Профессор равнодушно двинул одним плечом.

– Да кто ж их знает, они ведь не признаются, – взяв небольшую паузу, ответил он и прикрикнул командирским голосом: – Так, Коля, хорош задницу прохлаждать! Раздевайся и проходи в капсулу – оборудование полностью настроено для эксперимента.

Николай замялся – капсула не была похожа на презерватив. Другими словами – выглядела небезопасно.

– Что-то я очкую, – расстегивая верхнюю пуговицу на рубахе, засомневался он. – Со мной точно ничего не случится?

– Не очкуй, мы так сто раз уже делали, – глядя на еле двигающегося подчиненного, заверил профессор. – Ну быстрее раздевайся, етит тебя в дупло, что ты как девственница у гинеколога?

Грубанов расстегнул нижнюю пуговицу:

– Я все же предлагаю подождать Пидоренко.

– Уволю. По статье.

– Сука старая, – сквозь зубы процедил Николай. Профессор, к счастью, его не расслышал.

Грубанов снял рубашку, ботинки, штаны и носки. Белое, с загорелой шеей, тело подопытного в нерешительности застыло возле капсулы.

– Одежду… куда? – голыми пятками переминаясь на холодном полу, спросил он.

Наебуллин указал на стул.

Николай, никуда не торопясь, тщательно и аккуратно – словно он горничная британского пэра – сложил одежду на стульчике.

Профессор, закусив нижнюю губу, терпеливо ждал.

– Что ты, сука, телишься, едрить тя в брюхо? – когда подчиненный начал откровенно издевательски скатывать носки, не выдержал он. – Специально время тянешь? Трусы снимай.

Грубанов смутился. Мысли, что он будет без трусов находиться в одной комнате с десятком стареющих мужиков, пробуждали в нем нездоровые ассоциации с одним недавно просмотренным образовательным фильмом немецкого производства, где все начиналось похожим образом. Правда, в том фильме на месте Николая была знойная дойчландская кобылка с искусственными буферами пятого размера, которая добрую половину ленты словно отвечала на вопрос: «Кто хочет денег?» Отвечала всегда одинаково: «Я! Я! Я-я!» И так на протяжении получаса. Вторую половину фильма рот ее был занят…

– Одевайся и вали нахрен, – разозлился профессор. – Забудь о повышении. Всю жизнь будешь кунивьедством заниматься!

Такая перспектива была Николаю еще более омерзительна, чем светить причиндалами перед толпой ученых. Стиснув зубы, он рывком сдернул трусы и, прикрывшись руками, замер.

– Пиздуй в машину, Коля, – закатив глаза, устало вздохнул Наебуллин.

Словно услышав профессора, стеклянная дверь капсулы с шипением отъехала в сторону. Из «колонок» повалил густой белый пар.

Николай с опаской проследовал в кабинку. Внутри нее развернулся.

– Встань поближе к задней стенке, – скомандовал профессор. – Видишь, где зажимы для рук и ног? Туда и вставай. Прижмись.

Один из помощников Наебуллина с помощью зажимов «закрепил» Николая к стенке капсулы и отошел.

– Что хоть за эксперимент? – внезапно осознав, что ничегошеньки о нем не знает, поинтересовался занервничавший Грубанов. – Полагаю, вы обязаны мне рассказать, что будет дальше! Вы так не думаете?

– Вообще – не думаю. Но – расскажу, никаких секретов тут нет. Эта машина, как ты, наверное, догадался… – Наебуллин вдруг понизил голос и задумчиво забормотал себе под нос: – Хотя как бы ты, Коля, догадался? Ты же дебил конченый…

– Эй, я все слышу!

Профессор встрепенулся:

– В общем, называется это устройство генератор изменения пространства. Как ты помнишь, именно для него ты и лизал муравьев. С помощью генератора мы – никогда не догадаешься! – изменяем пространство. Точнее, пытаемся изменять, пробивая в пространстве дыры. Проще говоря, у нас в планах – «перенести» тебя из этой капсулы во-о-он в ту, что стоит в углу.

– То есть эта капсула… телепорт? Портал?

– Какой, нахрен, портал? Фильмов пересмотрел? Говорю же – генератор изменения пространства… – Наебуллин задумался. – Хотя да, можно сказать – портал.

– Вы сказали, что проводили такие опыты сотни раз. Жертв, надеюсь, не было?

