Он подскочил и начал ходить вокруг авто, как заведенный. Радость от того, что девушка каким-то чудом выжила, дала прилив энергии, которую организм сразу решил израсходовать.

– Жива и даже почти невредима, но очень обижена на тебя, дружок. Говорит, ты специально ее убить пытался. Ты в следующий раз старайся лучше, что ли. Труп замять легче. Он не разговаривает в отличие от твоей дамы. Что нам с ней делать-то теперь?

Дядя Вася явно был недоволен сложившейся ситуацией и ждал, по всей видимости, объяснений от Антона.

– Замять труп? – тупо переспросил Антон, как бы самого себя. – Не надо труп! Я не хотел ее сбивать, это случайно получилось. Ну, точнее, не случайно, но я рад, что она жива.

– Рад он, – повторил за ним дядя Вася и продолжил уже повышенным тоном: – Делать-то с ней что, радость ты моя?

– Я не знаю. Я сейчас приеду, извинюсь перед ней. Раз она не пострадала, значит, все в порядке.

– Да ты сбрендил совсем? – дядя Вася уже почти орал в трубку, от шутливого тона не осталось и следа. – Извинишься? Это признание вины. Ты понимаешь, чем тебе это грозить будет?

– Ну… если она в порядке, то ничем?

– Господи, отец идиотом был, и сынок такой же вырос. Это покушение на убийство! Возможно, сможем снизить планку до статьи полегче, но, друг мой, нам это не нужно. Ты у нас в администрации не просто так сидишь. Никаких признаний, извинений не будет. Это не ты.

Антон в очередной раз вспомнил, почему он так не любит дядю. Каждый раз, когда они общались, дядя проводил эту параллель. Антон и его отец. Как они похожи, одинаковы, один в один, яблочко и яблоня. Он любил отца, запомнил его прекрасным человеком, ему бы понравилось сравнение с отцом в любом другом контексте. Не в дядином. Его замечания об их сходстве всегда напоминали не комплименты, а скорее откровенные оскорбления.

– Но это я! – перебил его Антон.

– А вот и нет! – почти игриво отозвался дядя Вася. – Слушай, не паникуй. Давай, где ты там есть, подъезжай к моему дому, я за тобой служебную машину пришлю, привезут тебя сюда, обсудим, как все будет. Хорошо?

– Хорошо.

Антон, привыкший на подобные указания старших отвечать согласием, еще и покивал для убедительности, хотя бы самому себе. Дядя Вася тем временем повесил трубку. «Хорошо», – еще раз сказал Антон, но уже шепотом. Разговор, который он едва запомнил, оставил после себя неприятный осадок, но это не помешало ему еще раз порадоваться тому, что девушка выжила.

Тут он осознал, что до сих пор ходит, как заведенный, вокруг машины. Он сел на водительское кресло и заключил, что, перед тем как ехать, нужно успокоиться и промотать в памяти недавний разговор. Он вновь закурил, постарался расслабиться, откинувшись в кресле, положил голову на подголовник, подняв подбородок. Припомнив все, что сказал ему дядя, он понял две вещи: во-первых, он уже ничего не контролирует в этой ситуации (будто он что-то контролировал!), во-вторых, девушке грозит опасность, если она не перестанет его обвинять, одному Богу известно, что они с ней сделают.

Система власти, при которой каждый друг другу помогает, покрывает мелкие и более крупные грехи товарищей по счастью, по принадлежности к городской элите, держится на том, что люди, которые этим занимаются, должны делать это беспрекословно, по принципу «надо – сделаем». Антон с этим принципом прекрасно ужился. Поначалу он задавал вопросы, но, выслушав в сотый раз одну и ту же песню про «слушай, дружище, мы все так делаем, тебе нужно будет что-то – и для тебя сделаем», он сдался, хоть и не мог представить себе такую надобность – до сегодняшнего дня. Антон понимал, что, как главная юридическая сила администрации района, он важен, что проблема с обвинением его в покушении на убийство никому из его соратников не нужна, поэтому решать проблему будут сразу же и наверняка.

