Нет, нет, нет. Бешено мотаю головой. Протестую.

Пошлый вопрос обжигает и повергает в состояние глубокого шока.

Он что… Он правда собирается…?

Даже мысль не решаюсь додуматьдо конца.

Слезы наворачиваются на глаза.

– Я не заставлю тебя отсасывать, – шепчет на ухо, медленно обводит языком, прикусывает мочку. – Если только сама не захочешь опуститься передо мной на колени.

Не захочу. Никогда. Нет!

Цепляюсь в его руку, пытаюсь отодвинуть от себя. Но он никак не реагирует на это сопротивление. Не отпускает. Терпит молча, даже когда до крови царапаю. А потом проталкивает пальцы вглубь моего тела, вынуждая захлебнуться сдавленным криком. Задрожать и сдаться, покорно обмякнуть в безжалостной хватке. Рот надежно зажат, вопить бесполезно. Лоно подвергается самому настоящему штурму.

Меня так не трогали. Там. Прежде. Сочетая жесткий напор и безбрежную нежность, перемежая все оттенки экстаза, обнажая грань за гранью. Вынуждая задыхаться.

Низ живота выкручивает неистовый спазм. Бедра инстинктивно подрагивают. Спину выгибает судорога. Еще. Опять. Снова и снова. До состояния, близкого к обмороку.

Я отключаюсь. Кажется. На миг. Или даже на пару мгновений. Падаю в черноту и возвращаюсь обратно, четко ощущая, как влага выделяется толчками.

Какой стыд. Ужас. Кошмар. Не могу себя контролировать. Сдерживать не могу. Я полностью теряю ориентацию в пространстве. Перестаю соображать.

И будто в насмешку – ощущаю его запах. Аромат Зверя. Пропитывает реальность, проникает под кожу, по жилам растекается отравой.

Это парфюм? Дорогущий и модный. Или же это он сам так пахнет? Острый. Колючий. Жгучий. Пряный. Как шторм. Ураган. Грозовое предупреждение.

Его губы. Красиво очерченные. Идеальные. Напрочь порочные. В опасной близости от моих губ. Внутри становится больно от преступного желания податься вперед. С трудом одергиваю себя, изгоняю пьянящий мираж из одурманенного разума.

– Горячая ты, – хриплый голос как лезвие между ребрами входит.

– Ч-что? – роняю чуть слышно.

Он шумно втягивает воздух. Трется щекой о мою шею. Не пытается поцеловать, просто прикасается и точно клеймо выжигает.

Его пальцы до сих пор поглаживают меня. Неспешно. Легко. Скользящими движениями. Выводят такие круги, от которых и мир кругом идет.

Больше не могу истерику побороть. Судорожные рыдания прорываются наружу. Слезы градом льются по щекам. Стыд пожирает нутро. Никогда не смотрела на других мужчин, не воображала ничего подобного, а теперь поступаю как самая настоящая шлюха. Горю в чужих руках, как с любимым мужем никогда не горела. Позволяю незнакомцу вытворять все эти невообразимые вещи, уступаю низменным рефлексам.

– Пожалуйста, Никита, – шепчу я. – Пусти-те меня. Прошу.

Молчит. Даже не двинется.

– Ник, – умоляю тихо. – Ник, пожалуйста.

Зверь отпускает меня, издавая нечто вроде рычания. Жуткий утробный звук. Животный возглас.

Наши взгляды встречаются. Как жар и холод воедино сливаются. И вопрос не озвучен, однако читается четко.

Чего он ждет? Может получить желаемое без труда. Никто не помешает. Никто не отважится забрать добычу. Меня сервируют к столу по первому же требованию. С севрюжьей икрой или с белыми трюфелями. С тем проклятым хамоном.

Я тону в зеленых глазах и понимаю, что этот мужчина действительно любит жестко. Умеет причинять боль, держать на грани агонии. А еще – он хочет меня. Одержимо. Жаждет подмять и разломать, врезаться до самого нутра.

Но… ничего ужасного не происходит. Просто шаг назад. Небрежный кивок в сторону двери.

– Иди, – холодно бросает Никита.

Я отпускаю ее. Опять. Разрешаю уйти. До дверного проема. Взглядом вгрызаюсь в тонкое тело. А хотел бы вгрызться зубами. Нагнуть и вогнать вглубь воспаленный от похоти член. Долбить, пока голос от воплей не сорвет, пока в конвульсиях не забьется, пока не кончит подо мной раз сто. Пока не сдохнет. Тварь. Гадина. Совсем башку задурила. Отравила собой. Сука. Дрянь. Ядовитая. Холодная стерва. Реально убил бы. Порвал.

