Стоял хороший летний день. Антон не помнил точно, был ли он хорошим именно для него, до того, как все случилось, но погода тогда стояла прекрасная. Он шел по двору, не помнил, откуда шел и куда, просто шел. Возможно, он шел домой, возможно, только вышел на прогулку и искал, чем бы заняться: пойти побродить по территории заброшенного завода или попытать в очередной раз счастья в общении со сверстниками.
В общем, он шел по двору и увидел, как бездомный кот бросился на голубя, бросился из засады, похоже, долго готовясь к прыжку. Прыжок был очень быстрым и выверенным. Птица, заметив хищника, попыталась взлететь, но тщетно. Лапы кота, поймав голубя, припечатали его к земле, и кот мгновенно вцепился в свою добычу зубами. Антон, наблюдавший все это буквально в трех метрах от себя, замер на месте. Он любил смотреть передачи про животных по телевизору. Рассказы об их повадках и своеобразных законах, устройстве жизни в стаях или колониях всегда вызывали в нем интерес. Он видел на экране кадры, как львы охотятся на газелей, крокодилы – на зебр, акулы – на морских котиков. С экрана все всегда смотрелось не так пугающе, а спокойный голос диктора придавал этим сценам формат правильности, необходимости: такова природа.
Не сразу опомнившись, махая руками и что-то крича, он подбежал к коту. Сам не понимая почему. Возможно, чувствуя, что голубю-то, в отличие от зебр и газелей на экране, он сможет помочь. Кот, очевидно, слишком испугавшись, убежал, оставив свою добычу Антону. Птица была жива, что невероятно обрадовало мальчика поначалу, но улетать не спешила. Он склонился над ней и понял почему. Одно крыло висело, спадая на землю, и выглядело так, будто ему вообще там было не место. Антон попытался взять голубя в руки, но пережившая только что нападение птица, к тому же, очевидно, испытывавшая сильнейшую боль, собрав все силы, упорхнула на одном крыле. Недалеко, естественно. Ее хватило всего на пару метров.
Тут Антон заметил, что кот, ранивший птицу, тоже убежал недалеко. Он сидел на пригорке в нескольких метрах и наблюдал за мальчиком и птицей. Главным образом за птицей. На мальчика он смотрел с опаской, а на голубя – жадно и даже как-то по-собственнически. Кот уже почувствовал птицу в своих лапах и явно не хотел упускать трофей. Самым верным решением было бы оставить все как есть и уйти. Хищник заслужил свою добычу: этот прыжок, эта молниеносность были достойны награды. Но Антон так не считал, он хотел помочь, хотел спасти голубя вопреки законам природы.
Оглянувшись вокруг, Антон заметил, что, оказывается, котов здесь больше. Еще одна усатая морда выглядывала из маленького окошка подвального помещения многоквартирного дома, а два других охотника сидели на козырьке подъезда в нескольких метрах от него и голубя.
Пока Антон оглядывался в поиске источников потенциальной опасности, голубь, теперь уже ползком, двигался в сторону пригорка и прямиком к своему обидчику, который, увидев приближающуюся заветную цель, прижался к земле и, медленно вихляя из стороны в сторону пушистой пятой точкой, готовился к новой атаке. Мальчик шикнул на него и пошел вслед за голубем. Он смотрел, как тот перебирает своими маленькими лапками, поднимаясь по пологому склону пригорка. Скорость при этом у него была ничтожно низкой. Антон догнал голубя всего тремя шагами. Если он уйдет и оставит птицу наедине с котами, они сразу разорвут его и съедят. Такой участи Антон своему новому другу не желал, но в то же время понимал, что уже скоро или, возможно, не так уж и скоро, но в любом случае неизбежно, мать позовет его домой, и ему придется оставить голубя. Стать вечным охранником ему он не мог, но подумал о том, что может взять его домой, залечить рану, вправить крыло. И тут же он представил себе лицо матери, ее недовольство и возмущение. Антон понял, что, если он притащит голубя домой, следующим его действием будет вынос голубя обратно на улицу с чувством горечи от едких упреков матери.