Теперь вопрос был один: что будет с Катей? Они могут запугать ее, чтобы она молчала. А если она не станет молчать и после этого? Судя по тому, как она общалась с ним, молчать – не в ее правилах. С другой стороны, девушка явно обладала интеллектом выше среднего, что давало призрачную надежду на то, что она все-таки образумится. Скорее всего, ей сейчас говорят, что это был не он, что она ошиблась. Антон готов был молиться, чтобы она в это поверила, не столько даже потому, что надеялся на безопасное завершение истории для себя и для нее, а потому, что сам хотел забыть об этом поскорее и чтобы забыла она. По правде, больше всего он хотел, чтобы этого не случалось вообще, но здесь он был бессилен.

Докуривая, он уже успокоился. Мысли в его голове были мрачнее некуда, однако он почувствовал, что больше не волнуется. Это пугало его в самом себе все чаще. Только что он думал о дальнейшей судьбе девушки, которую чуть не убил, которой все еще грозила опасность от близкого ему человека, но при этом он был почти спокоен. Эта ситуация тревожила его теперь только на уровне осмысления, но не на уровне чувств. Еще несколько минут назад он радовался тому, что она выжила, ранее горевал от мысли, что она мертва, сейчас же он, даже зная, что ситуация пока не разрешилась, все равно ощутил спокойствие. Возможно, подействовали слова дяди, который обещал все решить. Или он просто перегорел, получив слишком много впечатлений на сегодня, или просто вернулся в свое привычное состояние моральной апатии, безразличное и очень удобное.

Ему пришлось проехать около сотни метров вперед, чтобы развернуться, так как дорога была очень узкой. Разворачиваясь на повороте, он осознал, что понятия не имеет, где находится. Тот ужас от совершенного им, что пригнал его сюда, поглотил все воспоминания о пути из города. Проезжая место, где он стоял до этого, он пригляделся к остаткам разрушенной фермы. Место было как будто знакомым, но вспомнить его Антон не мог. Скорее всего, он проезжал мимо летом, возможно, и не раз. Поездки на природу или на дачу к приятелям с последующим распитием огромного количества спиртного были для него не таким уж и частым, но вполне привычным летним развлечением. Даже если он и был здесь ранее летом, сейчас, смотря на тоскливый пейзаж поздней осени, не узнавал это место, и, только выехав на асфальтированную трассу, он наконец понял, где он.

Он отъехал от города больше чем на двадцать километров. Он знал это точно, потому что действительно уже бывал здесь, и не раз. Та дорога, на которой он устроил свою стоянку, вела в деревню, где была дача одного из его бывших одноклассников, которому, как и Антону, не повезло остаться в родном городе после окончания школы. Они время от времени встречались и общались, поддерживая связь скорее по привычке, чем из искреннего желания быть друзьями. Он подозревал, что большинство из тех людей, которых он мог на данный момент назвать друзьями, общались с ним из чувства выгоды, ведь он был полезен, был одним из тех, кого считали хозяевами города. Других причин для симпатии к нему он затруднялся себе представить.

Ехать по этому загородному маршруту было редким удовольствием, потому что трасса была федеральной, а соответственно, финансировалась так, будто была сделана не из асфальта, а из чистого золота. То есть денег хватало и на хорошие материалы, и на рабочих, и на откаты местным и неместным властям. Большинство дорог в городе и округе выглядели так, будто здесь недавно была война. Выбоины, ямы, жуткие трещины в асфальте – там, где асфальт имелся. Но зачастую дороги были просто песчаными. Весной и осенью на всех видах дорог образовывались огромные лужи, заезжая в которые каждый раз было страшно как минимум застрять, как максимум провалиться и утонуть вместе с машиной. Это, конечно, было фантастическое опасение, но, заезжая в очередной такой водоем, Антон каждый раз представлял себе именно такой исход. Его хорошая фантазия вкупе с навыками катастрофизировать любое начинание никогда не давала ему скучать, любая перспектива разворачивала в его голове калейдоскоп самых ужасных вариантов развития событий.

До дома дяди он добрался быстро. Возле высоких, таких же, как и забор по всему периметру участка, ворот стояла машина, расцветка которой никак не указывала на ее принадлежность к силовым структурам. Это был обычный отечественный внедорожник с подгнившими порогами, заляпанный грязью так, что казался не цвета «серый металлик», проглядывающего сквозь пятна, а серо-бурой камуфляжной расцветки. Внутри автомобиля сидел человек, который, как только Антон припарковался за ним, вышел из машины, оставив переднюю дверцу открытой. Антон тоже вышел, но не узнал молодого, слегка пухлого парнишку, одетого лишь в спортивный костюм, хотя и теплый.