Слёзы накатывались волнами, пока Оливия старалась среди темноты не запнуться о какую-нибудь ветку или камень.

Они шли быстро. Бета легко ориентировалась, как Коул, зная каждый миллиметр прилагающегося леса. Девушка же, шедшая позади, даже по сторонам не смотрела. Погрузилась в мысли, как лес, погрузившийся в сон. Вокруг расплылась тишина, которую они быстро разрезали своим присутствием.

- Долго нам идти? – спрашивает и вновь для того, чтобы отвлечься от собственных мыслей. Они удручали.

- Скоро преодолеем половину пути, - неохотно пробурчала в ответ, - Устала?

Да, она устала. Выматывали собственные нервы и мысли. Плюс ко всему она была беременна. На ранних сроках все волчицы стремительно устают, затем наплывает сонливость. Оливия боролась и с тем, и с тем.

- Нет, просто хотела заполнить тишину. – Оливия вскинула голову и среди верхушек елей разглядела несколько светящихся звёзд, - Как ты будешь одна возвращаться обратно? Это ведь опасно, - в её голосе прослеживалось искреннее волнение.

- Не переживай обо мне, Оливия.

- Лес пугает меня, - признала наконец это вслух.

- Мне, наоборот, тут комфортно.

Они были разными. Вероника источала силу духа, которая просачивалась в каждую клеточку тела, делая её храброй и отважной. Оливия же не была уверена в силе своего духа. Она считала себя слабачкой.

- Не знаю, бескрайний лес, который всегда готов тебя запутать, это пугает. Вообще, - начала бурчать омега, - я всегда боялась заблудиться, поэтому от стен своего Поселения не отхо…

- Помолчи, - прошипела и вновь встала, как вкопанная. Оливия уже ожидала, что она повернётся, зыркнет своими зелёными глазами в её сторону и припугнёт посерьёзнее, чем лес.

Этого не произошло. Они стояли в кромешной темноте и тишине между несколькими деревьями. Оливия могла расслышать только своё тяжёлое, громкое дыхание, слышала, как кровь шумела в ушах, как боязливо сглатывала, гоняя постоянно выделяющуюся слюну в желудок по горлу. А во рту постоянно пересыхало.

- Мы не одни, - едва различимо прошептала, но в этой тишине было слышно всё.

«Мы не одни». Табун предательских мурашек от страха побежали по телу. Адреналин вплеснулся в кровь, и омега готова была бежать. Но она не знала, что в этом не было смысла. Вероника делает два шага вперёд, и где-то близко слышатся, словно эхо, два таких же. Позади. Затылок Оливии горел так, будто бы его сквозь мантию прожигал чей-то взгляд. Мышь в мышеловке. Олень, загнанный стаей волков. Добыча под стрелой охотника. Отчаявшаяся муха в паутине хищника.

- Коул, - Вероника почувствовала его присутствие, потому что он был её альфой. Глаза горестно опустились на землю, она не готова была поворачиваться к нему лицом.

- Дамы, - его тихий, бесстрастный голос вызвал в омеге отчаянное желание бежать, но она будто примёрзла, пока в голове крутился один простой вопрос – как?

Полчаса в отключке вместо обещанных четырёх? Она косится на Веронику. Может, она хотела её подставить? Но та стоит, будто не живая. Видимо, удивлена не меньше той, с кем в сговоре.

- Так немногословны, - напущено грустно говорит, но, на самом деле, нисколько не опечален их реакцией.

Вероника пришла в себя первой и развернулась, найдя в себе храбрость встретиться с тяжёлым, беспощадным взглядом Коула. На лице его не было и намёка на усталость или сонливость. Теперь она начала подозревать Оливию. Ведь что она знала об омеге, чтобы так слепо доверить важнейшую часть плана? Ответ: в сущности, ничего. Среди деревьев она понемногу начинает различать силуэты. Здесь вся стая. И пока Коул изливает в лес одним своим видом, как разочарован и зол, в глазах остальных виднеется сожаление. Оливия медленно разворачивается, но Коул не замечает её, всё ещё сверля дыру в бете.

- Довольно поздно для прогулки, не находишь, Вероника? – было что-то игривое и несерьёзное в его голосе, но следующее он произнёс куда жёстче, - Как вы вышли за пределы?

Оливия чувствовала себя последним трусом, отмалчиваясь рядом, пока все шишки летели в сторону той, которая ввязалась во всё из-за неё.

