Я покачал головой, чувствуя какую-то внезапную пустоту в солнечном сплетение. Это было почти больно.

– А ты? – спросил я почти на автомате.

Не знаю, как объяснить это чувство. Мы были тут вдвоем, и я разом помнил и не помнил про Глеба. Просто Никита больше не был чьим-то парнем, он был личностью, самим собой, и мы с ним были плохо знакомы. Я спрашивал, чтобы узнать про него, без оглядки на других. Однако Никита почти вздрогнул от моего вопроса.

– Думай, что спрашиваешь, – почти огрызнулся он.

Я был уверен, что он возвращал мне мое наигранное удивление “нотками табака”.

– Я не…

– Может, еще ответы на диктофон будешь писать?

– Да черт, – закатил я глаза, – идиот. Невозможно с тобой разговаривать.

– Так и не разговаривай.

– Больше не буду.

Мы какое-то время зло смотрели друг на друга, сидя в полуразрушенной усадьбе. А затем, не сговариваясь, пришли к выводу, что пора возвращаться к остальным. Честно говоря, давно пора.

Мир вокруг будто ускользал от меня. Четкий и привычный растворялся в моих чувствах, мыслях и, конечно, сомнениях. Последних было очень много. Может быть, больше чем когда-либо в жизни.

Я зашел в баню, и меня обдало жаром. Баня – совершенно неестественная среда обитания для человека. Этот жар не похож ни на какой другой в мире. Ты переступаешь порог, и тебе даже не становится сразу жарко. Ты просто плаваешь в горячем воздухе первое время. Я никогда не стеснялся своей наготы, а уж сидеть в бане в трусах или плавках, вообще, не было проблемой. Но сейчас мне бы захотелось спрятаться, если бы я позволил себе сосредоточиться на том, что Денис был здесь, сидел на одной из полок. Я старался мыслить, как кот. Если я не смотрю на Дениса, то и он не смотрит на меня. Если жар кажется почти материальным, то значит он может укутать меня и скрыть от чужих глаз.

Я сел рядом с Глебом и улыбнулся ему. Даже не потому что мне так уж хотелось улыбаться, это просто было привычкой, которая у меня появилась за все то время, что мы были вместе. Он погладил меня по руке в ответ. Я потянулся его поцеловать. Мне почему-то казалось это невероятно важным, способным все склеить, моей личной машиной времени, чтобы вернуться в то прошлое, когда я был счастлив с Глебом. Наши губы уже почти соприкоснулись, как Глеб увернулся и поцеловал меня в щеку. Да, мы никогда не целовались при других людях, даже если те знали про наши отношения и были лояльны. Так что, может быть, моя попытка все исправить была лишь хитроумной попыткой обмануть самого себя. Я отвернулся и тут же встретился взглядом с Денисом. Вне всяких сомнений, он бы меня поцеловал. Потому что плевал он сейчас на всех окружающих. Разве это хорошо, когда человеку на всех плевать? Конечно, плохо. Но иногда… иногда мне хотелось казаться с той стороны, и тоже на все плюнуть. Но мог ли я? Этого я про себя пока не знал.

Мог ли я уйти от Глеба?

Я впервые проговорил этот вопрос про себя, и по моей спине пробежал холодок. Это было совершенно дикое чувство, ведь мы сидели в бане. Я бросил быстрый взгляд на Глеба, будто боялся, что он прочитает мои мысли. Щеки стали пунцовыми от стыда. Такая простая, логичная мысль, а мне от нее было дурно, будто я замыслил преступление. Да, я буквально почувствовал себя Раскольниковым, хотя еще ничего не сделал. Впрочем, он тоже много страдал и до того, как совершить преступление. Ох, ладно. Я же не замышлял убийство. Люди начинают отношения, люди заканчивают отношения. Это совершенно нормально. Я мог бы убедить в этом кого угодно, но только не себя.

Мы с Глебом познакомились тогда, когда все в моей жизни летело в пропасть. Не могу описать, в каком я был смятение.

Я, конечно, до сих пор помнил этот день. Не сто лет назад он был в конце-то концов. Я тогда жил у знакомого, потому что мне было больше негде. Ночевал у него вторую неделю и понимал, что скоро его терпение лопнет. У меня не было дома, работы, я нигде не учился… Не уверен, что у меня были друзья. По крайней мере, не такие, которые бы бросились мне помогать в этой ситуации.

