– Можно и так сказать. Погоди минуту, – Степа снял руки девушки со своей шеи и подтолкнул ее к столику. – Посиди немного.

Музыка в ночном клубе оглушала, и Степану пришлось несколько раз прокричать официанту на ухо вопрос.

– Он около часа тут сидит, – официант, наконец, понял, что от него хочет Степан, и кивнул в сторону барной стойки. – Накачивается коньяком. Вторую бутылку допивает.

«Завтра помрет», – подытожил Степа, проталкиваясь сквозь танцующую толпу к бару.

Главный редактор был мрачен и лишь слегка пьян. Он не шевелился, уставившись непроницаемым взглядом в свой бокал. Степану показалось, что главный редактор мыслями находится совсем в другом месте.

– Алексей, – Степа забрался на соседний стул и положил локти на стойку. – Вам, может, хватит на сегодня?

Алексей повернул голову, и Степану стало жутко, такая пустота была в его глазах. Алексей допил коньяк и вновь наполнил бокал, обхватил его пальцами и опустил голову.

– Может, вам такси вызвать? – не отставал Степа, глядя, как бармен ставит перед редактором третью бутылку.

– Уходи, – глухо ответил Алексей.

– Не могу, – возразил Степа. – Вы же коллега, своих не бросаем. У вас явно что-то случилось. Может, я могу помочь?

Алексей криво усмехнулся. Сегодня день рождения его девушки, которую он любил до беспамятства и давно потерял. Она была такой наивной, такой чистой, как мечта. И ему удалось поймать эту мечту. Ненадолго. Алексей опустошил еще один бокал, ощущая лишь легкое опьянение. Не получится у него сегодня напиться и отключиться. Он повернулся к Степану.

– Ты исчезнешь сегодня или нет? У тебя что, других дел не имеется в ночном клубе?

Степа скосил глаза на девушку за своим столиком.

– Нет, не имеется. Буду с вами пить. Бармен, подай бокал.

– Вот черт, – Алексей забрал бутылку коньяка. – Мал еще, иди плясать.

Степан потер переносицу:

– Мне, вообще-то, тридцать.

– С ума сойти, – пробормотал Алексей, наливая себе снова. Выпил залпом и закашлялся. Откинул челку со лба. Может, и правда хватит без толку переводить алкоголь. Скосил глаза на Степана:

– Ты вообще что здесь делаешь в такое время? Завтра на работу.

– Действительно, – язвительно пробормотал Степан. – Сами-то будете? На работе? – И, пересчитав пустые бутылки перед редактором, добавил: – Если честно, я бы уже скончался. Прямо здесь.

Алексей хмыкнул.

– Иди домой, Степан.

– Я тут рисовал.

– Прошу прощения? – Алексей решил, что ослышался, и недоуменно окинул взглядом Степана, потом помещение ночного клуба. На танцполе бесновались тела различной степени опьянения, девушки трясли головами, пытаясь исполнить хэдбэнд, опутывая волосами всех, кто находился поблизости и стараясь попасть в такт музыке. И не только девушки, понял Алексей, присмотревшись внимательнее. Лучи прожекторов вкупе с колорченджерами окрашивали танцующих в причудливые цвета, выхватывая из толпы неестественно изгибающиеся отдельные фигуры и иногда официантов, пытавшихся донести заказ целым до столиков. При включении стробоскопов весь этот муравейник начинал двигаться слайдами, будто изображение пропустили через диапроектор. Два ди-джея в наушниках за пультом умело управляли человеческим морем, меняя ритм музыки на более спокойный при излишнем возбуждении танцоров. Уши периодически закладывало от шума, басы создавали вибрацию по всему телу.

– Ты, конечно, прав. Это самое подходящее место для занятий живописью, – заключил Алексей. Начинала побаливать голова. Картинка перед глазами начала расплываться. Возможно, еще и получиться отключиться.

– Вы не поняли, – прокричал Степа. – Заказчик хотел встретиться здесь для обсуждения эскиза с Никой, но она отказалась. Отправили меня зарисовывать. Ладно, я пойду, действительно поздно уже.

Затуманенный разум Алексея крайне отрицательно относился к попыткам запустить мыслительные операции и зацепился только за одно слово. Ника. Ника? Проклятье.

– А ну-ка постой.

Степан послушно остановился.

