Фермер обнял пустоглазку и поцеловал в лоб.
— Позавчера она была человеком… Уиллард, я не узнал Цубасару, когда увидел в нашем обличии. Вот как так боги насмеялись над абадонами? Разные создания. Хоть и говорят, что характер у человека и пустоглаза не меняется, а всё же разные!
Уилл и фермер присели на стоящие рядом деревянные ящики.
— Вас не тревожит, что Цубасара убила королеву Эмбер?
Жампер глубоко вздохнул:
— Как это забыть… Ты же помнишь, я не смог и слова вымолвить, когда Цубасара благодарила меня за уход. Я видел по стеклу эту страшную картину горящего дворца и падающих с окон людей. Но винить пустоглаза я не могу. Они не люди, пустоглазы — невинные создания. Лучше для Цубасары и для моей семьи, если бы она вернулась на остров к своим соплеменникам, но раз она выбрала жить с тобой — таков выбор матери. Я буду о ней заботится, сколько потребуется.
Уилл вздохнул за Жампером. Его мать осталась в Зенруте, чтобы быть с сыном. Но Уилл не мог взять её с собой во дворец Солнца, там нет места для шумной «обезьяны», которая к тому же убила королеву. Таков её выбор, пусть живёт на ферме. В свободные дни Уилл будет навещать маму и посвящать ей каждое тридцать первое герматены. Этот год она пожелала встретить в Зенруте, захочет навестить Абадонию — Уилл отправится с ней. Впрочем, Цубасара попросила и в следующем году отвезти её не в Абадонию, а в Санпаву.
— Люди вас сильно достают с Цубасарой? — он чувствовал вину перед фермером за мать.
— Спасу нет! Каждый день приезжают посмотреть на пустоглаза. Чтоб вас всех… — ругнулся Жампер. — Вчера один наглец пробовал пролезть через забор, охранники поймали его и выгнали, но я б ещё и оружием пригрозил ему. Нашли, что смотреть… Пусть на Абадонию плывут за пустоглазами! Мне приятель предложил брать деньги с любознаек, а что — прибыльное дело! Я отказался. Живое существо Цубасара… И внимания не любит.
— И под видом любознательного человека может быть мститель за убитую королеву… Спасибо, фанин Жампер. Спасибо вам и вашей семье, — Уилл стиснул его руку. — Обращайтесь всегда за помощью.
— Я пока сам справляюсь, — застенчиво улыбнулся Жампер. — Разве что Алекс и мои сынишки хотят выучится на офицеров, но пока малы они…
— Обучение ваших детей я возьму на себя. За заботу о матери я никогда вас не забуду.
Они оглянулись на Цубасара. Пустоглазка присела на задние лапы, склонила голову и выжидающе смотрела на сына и фермера.
— Король Фредер и принц Тобиан говорили вам, хотят они навестить ферму?
Уилл заметил, с каким сомнением Жампер произнёс «принц Тобиан». «Приятель, многие годы уйдут, чтобы тебя перестали считать за самозванца», — с грустью подумал Уилл.
— Принц Тобиан сегодня покидает Конорию, отправляется в Санпаву. Ему больно стоять возле Цубасары, хоть он и простил её. Король Фредер, возможно, приедет, мы погуляем по ферме, вспомним детство, посидим с вашей семьёй. Я вам сообщу заранее о приезде короля, чтобы Цубасару убрали с его глаз. Ему тяжелее Тобиана видеть её.
Жампер почесал пальцем зубы.
— Я за свою мать сам бы убил… Хотя тут абадона, ещё и спасительница Санпавы, как убьёшь… Да, Уиллард, сообщи заранее, Цубасара ведь тоже недолюбливает Фредера. Ещё, когда он приезжал до своей коронации, чтоб удостовериться, что Цубасара под надёжной охраной, она и тогда на него фырчала.
«Цубасара с рёвом пришла защитить Фреда, избиваемого Тобом».
— А ещё раньше, когда Его Величество приехал на ферму, чтобы заниматься учёбой, — продолжал Жампер, — он уединился с Цубасарой, тоже мучился любопытством, как ведёт себя пустоглазом, чем отличается от других зверей…
— Не расслышал, Фредер был наедине с Цубасарой? — сердце гулко забилось.
— Да. Он занимался в её сарае. Цубасара, как король уехал, так и пропала потом. Вернулась ночью, вылезла с каких-то кустов за оградой, злая, фырчащая, кусалась, если к ней не подходили. Невзлюбила Фредера!