– Не было…

Николай облегченно выдохнул.

– …все муравьи остались живы и здоровы.

– В смысле – муравьи?! – воскликнул Грубанов и дернулся, стараясь высвободиться из зажимов. – А люди?! Люди были?! Эй, нет, я не хочу быть первопроходцем! Выпустите меня!

Однако крики ни к чему не привели – профессор сделал одобряющий жест, и его помощник ладонью шлепнул по большой красной кнопке рядом с капсулой.

– Коля, ты будешь первым человеком нашего НИИ, перенесшимся в пространстве. Или – не перенесшимся. В любом случае, ты войдешь в анналы истории! И я тебе даже немного завидую. А теперь – расслабься.

Стеклянная дверь с шипением закрылась.

Николай продолжал кричать и чуть ли не биться в истерике, но никто не обращал на него внимания – все присутствующие были заняты своими делами. Спустя пару минут шумных, но бесполезных ругательств, Грубанов стих.

Обреченно повесив голову, он видел сквозь мутное стекло, как люди в белых халатах, встав за панели управления, нажимают разные кнопочки, дергают рычажки, «переключают переключатели». Никаких звуков он при этом не слышал – звукоизоляция в капсуле была исполнена на высшем уровне.

«Видимо, зря глотку надрывал, – окончательно смирившись с судьбой первопроходца, подумал он и попробовал найти плюсы: – Как знать, если все закончится успешно, то может меня и повысят. А то задолбало всякой херней заниматься…»

Наверху зашумели то ли вентиляторы, то ли моторчики. Подул холодный, с ароматом машинного масла, воздух. По стеклянной дверке внутри капсулы побежали тонкие голубые молнии – разряды тока.

Николай глубоко вдохнул, успокаивая нервы. В душе он понимал – генератор наверняка прошел все необходимые испытания и полностью безопасен, иначе коллеги не стали бы засовывать внутрь живого человека. Просто Наебуллин по своей скотской привычке решил навести страху на подчиненного. Но что-то Николая все равно грызло и тревожило.

За размышлениями он не сразу заметил за стеклом суматошную беготню. Люди в белых халатах носились по кабинету, «прыгая» между панелями управления и жмякая кнопки то на одной, то на другой… Помощник профессора, который приковывал Николая к стенке, подскочил к капсуле и попробовал отворить прозрачную дверь, но механизм открывания не сработал. Тогда помощник постучал ладонью по стеклу и что-то проорал.

– Не слышу! Не понимаю! – замотал головой Грубанов. – Что происходит?!

Капсула завибрировала, задрожала, заходила ходуном, и помощник в ужасе отпрянул и попятился к двери.

Холодный воздух от вентиляторов сменился горячим потоком, и по лбу Николая потек пот.

«Все, сука, конец, – краем глаза заметив, как из кабинета выбегает Наебуллин, с удивительным спокойствием подумал он. – Так я и не присунул Миле Вагиной. Печально».

Вспышка!

Грубанов открыл глаза. Даже не открыл – разлепил. И первое, что увидел – распростершуюся над ним малахитовую гладь, по которой проплывали причудливые сиреневые облачка. Рассеяно созерцая нереалистичную картину, он не сразу понял, что лежит на мягкой земле и пялится в небо.

– Вот те раз, и где это я? – с удивлением осматриваясь по сторонам, приподнялся Николай.

Он сидел на небольшой лесной полянке. Под задницей – зеленая трава, голубые колокольчики и кустики земляники с набухшими, размером с куриное яйцо, спелыми ягодами. По краям полянки плотными рядами сомкнулись толстые, словно тысячелетние, деревья. В их кронах беззаботно заливались птички.

«Не понял… А как я, собственно, здесь очутился?» – отправив в урчащий от голода желудок пригоршню сочных ягод, озадачился Грубанов. Последнее, что он припоминал – беготню ученых за стеклом капсулы и ослепительно-яркую вспышку. А затем была звенящая тишина и черная пустота.

Наверху, в кронах высоких деревьев, заорала птица, похожая на пеструю ворону с длинным и разноцветным, как у попугая, хвостом. Совсем не боясь Николая, птица вспорхнула с дерева и, сделав полукруг, приземлилась на его плечо. Заинтересованно наклонив голову, уставилась на Грубанова глазами-бусинками, будто изучая.