- Хорошо. План такой: я выведу тебя отсюда через главные ворота своим способом. Но для этого ты должна будешь сделать так, чтобы Коул не последовал за нами. Нужно лишь пару часов, может больше.

- Как?

- Я передам тебе концентрат трав. Ты подмешаешь их Коулу в блюдо на ужин. Лучше всего что-то очень пряное, чтобы перебить запах концентрата. Даже его чуткий нюх не уловит. Он сразу захочет спать, и вырубиться как раз на несколько часов почти мёртвым сном. Я встречу тебе у дома.

- Концентрат? – недоверчиво шепчет. В голубых глазах проскальзывает сомнение, от которого Вероника торопится избавиться.

- Не переживай, я ни за что не наврежу своему альфе. Я даже скорее наврежу тебе или кому-либо ещё, но не Коулу.

Оливия оглядывает свои ладони, не зная, какое решение принять. Это слишком рискованно и слишком опасно. План будто сквозит неточностями и неровностями, но у неё нет выбора. Нет опций. Перед глазами мелькает лицо мамы, по телу пробегают мурашки от мысли, что она окажется в объятьях отца. Она извинится перед Питом. Она может всё исправить, а затем вернуться в Пятое…

- Я согласна.

========== Часть 36. Алый клевер ==========

Большой деревянной лопаткой Оливия помешивала мясное рагу с томатами. Завороженная, как густая консистенция быстро приходила обратно в форму, она не могла думать ни о чём другом, как о том, что их план с Вероникой, может превратиться в полнейший коллапс. С одной стороны, простота плана и его незамысловатость казались явными признаками раннего поражения, а с другой, возможно в этом и есть его сила.

Коул пока не вернулся с работы, поэтому Оливия ещё раз пробежалась по тем частям плана, которые зависели напрямую от неё. Как правильнее всего себя вести? После свадебного торжества они продолжили мало разговаривать, но много друг на друга пялиться. И если она сегодня изменит своё поведение, то это будет подозрительно. Нужно вести себя так, чтобы Коул ничего не смог учуять. И это крайне сложно. В чашечке платье небольшая капсула с концентратом холодила грудь. Предательство – вот, что это. Оливия не могла поверить, что собралась усыпить альфу, а затем сбежать, помня все запреты и предостережения. Руки каждый раз дрожат, как только капсула оказывается в них, и началось это с того момента, как она вытащила её из-под камня во внешнем дворе дома.

Понюхав рагу, омега решила ещё добавить трав, чтобы сделать еду более пряной. Всё, как велела Вероника. Она слышит, что во входной двери ворочается ключ, а затем тихо Коул заходит внутрь. Через несколько волнительных мгновений он появляется на пороге кухни. Вымотанный, видно, что уставший, но всё же его глаза оглядывают кухонный островок, находя источник восхитительного запаха. Миновав калитку, он сразу его уловил. Она делает вид, будто её не особо захватил интерес альфы, и произносит немного отстранённо:

- Тебе положить порцию? – и тут же опускает взгляд на свою пустую тарелку. Что-то в ней кричит о желании, чтобы он отказался ужинать. И она обо всём ещё раз подумает.

- Да, я ужасно голодный. – Коул не отказывается, а это значит, что ей придётся идти до конца.

Оливия молчит и, достав вторую глубокую тарелку, начинает орудовать быстро. Коул садится за стол удачно – прямо к ней спиной. Надо действовать сейчас. Тихо она достаёт из чашечки платья запечатанную капсулу и, чтобы не слышно было звука вскрытия, произносит то, что давно спланировала:

- Побольше или обычную порцию? – за несколько произнесённых слов она вскрывает концентрат и ловко разливает его поверх мяса. В нос действительно ударяет сладко-терпкий запах. Вероника не солгала в этом, и пусть так будет во всём.

- Обычной будет достаточно.

Коул не выглядит так, будто что-то подозревает, наоборот, он унесён куда-то мысленно. И Оливия, подхватив обе порции, подходит к столу и, чётко помня, какая должна достаться ему, кладёт одну перед альфой, вторую с противоположной стороны круглого стола. Его рука тянется к графину, и он разливает сок в два кубка. Голубые глаза цепляются за его лицо в надежде, что он передумает это есть, но мысли – самообман.

