После нашей примерки вся гардеробная оказалась завалена вещами, которые лежали буквально повсюду, словно разноцветные кляксы, живописно разбрызганные на полу. Не испытывая никакого трепета перед подобной роскошью, Ирмина сгребла в кучу всё, что попалось под руку, и устроилась сверху как на перине.

— Между прочим, тебе полезно будет знать, — продолжила она свой рассказ, — у нас, у сидов, с деторождением всё очень непросто. Простокровные-то фейцы плодятся как кузнечики, а вот высокородные частенько оказываются совершенно бесплодны. Хорошо если за все века своего существования фейцу дается счастье стать родителем хотя бы один раз. Многие и вовсе лишены такого счастья. Однако, бывает, случаются исключения. Замфир — четвертый ребенок своей матери. Предположу, что союз его родителей был скреплен не просто любовью. По преданиям, Чары делают чрево плодоносным, если Высший обретает свою предначертанную — геммат.

Узнавание пронзило меня точно молния. Я уже слышала это слово и если правильно всё поняла, то теперь и сама являлась этой самой «предначертанной».

— Когда старая королева Сумеречного Двора соединилась с Холмами, к власти пришел новый правитель Даргон. У него уже было две жены, но ни одна от него так и не понесла. Идея получить в наложницы, а еще лучше в законные супруги, прекрасную фейку, которая гарантированно принесет потомство, показалась королю очень заманчивой.

— А разве геммат может забеременеть от кого-то другого? — удивилась я.

Мне казалось, принцип существования истинной пары сводится к тому, что мужчина и женщина в таких отношениях настолько идеально подходят друг другу, что перестают воспринимать остальных на самых глубинных уровнях.

— Ещё как может! — заявила Ирмина. — Вообще, чтобы ты понимала, стать чьей-то геммат — это, конечно, очень романтично, любовь навечно и всё такое, но в первое время может быть очень трудно. Сид, повстречавший свою предначертанную и соединившийся с ней, становится агрессивным ко всем окружающим и совершенно одержимым в отношении своей возлюбленной. Доходит до того, что он буквально теряет способность заниматься сексом с кем-то кроме неё. Зато геммат, будучи идеальной природной «губкой» для поглощения излишков магических сил своего мужчины, напитавшись его Чарами, становится не только плодовитой, но и очень чувственной, жадной до ласк. Поэтому, вероломный план сумеречного короля был вполне реален.

Пока Ирмина сетовала на тяжелую участь возлюбленного геммат, у меня в голове лихорадочно вращались все шестеренки, скрупулезно складывая между собой крупицы ранее известной информации.

— Помимо того, что Даргон мечтал усилить свою власть сыновьями, обзавестись ребенком ему было необходимо ещё и потому, что без этого он не удержал бы трон. Я уже рассказывала, тебе, что Дворец и все земли Двора тесно связаны с правителем и являются отражением его сути. Бесплодный король — бесплодный Двор. А значит, на земли, подвластные такому монарху, неизбежно придут болезни, голод, разрушения.

— Но ведь вы живете так долго, рожаете редко, как в таком случае можно определить, кто способен давать потомство, а кто нет? — перебила я Ирмину.

— Способов хватает, — решив не вдаваться в подробности, ответила фейка. — И я подозреваю, что Даргон беспокоился не напрасно. Но эта история не только о бесплодном короле, а ещё и о его женах. Боюсь тебя шокировать, но они обе были родными сестрами из могущественного, но запятнанного пристрастием к запретной ворожбе рода. Им очень нравилось их новое высокое положение и терпеть рядом соперницу, да ещё ту, которая скорее всего родит королю вожделенного наследника, ни одна не желала.

— Так и чем дело-то закончилось? — предчувствуя череду ужасных событий, мне захотелось как-то ускорить рассказ подруги. Томиться в дурных ожиданиях не было никаких сил.

— Да собственно говоря, подробности уже давно всеми позабыты. Знаю лишь в общих чертах, что отец и двое средних братьев Замфира погибли. Даргон тому активно поспособствовал. Его мать стала королевской наложницей. А вскоре и случилось то, из-за чего Замфир лишился не только семьи, но и утратил самого себя.

