Флёр жил собственной жизнью, бескомпромиссно подталкивая к королю, словно важнее нашей с ним близости нет ничего на свете. Сделав несколько манипуляций со своим платьем, я подошла к Замфиру и осторожно погладила его по щеке. Он был горячий и немного колкий из-за короткой густой бороды, покрывающей широкую упрямую челюсть.
Второй рукой я поглаживала его несокрушимые плечи, нервно вздымающуюся грудь, напряженный торс…
— Не отталкивай меня, — попросила как можно более интимно и доверчиво.
Замфир будто через силу открыл глаза и, едва увидев, что я стою перед ним совершенно обнаженная, отрывисто вдохнул, с шумом втягивая через стиснутые зубы воздух. Удивительно, но его могучее, переполненное силой и энергией тело ощутимо дрожало под моей слабой тонкой ладонью. Он всё ещё пытался сопротивляться неизбежному, хотя по выражению пылающих настоящей одержимостью глаз становилось очевидно, сколь велико и жестоко терзающее его желание.
Казалось, целую вечность я смотрела в «лицо» этой искренней всепоглощающей страсти. Страсти, которая не ломает, не пачкает и не сажает на цепь. Я видела, как глубоко и безмерно Замфир желает быть со мной, и как вместе с тем отчаянно подавляет свою потребность, считая, что может причинить вред.
— Прошу тебя, — обхватив мою ладонь, он прижал её к своим губам, благоговенно целуя в центре, — прикажи мне уйти.
— Никогда, — покачала головой.
— Ты не понимаешь! Я не принадлежу себе. Я причиню тебе сильную боль, — прохрипел и вздрогнул, когда моя вторая ладонь наконец-то достигла своей цели и стала поглаживать твердую пульсирующую сквозь гладкую ткань штанов длинну.
— Таков твой мир, — не стала спорить, понимая, что скорее всего так и случится. — Поэтому люби меня сейчас…
Внезапно я испугалась, что никакие мои просьбы не побудят Замфира переменить своё королевское решение. Он столь сильно верил в правильность выбранного им для нас блага, что был способен раз за разом отталкивать меня. Возможно ли было допустить подобное?
Распустив шнуровку на поясе штанов короля, я опустилась перед ним на колени. Замфир не ожидал подобной смелости и потрясено замер, не сводя с меня пылающих глаз. Я облизала пересохшие губы, отчего кадык на крепкой мужской шее тяжело дернулся.
Не теряя времени, высвободила крупный, увитый рельефными венками член и, обхватив его у основания, поднесла к своему рту. На красивой резной головке выступила капля влаги, и я, не веря самой себе, что делаю это — тщательно её слизала.
— Юля… — хрипло то ли выдохнул, то ли простонал Замфир.
На языке расцвел терпкий пряный вкус, отчего низ живота скрутило невероятно острым невыносимым приступом возбуждения. Не выдержав, я накрыла клитор рукой и, одновременно обхватив член губами, постанывая, стала себя ласкать. Замфир низко зарычал, словно раненый в самое сердце зверь, и, намотав на кулак мои собранные в хвост волосы, заставил взять его глубже. Он старался быть осторожным, но получалось это у короля откровенно плохо. Пытаясь подстроиться под впечатляющий размер и ритмичные движения, я то и дело давилась, отчего по горлу прокатывался спазм, и влажные объятия моего рта становились ещё теснее. Тогда Замфир вздрагивал и замирал, видимо, удерживая себя на краю полного безумия.
Нас так трясло от страсти, что казалось, будто во Дворце началось землятресение. Потребность в большем возрастала, накатывая, как девятый вал. Добраться до спальни не стоило даже мечтать.
Рывком подняв с укрытого толстым светлым ковром пола, король подхватил меня на руки и тут же уложил на стоящий поблизости довольно массивный письменный стол. Я изо всех сил вцепилась в его край, когда, закинув себе на плечи мои подрагивающие ноги, вторгаясь и до предела растягивая, Замфир стал наполнять меня.
Если первые толчки ещё как-то можно было назвать осторожными, то последующие вышибали дух. Не утрать я окончательно связь с реальностью, наверняка бы испугалась и размера, и напора. Моего опыта отчаянно не хватало, чтобы вместить в себя такого гиганта, как Замфир, избежав при этом болезненных ощущений и возможных травм. Я очень рисковала, но остановиться было выше моих сил.