Вдруг голубь остановился. За это время он проделал довольно большой путь, хотя Антон прошел всего-то с десяток шагов. Видно было, что птица устала. Антоша присел рядом с голубем, попробовал погладить, чтобы хоть как-то поддержать раненого товарища, но только напугал его своим жестом, и голубь снова засеменил, сам не зная куда. Антон оглянулся и увидел, что преследователей стало больше: один из зверей, сидевших до этого на крыше, теперь был в паре метров от них и в нескольких от своего товарища, который все это начал, напав на птицу. Еще два кота, оставшиеся на исходных наблюдательных позициях, очевидно, были не так голодны.
Он снова взглянул на голубя, который обходил крупный булыжник, лежащий в траве, у него на пути. Тут Антон понял, что он должен сделать. Не так давно у его бабушки заболела собака. Сельский ветеринар сказал, что он бессилен помочь, и предложил усыпить пса. Бабушка поплакала и согласилась, так как выносить страдания животного она уже была не в силах. Пес на тот момент мог только лежать и поскуливать, ничего не ел. Один укол – и дело было сделано. Без мучений, без боли. Ей быстро подыскали щенка, который не давал ей скучать по старому псу, а заодно развлекал Антошу во время визитов к бабуле.
Он поднял камень. Оценив вес булыжника двумя руками, Антон решил, что тяжести должно хватить, чтобы убить несчастную птицу одним ударом. Логика его была простой: забрать птицу домой он не мог, бросить голубя во дворе означало мучительную смерть в лапах хищников, оставался только один выход – меткий удар по голове, быстрая, легкая смерть.
Он сделал шаг вперед, настигая голубя, замахнулся и бросил камень на птицу. Камень ударил не по голове, а по телу, голубя придавило весом булыжника, но лишь на секунду. Антон увидел, что ничего не вышло. Маленькое тельце трепыхалось на земле, пытаясь подняться. По всей видимости, Антон сломал птице еще несколько костей своим ударом. Из его глаз брызнули слезы. Он хотел сделать как лучше, но сделал только хуже. Несчастному существу стало еще больнее, теперь оно еще больше напугано, даже встать не может, и все из-за него.
Собрав в кулак остатки самообладания, мальчик вновь поднял камень и вдруг осознал, что находится во дворе пятиэтажки, поднял глаза на дом: десятки окон и балконов смотрели на него темными стеклянными прямоугольниками проемов, как сотня наблюдающих за ним глаз. Кто угодно из жильцов дома мог стать свидетелем его поступка, в том числе его мать. Интересно, что бы она сказала, увидев эту сцену? Обежав глазами окна и балконы, и хоть и не до конца убедившись, что свидетелей нет, повернул голову к своей жертве, встал на колени и, рыдая, стал наносить удар за ударом камнем, уже не бросая его, а крепко держа в руке. Он не помнил, сколько ударов нанес. Он даже не стал смотреть на результат своих усилий. Но, поднимаясь с колен, сквозь пелену слез, застилавших глаза, мельком увидел кровавое месиво посреди серых перьев.
Он убежал оттуда, сам не зная куда, в итоге очутившись возле заброшенного недостроенного дома, в который частенько забирался во время прогулок. Антон зашел в подвал, сел на корточки, упершись спиной в стену, и прорыдал, наверное, целый час. Выплакав все слезы, он решил как можно скорее забыть случившееся, отмахиваться от воспоминаний при каждом всполохе мыслей об этом дне, и, конечно, он дал себе обещание никогда и никому об этом не рассказывать. Поначалу у него не очень получалось не вспоминать, но частые практики сделали свое дело, и он забыл. До этого утра у него отлично выходило не думать об этом дне.
До этого утра.
Сейчас же он лежал на кровати, смотрел в потолок. Но мысленно он был там, в том прекрасном летнем дне, на коленях и с камнем в руках. Одновременно он был на той дороге: вцепившись в руль, давя ногой на газ, он видел голые липы по обе стороны улицы и взгляд той девушки.
Он лежал и думал о том, что, может быть, он всегда был таким: жестоким, без капли сожаления. Ведь что ему стоило тогда поймать птицу, отнести ее домой, выходить и отпустить на волю? Может быть, мать сжалилась бы над ними обоими, а если нет, он мог попробовать попросить помощи у других взрослых. Да мало ли в действительности было вариантов, как поступить? Но он выбрал самый чудовищный способ избавления от проблемы. Так же, как и с Катей. Не вспоминать, затерять как можно глубже в себе свой поступок было несложно. Но он все равно знал и чувствовал все это время, какой он на самом деле.