В ту ночь у Макса была какая-то вечеринка. У меня настроение было совсем не праздничное, и я сидел на кухне и ел дешевые макароны. Пачка двадцать рублей. Нужно было есть их горячими и как следует насыпать специй, потому что иначе это употреблять было невозможно. Глеб вошел на кухню, и я отодвинулся от холодильника, чтобы он мог взять холодное пиво. Все туда приходили именно за этим.

– Ты что тут сидишь? – спросил он.

– Ем, – озвучил я очевидное.

Мне было грустно, и я почувствовал, как в ответ на этот простой вопрос хочется вывалить все, как есть. Про родителей, которые узнали про мою ориентацию и выставили из дома. Как у меня не получалось найти работу, которую можно было бы совмещать с учебой, а когда я все-таки оставил институт и устроился на работу, то через месяц компания закрылась. И что теперь мне надо было искать новую работу, что я был должен всем знакомым, что меня почему-то никуда не брали… Но такое вываливать на незнакомого человека было нельзя.

Глеб в ответ хмыкнул. Все-таки залез в холодильник и достал две бутылки пива. Открыл их, а одну поставил передо мной.

– А почему не вместе со всеми? – спросил он.

– Не хочу никому портить настроение, – улыбнулся я.

– Ну да, – фыркнул он. – Я Глеб. А тебя как зовут?

– Никита. Глеб… ты друг Макса?

Вообще, я более-менее знал всех приятелей Макса, а Глеб мало того, что раньше не появлялся здесь, так еще и был явно нас старше.

– Не совсем. Меня позвал сюда Саша.

– С мелированием?

– Угу, – согласился Глеб и насмешливо поднял бровь.

– Вы встречаетесь? – в лоб спросил я.

ОЗНАКОМИТЕЛЬНЫЙ

Я же все-таки не просто так завис именно у Макса. Не сказать, чтобы все его друзья были по парням, но Саша-то точно был.

– Пока нет, – отозвался Глеб. – Саша меня пригласил познакомиться поближе. Он так сказал. А у тебя интерес праздный?

– А какой еще может быть у меня интерес? – уточнил я, чувствуя, как мурашки бегут по спине.

Я знал, что Глеб флиртует, и он знал, что я знаю. Между нами будто бы натягивались нити. Приятное чувство от зарождающихся отношений.

– Кроме праздного? Ты можешь спрашивать, потому что тебе не очень-то нравится, когда встречаются с парнями, или потому что тебе очень даже это нравится. Может быть, даже потому что тебе нравлюсь я.

Я рассмеялся.

– Мне нравится, когда встречаются с парнями.

Мы пили пиво и трепались о глупостях. Потом проветривались на балконе, потому что в квартире было слишком жарко, и почему-то на этом же балконе танцевали под медляк. На следующий день Глеб написал мне и предложил увидеться. Мы увиделись. Потом еще раз. И еще. Я остался у Глеба на ночь, а затем на все выходные. Он узнал, что мне негде жить и предложил переехать к себе. Это было бы слишком быстро, если бы я фактически уже и так не жил у него в квартире. У меня появилось жилье, и это был лишь первый пункт в очень длинном списке того, чем я был обязан Глебу.

Я вздохнул, выныривая из воспоминаний и возвращаясь в настоящее. Посмотрел на Глеба. Потом посмотрел на Дениса. Приютил ли бы он меня, если бы я остался без дома? Я был без понятия. Но я смотрел на его задумчивый профиль, и не мог оторвать взгляд. Хотел прикоснуться к его крепким рукам. Хотел прижаться к его горячему телу. Денис повернулся ко мне, и мы встретились взглядами. Я ощутил, как у меня встает. Это было неловко и как-то неизбежно.

– Ты чего? – выдохнул мне на ухо Глеб. – Может, свалим?

Я прикусил губу. Ощущалось все это, как полная катастрофа.

***

От заманчивого предложения Глеба я отказался. Он, может быть, и счел это странным, но ничего мне не сказал. Он был… Ох, он был таким хорошим. Я имею в виду, что Глеб был точно не из тех людей, кто закатит скандал в ответ на отказ. Я знал, что он не будет спрашивать, доканывать и ни в чем меня подозревать тоже не будет. Внезапно сейчас это казалось почти плохим. Если бы Глеб вел себя как мудак, то это дало бы мне повод. Можно было бы расстаться и продолжить считать себя хорошим человеком.