Закрываю глаза. Стискиваю челюсти до скрипа. Желваки играют, ходуном ходят. Десны саднят. В паху настоящее пекло.

Зверь рвется на волю.

Зачем сдерживаюсь? Чего выжидаю? На черта мне нужна добровольность? Она моя, а значит, могу брать сразу и без вопросов. Кто остановит?

Настигаю жертву. За шаг. Наматываю светлые волосы на кулак, толкаю ее обратно к столу, срываю уродскую одежду и раскладываю добычу.

Да. Так. На живот. По ходу, резко прикладываю. У нее кровь носом идет. Наплевать. И не такое стерпит. Переживет. Привыкнет. Еще и кайф научится ловить. Другого выбора не светит.

Я ее растрахаю. И затрахаю. Долго. Жестко. Размеренно. На свой вкус. Обработаю каждое отверстие. Ни одно без внимания не оставлю. Везде побываю. Всюду.

Хватит мять яйца. Пора оторваться.

И я отпускаю тормоза.

Натягиваю влажную плоть грубым рывком. Продираю член насквозь. Вбиваюсь внутрь снова и снова. Одурело. Ошалело. Тараню без жалости. На кол насаживаю. Наслаждаюсь хрипами и воплями.

– Нет, нет, нет, – молит она. – Пожалуйста, нет. Не надо. Прошу. Нет…

Валяй. Разве я могу отказать даме в милости?

Сдергиваю ее со своего одеревеневшего члена, разворачиваю лицом к себе и опускаю на колени. У нее по-прежнему кровь идет, темные струи густо заливают подбородок и щеки. Роскошное зрелище. От такого член железным становится. Стояк бешеный.

Надавливаю ей на челюсти, заставляю широко раскрыть рот и проталкиваю член между разомкнутых губ. Прямо в глотку. Рывок за рывком.

Дьявол.

Когда я открываю глаза, ее уже нет рядом. Остается только запах. Свежий. Дразнящий. Дурманящий. Стиральный порошок и что-то еще. Неуловимое. Непонятное. Как будто персиками пахнет или абрикосами. На духи не похоже. Видно, от природы. Родное.

А еще остаются всполохи моих диких фантазий. Стиснутые кулаки и мощный стояк, прорывающий штаны.

Проклятье. Ну и дебил. Слюни подотри.

Я берусь за стол и отбрасываю со всей дури. В стену. Посуда бьется, приборы разлетаются в разные стороны. Повсюду щепки. Обломки.

И я обломан. В очередной раз.

Она уходит. Просто уходит. Сваливает. Даже не подозревает, как близко оказывается к насилию, по какому острому краю своими маленькими ножками рассекает. Она не догадывается, как опасно мои нервы канатами натягивать, жилы выматывать.

Надо проветриться. Развеяться. Срочно.

Достаю пачку купюр, бросаю на пол.

Я всегда плачу по счетам. Всегда долги закрываю.

+++

Я никогда не насиловал баб. Не воображал ничего такого. Потребности не возникало. Стоило взглянуть – и девка сама на член прыгала. Мигом ноги раздвигала, на колени вставала, раком выгибалась. Короче, все к моим услугам. Без загонов. Сразу. Рады были, что выбрал и выделил из толпы. Отрабатывали по полной программе. Бывало, пытались ездить по мозгам бредом про ухаживания и свидания, но быстро стухали, понимая: такой номер не прокатит. Голый секс. Никаких отношений. Точка. Я не гребаный романтик. Время не сливаю. Только сперму. Кто против – не держу.

Добровольность, мать ее. Абсолютная прозрачность намерений.

Конечно, каждая девчонка мечтала, что я втрескаюсь по уши и поплыву, предложу ей выйти замуж или хотя бы стану трахать на постоянной основе. Каждая считала себя особенной, идеально мне подходящей, настоящей суженой.

Я это дерьмо не поддерживал. Их мечты – их проблемы. Но во всем привык оставаться честным. Никакой надежды. Никаких обещаний.

Зачем кормить иллюзиями?

Я мог бы силой заставить. Принудить любую. Тут главное – не перебрать. Не прибить ненароком. Но какой нормальный мужик начнет бабу насиловать?

Мерзость. Одно дело на ринге раскатывать себе подобных. В ноль уделывать. Гасить. И совсем другое – слабых девчонок против воли валять.