Терзая тряпку туда-сюда, Оливия горько всхлипнула в тишине квартиры. Осознанно предавать того, к кому питаешь чувства, оказалось нелегко. Слёзы большими каплями падали на пол, на руки, словно кислотный дождь. Она громко вскрикнула от боли, которая, как шторм, разверзлась в её груди. Никакие слова «прости», «извини», «мне очень жаль» не исправят, и чувство возмездия горело внутри, как только что оставленное клеймо. Он сам до этого довёл! Своими словами, что запрёт навсегда, своей ложью, которая привела к тотальному недоверию, своими действиями, в конце концов. Всё произошедшее и его вина тоже.

Тряпка была выброшена. Оливия прошла к небольшому шкафу в коридоре и достала оттуда бордовую мантию с капюшоном. Один брошенный взгляд в окно, и она увидела Веронику, поджидающую у калитки и озирающуюся по сторонам. На улице уже темнеет, так что, когда они покинут Пятое, уже будет поздний вечер.

Вытерев тыльной стороной руки влажные от солёных слёз щёки, Оливия поддалась слабости и поднялась в спальню. Коул лежал навзничь, одолённый сном. Грудь его вздымалась размеренно, а лицо было таким по-детски умиротворённым. Она всё же подошла. Аккуратно поправила платье с мантией и присела на край, рядом с ним. Одна минута, не больше.

Голубые глаза изучали его до безумия красивое лицо. Густые прямые брови. Длинные ресницы, под которыми покоились сейчас глаза, всегда строгие, всегда требовательные. Совсем редко они могли обогреться во что-то необычное. Заботу. Трепет. Надежду. Понимание. Любовь? Нет, он не любил её. Он мог испытывать различные чувства, но это была не любовь. Привязанность. Излишняя эмоциональность от обострения связи. Желание. Страсть. Вожделение.

- Я надеюсь, ты однажды меня простишь… - слёзы вновь застилали глаза, и первая сапфировая капля упала на его щёку. Он не дрогнул, - Надеюсь, что сможешь.

Оливия покидает спальню, стараясь больше не смотреть на альфу. Его такой беззащитный вид вызывал лишние переживания. А чтобы сбежать, оставить позади Пятое и выполнить план, необходимо отключить ненужные чувства. Только она миновала калитку, как Вероника сердито произнесла:

- Чего ты так долго копошилась?

«Подумывала, всё отменить» - не был лучшим ответом, поэтому омега, прикусив язык, решила промолчать.

- Действие снотворного продлится около четырёх часов. За это время нам нужно доставить тебя в Четвёртое, а мне вернуться домой, чтобы не вызвать подозрения. Поняла? – мимолётно зыркнула на девушку, вышагивая так быстро, что Оливии приходилось, приподнимая платье, чуть ли не бежать. Она отбросила все мысли, не хотела начинать сожалеть сейчас, и уж тем более она не собиралась саботировать свой побег. Возможно, однажды Коул поймёт её причины, не станет осуждать и простит.

- Стой позади меня и ничего не произноси. Говорить буду я, - оповещает вслух бета, когда они приближаются к главным воротам, через которые когда-то Оливия верхом вместе с альфой заехала. Волчица урчала уже более недовольно, лишая её поддержки. Когда-то она, наоборот, боролась за независимость и свободу, а сейчас, посмотрите на неё, осуждает за то же самое свою хозяйку.

Стражник преградил путь, подняв лампадку к лицу сначала Вероники, а затем холодный свет был брошен на омегу. Как и было велено, она опустила взгляд в пол, пряча глаза под капюшоном.

- Ты проходишь, она – нет. – Как и в прошлый раз, только с Томасом, стража не намеревалась выпускать Истинную Верховного.

- У меня поручение от Господина Блэйка. – Без капли сомнений, уверовавшая свою собственную ложь, Вероника достала из-под своего плаща небольшой свёрток, похожий на свиток, - Можете взглянуть сами.

Свиток оказывается в руках стража, который совершенно не торопится его прочесть. На несколько секунд его строгие глаза задерживаются на омеге, кажущейся подозрительно молчаливой. Но это не его дело, какова её личность, поэтому он одним ловким движением развязывает крошечную верёвочку, а затем, шурша пергаментом, открывает свиток. Карие глаза быстро несутся со строчки на строчку. Это занимает меньше минуты, и затем взгляд подозрительно поднимается к бете.

