Теперь после бани мы опять сидели на кухне и пили пиво. Я начал пить, чтобы чем-то занять губы и руки, продолжил, чтобы занять мысли. Сейчас же, как мне кажется, я собирался просто напиться так, чтобы всю ночь беспробудно спать. Тогда осталось бы потерпеть один день, завтра, а после мы бы уехали с дачи, и я бы больше никогда, никогда!, не допустил бы такого, что мы с Денисом оказались бы в замкнутом пространстве. Я бы его обходил по кривой дуге, за сто километров бы обходил.

Из-за бесконечного пива приходилось постоянно вставать из-за стола и идти до туалета. Может, глупо, но я каждый раз радовался тому, что человечество изобрело биотуалеты. Когда Глеб начинал здесь ремонт, то тут была до боли всем знакомая деревянная будка во дворе, где в такое время года можно было отморозить зад и яйца. Теперь же было достаточно пройти по коридору. Комфортная жизнь. Да, жизнь очень хорошая, а я, видимо, зажрался.

Я справил нужду, потом спустил воду и долго стоял перед раковиной. Возвращаться мне не хотелось, но и сбежать было некуда. Я помыл руки и снова завис. Может быть, стоило пойти спать. По крайней мере, сказать всем, что я иду спать. Но мне почему-то было страшно оставаться в одиночестве. Никаких объективных причин не было, просто общий тревожный фон. Я подозревал, что даже если уйду сейчас, то вскоре опять спущусь на кухню. Ни к месту вспомнилась история про усадьбу, которую рассказывал Денис. Какая-то совершенно глупая легенда, из которой даже ужастика категории Б не вышло бы. Но почему-то сейчас у меня от нее ползли мурашки по коже. Я думал, что это жутко: раз за разом разочаровываться в людях. Узнавать, что ты им нравишься только в том случае, если отношения с тобой не сулят никаких проблем.

Так ничего толком и не решив, я выскользнул из уборной и в узком коридоре нос к носу столкнулся с Денисом. Он тоже пах пивом и своим одеколоном. Немного сигаретами. Мое сердце принялось биться как сумасшедшее. Щеки вмиг стали еще краснее. Я почему-то молча попытался протиснуться мимо него, но в итоге застрял. Теперь мы стояли чуть ли не вжимаясь друг в друга.

– Дай пройти, – сказал я.

– Не сказал бы, что я сильно тебе мешаю.

Я сглотнул. Если бы я сейчас просто начал двигаться вперед, то невольно вжался бы в Дениса еще сильнее. Мы бы не просто соприкоснулись одеждой, а впечатались бы телами. Я бы почувствовал, какой он горячий, твердый и… ох, я определенно очень зря подумал о твердости, потому что вполне возможно, что член у Дениса был тоже твердым. Мой уже начал вставать. Больше даже от мыслей, чем от нашей близости. Рот наполнился слюной, а еще без всякого предупреждения я вспомнил, что Денис прекрасно знает, что я этим ртом умею делать. Мурашки принялись бегать по спине.

– Ты мешаешь, – тихо и серьезно сказал я, глядя Денису в глаза.

Он поймал мой взгляд, и на секунду мы оказались в общем космосе. Не было больше Дениса, который вроде как пристает, и меня, который отбрыкивается. Не было и людей, которые не могут быть вместе из-за того, что это каждого из них превратило бы в предателя. Не было недоговоренностей, сомнений. Мы просто смотрели друг на друга и ощущали, как становимся одним целым.

Может, я был куда пьянее, чем думал о себе.

– Денис, ты ведь не хочешь этого на самом деле, – даже не спросил, а просто сказал я, мотнув головой и разрывая взгляд. – Вот представь, что я на все соглашусь, и что тогда?

Я говорил тихо, но в коридоре было еще тише. Мои слова падали, как тяжелые капли. Денис в итоге отступил первым.

– Прости, – буркнул он. – Этого больше не повторится.

– Не повторится, – согласился я. – Я… больше не собираюсь оказываться с тобой в одном доме. Пожалуйста, будь добр, придумай что-нибудь для Глеба. Или хотя бы не спорь с моей легендой. В общем, подыграй. Договорились?

Он промолчал. Наверное, кивнул. Я снова смотреть на Дениса не собирался.

– Денис?

– Да, да, – пробормотал он. – Иди к гостям. Мы тут с тобой застряли.

– Черт.

