– А-а-а, так ты ролевик? – дошло до Грубанова. – Ролевичка? Ну или как вы там называетесь? Ты поняла.

Иримэ промолчала, продолжая голыми пятками уверенно ступать по тропинке. А Николай решил не отставать. Причем во всех смыслах.

– У тебя и уши эльфийские имеются?

– Куда же без них?

– Покажешь?

Иримэ потянулась рукой к волосам. Убрав прядь, продемонстрировала заостренные ушки.

– Накладные, да? – не унимался мужчина. – Помнится, был у меня один товарищ, переодевался во всяких хоббитов. Моя пре-е-елесть, – передразнил он. – И накладные эльфийские уши у него тоже были. Темная эльфийка, ха!

Кареглазая предпочла не реагировать. Минуту шли молча.

– Даже не спросишь, как меня зовут? – не выдержал Николай.

– Мне без разницы. Для меня ты – просто мужчинка.

Грубанов не нашелся что ответить и сосредоточил все внимание на прелестях Иримэ.

– Почти пришли, – через плечо бросила кареглазая и потянула за «поводок», – не отставай, скоро начнется все самое интересное.

Уточнить, что именно она имела в виду, Грубанов не успел – едва темноволосая договорила, как деревья впереди словно расступились, и парочка вышла на поляну, которая по размерам напоминала футбольное поле, поросшее травой и кустами.

Иримэ и ее яичный пленник замерли на небольшом возвышении, с которого вел вниз плавный и короткий склон. Склон заканчивался равниной, что была застроена полусотней одноэтажных хижин с соломенными крышами. Между хижин туда-сюда сновали девушки, один в один, как Иримэ – такие же загорелые, стройные, темноволосые… обнаженные!

– И эти все с бобрами! – разглядев у девчонок небритые джунгли, непроизвольно воскликнул Николай.

Услышав громкий мужской голос, девушки побросали все свои дела и начали заинтересованно оглядываться на вновь прибывших.

А Грубанов повернулся к Иримэ:

– Так что у вас за слет такой… нудистов-натуристов, не знающих бритвы?

Иримэ проигнорировала вопрос.

– Идем! – потянув за поводок, она направилась по склону вниз. Николаю не оставалось ничего другого, как «собачкой» следовать за ней.

– Куда опять?

– В шатер властительницы. В шатер Сестры-королевы.

Они спустились вниз, и Иримэ поволокла несопротивляющегося Николая по узкой улочке. Собравшиеся вдоль улочки обнаженные девушки загадочно перешептывались им вслед.

– Мужчина… Новый мужчина… Член… Ритуал… – Это все, что смог разобрать Грубанов. Хотя какие разбирательства, когда вокруг столь много стройных обнаженных тел?

«Никогда в жизни столько сисек не видел, – чуть ли не облизываясь от сей картины, довольно щурился он. – Как будто на самом деле на нудистский пляж попал. Только без пляжа. И без толп стареющих нудистов, трясущих вокруг обрюзгшими телесами. Красота!»

Шатер «властительницы-сестры-королевы» возвышался над всеми остальными хижинами и стоял точно посередине нудистского поселения. В отличие от остальных жилищ, в нем преобладали тряпичные стены. Охранялся шатер двумя крупными девушками, стоящими на входе и вооруженными полуметровыми дубинками. В плане одежды девушки, разумеется, ничем не отличались от своих соратниц по обнаженному телу.

– Не, ну вы точно ролевики, – безапелляционно констатировал Грубанов. – Вот такие игры мне нравятся!

Иримэ в который раз промолчала.

Благополучно миновав даже не шелохнувшихся стражниц, парочка вошла в шатер. У дальней от входа стены, развалившись в кресле и прикрыв глаза, сидела смуглая темноволосая женщина лет сорока пяти. Как и у остальных «сестер», одежды на ней не было – довольно большая, но уже чуть обвисшая грудь женщины вздымалась при каждом вдохе.

«А вот и милфы подтянулись», – проскочила мысль в голове Николая.

– Разрешите побеспокоить вас, госпожа Гелигвин? – низко поклонилась Иримэ, чем привела в неописуемый восторг стоящего позади Грубанова.

Сидящая в кресле женщина приоткрыла веки:

– Что у тебя, сестра Иримэ?

– Я поймала и привела в поселение мужчинку, – разогнувшись, сообщила девушка.

Милфа встрепенулась:

– Что-о?! Мужчинку?! Опять?!