Наконец Коул берёт ложку и оглядывает мясо, вверх от которого поднимается пар вместе с запахом прямо к его лицу, его носу. Она сжимается. Боится. И чуть ли не трясется. Коула не так легко обмануть, а уж тем более его волка. Ложка ложится обратно на стол, а тёмные, ничего не выражающие глаза, обращаются к омеге. Раскусил! Конечно, стоило догадаться!

- Лив, я хотел с тобой поговорить сначала.

Его глаза внезапно выражают сожаление, заставляя сжаться её омежье сердце.

- Нет, давай перестанем обсуждать то, что мы обсудили уже миллион раз. – Оливия не вынесет его чувственных речей, зная, что собирается сделать. Это лишний раз надавит на совесть. А она решительно приготовилась довести всё до конца.

- Тогда я просто скажу то, к чему пришёл после нескольких дней рассуждений. – Коул тянет руку через стол к её, сжимающей ножку кубка. Он нежно обхватывает её, вглядываясь в голубые глаза совершенно незнакомо. На дне тёмных очей она читает трепет и знакомится с любовью, - Ты права, я не могу запереть тебя в четырёх стенах, не могу запретить видеться с семьёй. Просто там мои силы и возможности значительно меньше. Поэтому я раздумываю над твоим условием, но не могу сделать всё сразу. И при этом, Лив, я готов дать тебе слово, что мы организуем визит в Четвёртое.

Он обескуражил её, выбил почву из-под ног, поэтому всё, что она могла, это хлопать ресницами и сидеть с открытым ртом. Если Коул готов дать то, о чём она просила, то и смысла в плане больше не было. Но как правильно сказать не есть приготовленное рагу? Это будет слишком очевидно, на поверхности. Он отпускает её руку и, медленно поднимая ложку, черпает немного рагу. Молча омега смотрит, как она отправляется в рот. Коул смотрит в ответ, изучая встревоженные голубые глаза и, пережевав, произносит:

- Очень вкусно, - ещё одними словами разбивает ё сердце. Она натягивает удрученную улыбку. Самой кусок в горло не лез, но пришлось засунуть одну ложку в рот и быстро запить соком. Всё стало таким тошнотворным.

Коул действительно был голоден, потому что половина порции пропадает в его желудке уже через пять минут, и почему-то дальше не торопится, морщась. Протирая рот тканевой салфеткой, он смотрит на красный соус из томатов. Перед глазами немного плывёт.

- Коул? – шепчет правдоподобно удивленно. С беспокойством во взгляде она изучает его лицо. Вдруг Вероника обманула? Вдруг это не снотворное, а яд? Вдруг Коул умрёт?

Омега вскакивает с места и, быстро обойдя стол, встаёт рядом с альфой.

- Усталость навалилась, - прочищает горло и борется с закрывающимися веками. Язык сухой, отчего даже говорить было сложно.

- Пойдём тогда в спальню, - её голос предательски дрожит, он смягчается, потому-то тёмные глаза вопросительно обращаются к ней. Руки, уже не отзывающиеся на призыв мозга, упираются в стол, но ослабевают и сносят на пол тарелку. Та с треском разбивается, а всё содержимое растекается по паркету. Оливия молчит и не обращает внимания на образовавшийся бардак.

Коул позволяет взять себя под руку и, как какого-то пьяницу, повести к лестнице. Ступеньки даются ему с трудом. Подъём на очередную отзывается сильной усталостью во всём теле. Омега толкает дверь в спальню и быстро подводит его к кровати. Мягкие одеяло и подушки встречают тело альфы ласково, маняще, заставляя еле-как открывать глаза.

Оливия не может даже лишний раз взглянуть на него, как совесть мучит, голос разума призывает одуматься, а волчица сердито ворчит внутри. Ей не нравится всё происходящее больше самой Оливии, но она довольно ловко подавляет её голос.

- Полежи тут, а я приберусь в кухне. – Омега в последний раз так быстро бежала в лесу, когда убегала от похитителей. И сейчас ей снова приходилось уноситься.

Чтобы паркет не окрасился в безобразный красный после рагу, омега быстро схватила тряпку, намочила и, опустившись на колени, начала прибирать беспорядок. Встревоженное, немного испуганное лицо стояло перед глазами, пока в голове крутились его слова, наполненные чуткостью. Одновременно он растрогал её, коснулся сердца и дал понять, что готов всё исправить, но было слишком поздно. Снотворное выпито, действие запущено, план развивался своим чередом.