«Ты же делал вид, что усердно занимаешься, для отвода глаз Джона Пайна».
— Фанин, где был телохранитель Его Величества?
— Осматривал территорию. Король… принц ещё… велел его не беспокоить, не отвлекать от занятий.
— Капитан Пайн оставил его одного?
— На ферму поставили магические блокирующие замки, так приказал принц.
Уилл провёл рукой по жёсткой шерсти Цубасары.
— Вот как… Фредер плохо относится к своей безопасности. Могли напасть скрывающиеся на ферме враги… Или Цубасара укусить до крови. Надо с ним обсудить эти моменты.
Уилл погостил на ферме ещё три часа. Играл с Цубасарой, на деревянных палках фехтовал с мальчишками, обедал с Жамперами, разговаривал с офицерами об охране фермы. Жамперы расстроились, узнав, что Уилл уезжает. Фермеры думали, он приехал на весь день. Вчера Уилл так и планировал — провести чудесный день наступившего лета с мамой. Но сейчас у него появились другие заботы.
Обратно он летел на предельной скорости, сократил путь, порезался через деревья и сорняки, в них же и запутался. Притянув воду, вырвал безжалостно сорняки с корнем и пустился дальше. Хорошо, дорога была дремучая, безлюдная, а вот неосторожного оленя он едва не сбил. Через некоторое время Уилл выехал в поле, на котором трудились люди. Крестьяне, рабы, все вперемешку обрабатывали землю, среди них несколько человек сплочённой кучкой стояли особняком, на лицах застыла безнадёжная печаль, руки были в шрамах и ожогами. Этими больными руками люди держали лопаты и копали землю. «Санпавцы», — понял Уилл. Фредер обещал, что Зенрут позаботится о всех пострадавших, о всех обездоленных, о всех несвободных.
Во дворец Солнца он прошёл как всегда свободно, без лишних проверок и оповещений: Уилл жил во дворце и состоял в свите короля. К самому Фредеру он имел семейный доступ и беспрепятственно проходил в королевские комнаты, нужно лишь было через камердинера предупредить Его Величество о своём приходе.
Фредер не захотел встречать друга в рабочем кабинете, сказал слуге, чтобы Уиллард прошёл в его комнату.
Король, повёрнутый спиной к гостю, сгорбился, сидел на высоком кресле, уперев локти о согнутые колени, и задумчиво смотрел на ярко горящие угли в камине. На плечах, поверх мундира, небрежно висела уличная чёрная накидка из бархата. Уилл увидел в зеркале его лицо: убитое и опустошённое, тяжёлый взгляд наблюдал за трещащим огнём. Фредер держал в руке погашенную папиросу, на полу стоял стакан с остатками вина, лежала брошенная двууголка с пером.
— Что случилось? — спросил Уилл.
— Она мне отказала, — протянул Фредер, в голосе чувствовалась пустота. — Кэтлин Джоанская мне отказала.
Он повернулся к Уиллу, мертвецки бледный. «Как после покушение Огастуса».
— Вчера я был у Джоанских, рассказал о своих намерениях жениться на Кэтлин. Симон и родители положительно отнеслись к нашей помолвке, благословили меня. А сегодня я сделал предложение руки и сердца Кэтлин. Она отказала.
Уилл с сочувствием кивнул:
— Объяснила почему?
— Да. Кэтлин сказала, что любит меня, но не может быть королевой. Она не хочет жить в постоянном напряжении. Замужество с королём возложит на неё большие обязанности, с которыми она не справится. До войны абадон она не задумывалась всерьёз, что такое быть женой короля. Представляла, что будет принимать гостей, помогать мне советами и растить детей. После войны, после смерти моей матери, после убийства Огастуса она поняла, что корона приносит боль. Кэтлин не хочет купаться в интригах и обмане, терять друзей, жить в окружении стражи. Она не хочет, чтобы её первенец страдал, унаследовав тяжёлую судьбу короля. Кэтлин не знает сейчас, каким именем называть моего брата. «А что будет потом, с нашими детьми?» — спросила она меня.
Фредер дёрнулся, руки задрожали, в глазах вспыхнула боль. Он вскричал, срывая голос:
— Знаешь, что ещё она мне сказала?! Призрак мучительно погибшей Эмбер всегда будет преследовать её в этом дворце! — И тихо прошептал: — Кэтлин видела горящий дворец. Той ночью она с семьёй поздно возвращалась домой в карете и оказалась на площади Славы, когда воспылал дворец.