– Присядь обратно, – Алексей подозвал бармена. – Кофе черный двойной. И побольше. Без сахара. И таблетку аспирина.

– Вы точно помрете, – мрачно предрек Степан.

– Не сегодня, – Алексей сфокусировал на Степане взгляд. – Что там с Вероникой? Кто и куда ее отправлял?

– Заказчик захотел крутые визитки, чтобы не были похожи на другие. Ну, знаете, на стандартные: логотип, контакты и фамилия. Денег заплатил, чтобы встретиться в ночном клубе. Дмитрий Борисович хотел отправить Нику. Можно тоже кофе? – последний вопрос Степа адресовал бармену, ставившему огромную кружку перед редактором.

– Молодую девушку в ночной клуб. На встречу с неизвестно кем. Я верно понял? – процедил Алексей.

– Верно. Только он тоже хотел пойти, сопровождать. Я так подозреваю, что директор просто хотел гульнуть с Никой. Знаете, – громко прошептал Степан, склонившись к уху Алексея, – он же давно сохнет по ней.

– Знаю, – злобная гримаса на миг исказила лицо редактора, но он быстро взял себя в руки. – Давно – это сколько?

– Лет пять уже. Он ее пригласил на стажировку в типографию, когда она еще студенткой была. Уже тогда начал уделять ей особое внимание. Сначала кофе и конфеты приносил без повода, потом начал на праздники дорогие подарки дарить. Полине – цветы и торт, Нике – золотой браслет либо билет на курорт. Согласитесь, это очень уж заметно.

– Соглашусь. А она что?

– А ничего. Сначала делала вид, что ничего не понимает. Может, надеялась, что пройдет у него заскок. Потом прямо ему сказала – Дмитрий Борисович, остынь. Иначе уволюсь. Он и испугался. Подарки все обратно относила, под дверь ему складывала.

– И что он?

– Перестал навязываться так явно; по крайней мере, я не вижу. Бывает иногда, как сегодня, например. Но это редко, Ника заявлением ему помашет перед носом, он присмиреет. И вообще, – Степа доверительно понизил голос, – он странный, наш директор. Я за все годы, что работаю у него, ни разу не видел его с женщиной. Даже фотографии ни одной нет. Даже слухов нет.

«Я тоже странный, если судить по таким критериям», – подумал Алексей и невесело усмехнулся.

– Ника – она тоже со странностями, – продолжал откровенничать Степан, отпивая кофе, – Она людей боится. – Алексей насторожился при этих словах. – Когда только пришла к нам, шарахалась ото всех мужчин на работе, даже от древнего уборщика, хотя он веник-то с трудом поднимал. Общалась исключительно с женщинами и исключительно в рамках работы. Директор ее, конечно, здорово пугал тогда своими нежностями. Она часто плакала в подсобке. Я слышал, но проходил мимо, чтобы не пугать еще больше.

Алексей молча пил свой кофе, запоминая информацию. Он был прав, что-то произошло с ней, и это связанно с мужчиной. В голову лезло только изнасилование в юном возрасте. Это серьезная психологическая травма, и судя по поведению Вероники, так все и было.

– А потом она к нам привыкла. Сначала начала разговаривать. Знаете, такие пробные фразы – скажет и сожмется, как ежик. Убедилась, что мы не кусаемся, осмелела. Теперь постоянно ковыряет нас, бедных работников. Обидно даже бывает. А вообще, – Степан сделал широкий жест рукой, пролив кофе на стойку, – она считает нас семьей. Мне так кажется.

Бармен мимоходом протер стойку. Ди-джеи запустили очередную волну адреналина на танцпол. Незнакомая девушка решила, что самое время познакомиться и присела к Алексею на колени. В висках стучало все сильнее, и Алексей сжал зубы, спихивая девушку.

– А ты?

– Она меня тоже отшила, – печально произнес Степан, провожая взглядом надувшуюся барышню. – Я же с хорошими намерениями. Она очень симпатичная, и умная. И с юмором иногда даже бывает. Редко, но бывает. А она сказала – «Степа, ты мне как брат. Иди отсюда по-хорошему». В смысле, из кабинета, когда она переодевается. Господин главный редактор.

Алексей поднял красные глаза.

– Время четыре утра. Может, по домам уже?

– Может. Тебя подвезти?