А затем, отметая всякие сомнения о нашей совместимости, тело охватило сияние. Оно вспыхнуло с очередным ударом сердца, тут же перекинувшись и на короля. Мы будто оказались в центре мягкого теплого кокона. Словно древняя любовная магия благословляла нас, щедро проливая свою благодать.
Я почувствовала, как бесследно тает даже тень прежней саднящей боли. Как острее и ярче становится наслаждение. Оно всё стремительнее закручивалось тугой спиралью внизу живота, и каждый резкий толчок порождал такой шквальный порыв удовольствия, что я искренне опасалась не пережить её кульминации.
Замфир хрипло постанывал, крепко удерживая мои бедра и с выверенной силой направляя их навстречу своим движениям. От порочности громких шлепков ударяющейся друг о друга плоти кружилась голова.
Сквозь полуприкрытые веки я смотрела на порабощенного влечением короля, бесстыдно упиваясь его силой и какой-то первобытной мощью. Он брал меня беспощадно, умело удерживая на пике запредельного возбуждения, словно мы вели меж собой необъявленную войну, проигравшим в которой станет тот, кто первым капитулирует подступающему со всех сторон сокрушительному экстазу.
Я держалась изо всех сил, внезапно захваченная идеей довести Замфира до состояния чувственной агонии.
— Сильнее, — бесстыдно потребовала, сжимая грудь и выгибаясь дугой на твердой поверхности стола.
Мягкое сияние поющей крови сменило бьющее по глазам алое марево. Я тут же распознала специфичные, ни на что больше не похожие чары Замфира. Внезапное мимолётное чувство падения с высоты окончилось моим визгом и приземлением на спружинившую мягкость прохладной, застеленной черной простынёй перины.
Король переместил нас в спальню. Судя по аскетичному, откровенно неуютному интерьеру — в свою собственную. По пути он весьма кстати потерял всю мешающую ему одежду, и я с нескрываемым восторгом тут же уставилась на голого правителя Железного Двора.
Что ни говори, а сложен Замфир был как Бог Войны. Крупный, массивный, с совершенным рельефом натруженных мышц, но полностью лишенный привычной неуклюжести тяжеловеса. Весь в бесчисленных выцветших шрамах былых ранений, видимо, практически смертельных, так как от любых других фантастическая регенерация Высших не оставила бы и следа. Причудливые переплетения рун и красно-черных линий покрывали плечи и обе его руки почти полностью. Когда я засмотрелась на эти буквально пышущие агрессией татуировки, мне вдруг показалось, что знаю, о чем говорится в зашифрованных на них письменах. Но заниматься чтением Замфир был не расположен.
Я очень быстро оказалась на животе с приподнятой и выставленной на королевское обозрение пятой точкой. Широкая округлая головка вздыбленной плоти, дразня, прошлась по истекающим влагой лепесткам и, немного надавив, на самую малость протолкнулась внутрь. Стон сорвался с моих губ и, уткнувшись лбом в мягкую поверхность, я инстинктивно подалась назад, пытаясь насадиться сильнее.
Тут же тяжелая ладонь накрыла поясницу, властно приказывая не двигаться. Видимо, решив меня наказать за самоволие, Замфир полностью отстранился и я разочарованно застонала, едва не начав вилять задницей как похотливая кошка.
Пару мучительных секунд ничего не происходило, а затем король стал ласкать меня рукой, то потирая набухшую горошину клитора, то приникая в изнывающую глубину лона сразу тремя пальцами. Всё это лишь распаляло меня, доводило до едва переносимого исступления. Поэтому, когда Замфир обильно увлажнил оставшимися на пальцах любовными соками тугое колечко моего ануса, я даже и не подумала возмутиться. Скорее уж постаралась расслабиться. В памяти с легкостью воскресали воспоминания о подобном соитии и то захватывающее чувство максимальной наполненности, которое лишь оно и было способно подарить.
Медленно введя в меня одну фалангу указательного пальца, Замфир остановился, параллельно начав наполнять лоно своим нетерпеливо подрагивающим, восхитительно твердым членом. С каждым размеренным толчком он продвигался всё глубже, а наши обоюдные стоны, становились всё громче. В какой-то момент сладкое распирающее чувство усилилось и я поняла, что теперь принимаю не один палец, а целых два.