— Он убил короля? — спросила я, всем сердцем желая этому уроду бесславной кончины от клинка Замфира.

— Нет. Он убил свою мать.

Я в ужасе прикрыла глаза.

— Тебе известно, почему?

Сида покачала головой.

— Этого не знает никто. Но говорят, что будучи самым младшим, он сильнее всех был к ней привязан. Быть может, Замфир не вынес её предательства, ведь она разделила ложе с врагом, когда труп её мужа даже толком не остыл, — предположила Ирмина.

— Нет, — теперь уже покачала головой я. — Король не настолько примитивен, здесь кроется что-то большее.

— О-о-о, — игриво протянула Ирмина, — вижу, Замфиру все-таки удалось заслужить твою благосклонность.

— Не отвлекайся, — решила не распалять сиду лишними комментариями. — Ты говорила, что эти кошмарные сестрички тоже как-то отличились…

— Ещё как, — согласилась Ирмина. — Обычно Безымянных просто изгоняют. Ведь что бы они ни натворили, свершившиеся наказание гораздо страшнее. Но видимо, как ты их классно назвала, кошмарные сестрички решили, что агония Замфира должна быть дольше и мучительнее. Они наслали на него проклятие и заточили в Башне Обреченных.

За время нашего недолго общения, Ирмина, тем не менее, успела нахвататься всяких сленговых словечек, привычных для моих ровесников с Земли, и теперь вставляла их в речь к месту и не к месту.

— Что ещё за Башня Обреченных?

— Подгорная тюрьма на границе Азергэса и Темного Двора.

— И долго он там просидел? — Я уже знала, что ответ мне не понравится.

— По самым скромным подсчетам столетия три. О том, как ему удалось избавиться от проклятия и выбраться на свободу, я вообще ничего не знаю.

— А что за проклятие?

Ирмина пожала плечами.

— Может, его и не было, и всё это обычные враки. Фейцы вообще большие любители посплетничать. Слово за слово, а там уже и не понять, что было, а чего не было.

— Но что случилось с самим Даргоном? Он обзавелся наследником, ради которого сломал столько судеб?

— Даргон поплатился за свои козни гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Оказалось, что вовсе не он был главным злодеем, а его старые жены. Не желая ни с кем делить власть, они вновь прибегли к запретным чарам и что-то сделали с разумом своего короля. Драгон практически впал в детство. Он всецело отдался странным играм и охоте, без возражений передав бразды правления этим интриганкам. Для Азаргэса годы их правления стали временем беззакония и упадка. Почти двести пятьдесят лет я была вынуждена обходить границы Сумеречного Двора десятой дорогой.

Ирмина надула губы почище ботоксных красоток.

— Тогда у меня как раз был бурный роман с одним драконом из Азаргэса, но сложная политическая обстановка остудила костер нашей страсти.

Фейка, дурачась, прижала руку к груди и закатила глаза. Мы засмеялись

— У вас тут что, водятся драконы? — новость, прямо скажем, была из разряда «сенсация».

— Разумеется. Все наиболее могущественные и родовитые семьи Сумеречного Двора, как правило, оборачиваются в драконов.

— Получается, Замфирм тоже?

— Кто знает, — протянула Ирмина. — Совершенно точно уже очень давно он не оборачивается вообще ни в кого. Безымянные в первую очередь теряют именно эту способность. Если, конечно, они ею изначально обладали. Я вот, например, ни в кого не превращаюсь.

— Очень жаль, — решила подшутить над фейкой. — Из тебя бы получилась симпатичная лягучешка.

— Ах, ты! — притворно возмутилась сида, что-то буркнула себе под нос и я вдруг безудержно зачихала.

— Это нечестно, — пожаловалась под мелодичный смех Ирмины. — Ты можешь творить Чары, а я нет.

— Кстати, — встрепенулась фейка, вновь что-то прошептала и мои мучения тут же прекратились. — А давай я попробую тебя научить! Вдруг получится?

Прямо скажем, идея сомнительная, но уж больно заманчивая. В конце концов, если у меня есть флёр, магический страж и способность давать изгоям имена, то почему бы не уметь еще и чаровать?