Слушая их незатейливую, но странную беседу, Николай аккуратненько побарабанил пальцем по руке кареглазой:

– Эй, не хочу вам мешать, но… можешь меня отпустить? Или хотя бы ослабить узел? Так сильно сжимаешь, что хрен уже посинел.

Иримэ, однако, лишь отмахнулась от просьбы яичного пленника, а госпожа Гелигвин встала с кресла и, поигрывая плеткой, проследовала в центр шатра.

– Мне надо осмотреть этот экземпляр, – сказала она.

Иримэ дернула палкой, вытаскивая Николая из-за спины и направляя того к женщине.

– Отпусти его срам, сестра Иримэ.

Кареглазая ослабила петлю и выпустила пленника из крепких уз. Николай, почувствовав свободу, облегченно выдохнул, но на всякий случай прикрыл свой «молот» от взгляда странной милфы.

– Убери руки! – сердито прикрикнула та и неожиданно хлестанула Грубанова плеткой по ляжкам.

– Ай! – взвился он. – Слышь, курва, ты не охренела?

«Курва» хлестнула еще раз:

– Убери руки!

– Да ты чего творишь? Ты чего такая злая? Недотрах, или горячую воду на месяц отключили? – вознегодовал Николай, но руки все же демонстративно спрятал за спиной.

А милфа, недолго думая, схватила его за «конец».

«Еще одна! Ну хоть не веревкой, и на том спасибо. Вот только зачем вы все меня хватаете… без толку?» – про себя возмутился Николай, но в следующую секунду все его внутреннее возмущение как ветром сдуло – милфа опустилась на колени. «Леденец» мужчины очутился возле ее приоткрытого ротика, и она мимолетом дотронулась губами до головки.

Николай, потеряв голову от такого внезапного поворота, дернулся вперед, намереваясь продырявить милфе горло, но та ушла с «линии поражения». Ощупав напрягшийся ствол, стала совершать рукой сильные поступательные движения, все крепче и крепче сжимая его достоинство.

Грубанов, несмотря на весь абсурд творившегося вокруг безумия, запрокинул голову от удовольствия. Застонал, чувствуя, как от этих властных, но нежных рук молниеносно подкатывает оргазм. Еще несколько мгновений…

– Прекрасный экземпляр! – бесстыже прерывая процесс, констатировала милфа. – Твердый, плотный, полный сил. В самом соку! Был бы еще чуть побольше… – И встала с колен.

– Эй! – разочарованию Николая не было предела. – Что за «динамо»? Начала – так будь добра закончить!

Но госпожа Гелигвин чихать хотела на слова Грубанова. Отступив на пару шагов, крикнула ему за плечо:

– Готовьте козлика к ритуалу!

За спиной раздались тяжелые шаги. Николай не успел ни повернуться на звук, ни даже пискнуть, как кто-то со всей недюжинной силой ударил его сзади под коленный сгиб. Мужчина завалился на пол, и стоящая рядом Иримэ накинула на его голову пахнущий луком холщовый мешок.

«Невидимка с тяжелыми шагами» заломила мужчине руки и скрутила их веревками. Затем беспардонно, словно куклу, взвалила тушку Николая на плечо и потащила в неизвестном направлении.

– Воблеры поганые! Отпустите! – пробовал тот кричать и вырываться. – Помогите! Пипидастры зрения лишают!

Но все вопли и возмущения Грубанова остались без внимания.

Нянькаться с мешочным пленником никто и не думал – тащивший Николая человек без особых церемоний бросил того на шершавый деревянный пол.

– Вот ты пелядь некрещеная, – упав на бок и стараясь безуспешно сесть, беспомощно проскулил Грубанов. – Мог бы и поаккуратнее, изделие ты штопанное!

– Не надоело материться, мужчинка? – раздался над ухом огрубелый женский голос, обладательница которого, судя по всему, с младенчества баловалась сигаретками. – Лежи спокойно, сейчас развяжу.

Николай с трудом успел переварить услышанное, как сильная рука сдернула с головы мешок. Пленник захлопал глазами, стараясь в сумраке крошечной комнаты различить очертания фигуры. А когда получилось, то непроизвольно ахнул – перед ним, согнувшись из-за низкого потолка, действительно стояла женщина. Ну как – женщина. Баба. Гром-баба! Под два метра ростом и словно вытесанная из камня – квадратное лицо с таким же квадратным подбородком, перекаченные руки со вздувшимися венами, огромные ножища, кубики пресса… Вместо соблазнительных сисечек вперед выпирала твердая «мужская» грудная клетка. Пожалуй, это была первая женщина, к которой Николай вообще не испытывал сексуального влечения.