- Нам не поступало сообщение, что Оливию Мартин можно выпускать.

- Но ты же умеешь читать. Дело срочное, и Коул распорядился так, как считает нужным в данный момент.

Оливия сжалась, понимая, что всё прогорело. Томас тогда звучал куда увереннее, он буквально сжёг словами стражника, и тому не оставалось выбора. Вероника же колебалась и вызывала к себе неверие. Мужчина быстро скрутил свёрток, завязал и развернулся к своему напарнику, который вздымался на башне, внимательно изучая двух девушек. Рука его наготове сжимала лук. Если хоть одно их движение покажется ему подозрительным, он выстрелит. Не убьёт, но ранит. И скорее всего не Истинную своего Верховного.

Голубые глаза всё же метнулись к девушке, которая стояла и не двигалась. Может, она пребывает в шоке или впала в транс? На одном дыхании Оливия бросает взгляд на того стражника, который возвышается над их головами, а затем тянет руку к рядом стоящей бете. Надо действовать, точнее надо знать, как действовать.

- Открывай! – кричит один другому, и второй на башне нехотя вздыхает, а затем исчезает в строении. Слышится треск металла об металл – цепи трутся, когда ворота расходятся по разные стороны. Стражник возвращается к Веронике, чтобы отдать свиток, - Может вам нужно сопровождение? Ночь наступает. Двум девушкам в лесу небезопасно.

- Спасибо, но мы сможем за себя постоять, - бета оголяет пояс, предоставляя вниманию мужчины два больших кинжала.

- Тогда пусть на вашей дороге не встретится никто, нежеланный. – Он кивает, и, когда девушки делают первые шаги навстречу лесу, его глаза ещё раз, но куда внимательнее, изучают омегу. Возможно, сомневается. Возможно, сейчас произойдёт что-то непредсказуемое. Оливия не знает, поэтому молча, стараясь даже не дышать, держится поблизости к Веронике.

Ворота с грохотом закрываются за их спинами. Пока бета спокойна, будто их план едва не превратился в ошибку, расплата за которую высока, Оливия боролась с подступающими приступами паники. Дыхание было тяжёлым и учащённым. Сердце сбивалось с ритма, иногда делая лишний удар, а иногда замолкая вовсе. Она не чувствовала ног, которые стремительно её несли вслед за бетой. Глаза Вероники окрасились в зелёный. Ей приходилось прикладывать усилия, чтобы видеть в темноте чётче.

- Что было в том свитке? – Оливия в попытках отвлечься от пережитого стресса, задала вопрос, нарушив тишину.

- Ничего, - буркнула бета.

Оливия нахмурилась. Это была ложь, которую Вероника даже не пыталась красиво выложить, она хотела одного – не отвечать на вопросы.

- Нет, там что-то было написано. И это что-то заставило стражника разрешить нам пройти.

- Оливия, - девушка резко разворачивается, устремляя свои ярко-зелёные глаза на омегу. Та чуть ли не врезается, но, ловко спохватившись, успевает остановиться, - В нашем плане тебя не должно волновать, как мы это делаем, только, зачем. Ты хочешь оказаться дома, вот думай об этом.

- Но почему ты хочешь, чтобы я оказалась дома? Или ты хочешь, чтобы я была подальше от стаи? От Коула?

В глазах Вероники разверзлась борьба между тем, чтобы наконец выплеснуть тот негатив, который она до сих пор испытывает к Оливии, и тем, чтобы промолчать и довести разумно своё дело до конца. Крики посреди леса явно не помогут делу, поэтому бета, сохранив молчание, лишь одарила девушку презрительным взглядом и двинулась дальше.

Ввязываться в разговор вновь Оливия не собиралась. Она подумала о Пите, о том, что скажет ему, когда вернётся. Как же не хотелось ранить его словами, что их брак очень быстро от рассвета подошёл к закату. И года не прожив вместе, она умудрилась наслать на него позор. Если… Точнее, когда в Четвёртом узнают, что Оливия беременна от другого мужчины и что собирается вернуться, это наложит отпечаток на его репутации. Это скажется на их семье в целом. Конечно, хотелось иметь больше времени, но спешка Коула завести ребёнка подвела Оливию к черте, за которую она уже вынуждена зайти. Она вынуждена разбить сердце своей матери, вынуждена стать грязным пятном в идеальной родословной Андре, вынуждена обидеть Пита.