- Коул, не надо… - не успела омега договорить, как рука альфы вытянулась ладошкой вперёд. Это был призыв помолчать, - Скоро я дам тебе слово, Оливия. – И снова он даже взглядом не удостоил. Плохой знак. Ничему лучезарному это не сулит.

Вероника вынимает из-за пазухи свиток и вытягивает вперёд, но Блэйк не двигается с места. И тут впервые о себе даёт знать Томас, который двигается медленно, оттягивая момент, но всё же в его руки попадает свиток, который дальше передаётся альфе. Коул развязывает веревку и очень ловко разворачивает пергамент. В такой кромешной темноте он бы никогда не прочёл и слова, потому его глаза приобретают яркий голубой оттенок.

- Подделывание подписи Верховного, Вероника, грубейшее нарушение правил, ты же понимаешь?

- Да.

- Сама ты могла нарисовать подпись, но откуда ты взяла мой сургуч? – он задавал те вопросы, о которых Оливия ни разу не задумывалась. Вероника выполняла свою часть плана, особо не посвящая в детали. Но откуда она взяла именной сургуч, который Коул наверняка хорошо оберегает, - Кем же был твой помощник? Может кто-то ещё из моей стаи меня предал?

- Никто, я сделала всё сама. – Отрицательно качает головой, - Я знала, что ты хранишь свою печать в кабинете, и воспользовалась ею.

- То есть ты признаёшь, что пробралась в мой кабинет, в Дом Власти, забрала сургуч, который тебе не принадлежал, и тебе не было выдано на его использование моё персональное разрешение, затем ты подделала подпись, подделала документ и помогла ей сбежать? – то, как пренебрежительно прозвучало «ей», даже без имени, неприятно укололо омегу. Она знала, что её допрос будет куда ужасней, ведь они… Они были большим, чем просто соратники в стае.

- Да, это всё сделала я.

- Завяжите ей руки, - Коул командует без колебаний, и Джулс точно так же, как Томас, нехотя, подходит к бете с верёвкой.

Он завязывает ей руки и не встречает сопротивления. Вероника в момент приняла свою участь.

- И отведите её в темницу, - на услышанные слова Эмма возмущенно обратила свои глаза к альфе, но не посмела сказать слово против, - Туда же бросьте стражников, которые приняли эти липовые документы. Можете идти.

И теперь его тёмные глаза обратились к той, которая ранила его сильнее всего. Предала его по щелчку пальцев, оставила позади, как ненавистное прошлое, и ушла.

- Но как же Оливия? – Джулс посмотрел на омегу, читая в её теле скованность и страх.

- Я сказал, стоять и таращиться на меня? – Коул повысил голос, заставляя каждого вздрогнуть, - Нет. Вы, все, можете идти. Встретимся утром у меня.

Никто не сказал больше и слова. Первым двинулась Эмма, следом Джулс с Вероникой, которая шла впереди послушно. Томас замыкал эту компанию, но перед тем, как исчезнуть между деревьев, он ещё раз с глубоким сожалением посмотрел на Оливию. Затем все скрылись. Какое-то время никто не нарушал тишину, пока слышны были шаги удаляющейся стаи. Коул оглядывал Оливия и, когда злость начинала переполнять, отводил взгляд в сторону или просто смотрел в землю. Но тишине было предначертано разорваться, и первой это сделала Оливия:

- Если хочешь прочесть мне нотации, то сделай это по дороге домой, - она делает несколько шагов в сторону Пятого и в момент, когда бросает на него мимолётный взгляд, видит в тёмных глазах откровенное сожаление.

- Ты не вернёшься в мой дом, Оливия.

- Что? – ошеломленно спрашивает и понимает, что зря сотрясает воздух. Очевидно одно: он её не убьёт, а значит…

- Раз ты так сильно хотела вернуться в свой дом, я сам тебя отведу.

- Нет, Коул, не так! – отрицательно и очень быстро мотает головой, - Ты делаешь из этого изгнание или наказание, но не так должно быть!

- А как должно, а? – Коул взмахивает руками и подходит близко-близко, - Думала, подсыплешь мне снотворное, сбежишь, сделав из себя жертву, которая спаслась, и будешь спокойно спать в кровати со своим драгоценным мужем? Ну, уж нет! – он смеётся громко, смеётся над ней, и это ранит, - Ты будешь страдать, потому что вернёшься в Четвёртое навсегда. Ты сначала выносишь моего ребёнка, без понятия, как оправдываясь перед мужем, а затем я его заберу. Это будет единственная наша встреча. Запомни. День родов будет единственный день, когда увидишь нашего сына.