Я развернулся и быстрым шагом вернулся на кухню. Едва ли кто-то обратил внимание на длительность моего отсутствия или даже на то, что мы с Денисом пропали вместе. Но еще около получаса я нервничал из-за этого, а потом переключился. Мне даже стало весело под конец, и я почти поверил, что смогу просто забыть о Денисе и жить дальше.

Почти.

***

– Устал? – спросил Глеб, когда нашел меня в спальне, хотя было полчаса до обеда. – Я думал, ты в саду. Всех опросил, куда ты подевался, – он рассмеялся. – А ты спрятался.

– Немного, – отозвался я.

Не знаю, можно ли это было считать ложью. Глеб знал, что я нередко уставал от людей. Сейчас я тоже не чувствовал себя отдохнувшим. Но вместе с тем спрятался в комнате я не из-за этого.

– Мы поедим и уже все будут разъезжаться, – улыбнулся он, подходя ко мне и обнимая со спины. – Хочешь, сами можем и подзадержаться.

Прикосновения Глеба все еще были приятными, и я видел в этом вселенскую несправедливость. Более того, это казалось практически ловушкой. Как я мог подумать, что больше не люблю его, если прямо сейчас чувствовал, какие у него горячие и нежные ладони? Мне хотелось откинуть голову ему на плечо, хотелось целоваться и обниматься, а самое главное – поделиться своей проблемой. “Ты знаешь, Глеб, – хотел сказать я, – я влюбился в Дениса. Да, в твоего лучшего друга. Я чувствую себя ужасно. Скажи, что мне делать?”. Ведь Глеб в последние несколько лет был тем человеком, к которому я приходил со всеми своими проблемами и печалями. Он меня поддерживал, молча слушал, когда надо было выслушать, и давал совет, когда я об этом просил. Теперь же я чувствовал себя не только глупо влюбленным и безнадежно запутавшимся, но еще и совершенно одиноким. Какой совет дал бы мне Глеб, если бы мог?

Я уже почти дошел до того, чтобы придумать какую-нибудь историю про моего знакомого, который влюблен в Дениса, но вовремя притормозил. Глеб идиотом не был. Он бы быстро все понял. Пускай я уже поступал плохо, уже был дурным и неблагодарным партнером, но унижать Глеба неумелой ложью я не хотел.

– Что-то с тобой не так, Никит, – сказал Глеб. – Все же мне кажется, что тебе стоит сходить ко врачу.

– Но ты сам сказал, что температуры нет, – напомнил я, выскальзывая из его объятий.

– Да, знаю. Может, еще что-то, – пожал он плечами.

Мне захотелось погрызть угол комода. Может, занозы тогда впились бы в мой язык. Так мне было бы и надо.

Дениса я увидел еще раз, когда все гости разъезжались. Я и раньше был не в восторге ото всех “мужских” правил, которые, кстати, нравились Глебу, но сегодня все это дерьмо будто достигло пика. Денис всем парням жал руки на прощание, а у меня чуть ли не испарина на лбу выступала. Я не хотел, – ох, как же я хотел! – чтобы он меня трогал. Денис пожал руку Глебу, и я сглотнул. Мне стало как-то мучительно больно и в груди всколыхнулось: Глеб, правда, никогда не был влюблен в своего лучшего друга? Я понял, что лишь вопрос времени, когда я задам этот ужасный вопрос, на который я даже и ответа-то знать не хочу.

Потом Денис сжал мою ладонь своими пальцами. Секунда, максимум две, а у меня весь мир взорвался перед глазами. Я надеялся, что Глебу и другим ничего не видно по моему лицу, однако я чувствовал, как вспыхнул. Щеки горели, по телу растекалось тепло, мне хотелось вцепиться в эту руку и никогда не отпускать. Я отстранился первым. По взгляду Дениса понял, что почти дернулся.

– Или тебя целовать в щеку надо было? – поддел меня Денис, намекая, что именно так он прощается с девушками.

– Блять, Денис, – буркнул Глеб. – Просил же.

Денис хмыкнул, потом шутливо отсалютовал и вышел с территории нашего участка. Эта короткая сцена сказала мне о Денисе больше, чем многое другое. Люди, наверное, часто думали, что он грубый и беспардонный. Местами так и было. А еще он не считал нужным объяснять себя. Глеб не понял сейчас, что произошло, и, как я надеюсь, никогда не поймет. Мне почему-то стало чуть лучше.