— О нет, Ваше Величество, отчёт займёт у вас не больше часа! Я знал, что Ваше Величество собирается сегодня утром в театр на премьеру спектакля, куда приедут также почётные дипломаты из Тенкуни.
— В таком случае, если вас не затруднит, то расскажете мне всё по пути. Надеюсь, я смогу выслушать ваш отчёт сидя в карете, чуть попозже я подпишу какие нужно бумаги, так уж и быть.
— Да, конечно, — залебезил Кэувс. — Как вам будет угодно!
Королева ненавидела подхалимство Кэувса и его собачью покорность! Ненавидела, но сама попросила Огастуса подобрать премьера, который будет её слугой при зенрутской дуалистической монархии. Преданность приходится оплачивать отвращением.
Королева и премьер-министр вышли во двор и сели в золотую карету, на которой был изображён герб Зенрута — красная, даже огненная голова рычащего льва. Кучер стегнул белоснежных лошадей, и карета тронулась.
— С какими вестями вы? Начинайте, — потребовала Эмбер.
— С хорошими… сперва, — Кэувс съёжился и поправил воротник своего фрака, а затем, поколебавшись, и галстук. — Данные уходящего года показывают хорошие цифры добычи угля, сланца, руды и сероземельника. Сероземельника, Ваше Величество, с каждым годом в Зенруте всё больше и больше, а вместе с ним увеличивается воспроизводство винамиатиса. Найдены новые месторождения этого волшебного камня в Зенруте, маги из Тенкуни к нам целыми кораблями плывут, чтобы получить работу в обработке этого камня. Ваше Величество, на днях в Анзории мы выкупили местную шахту с сероземельником, теперь анзорийцы у нас будут скупать вновь созданный из него винамиатис.
Рассматривая доклад премьера, королева невольно посмотрела в окошко, её взор упал на обычную стену дома, мимо которого проезжала её карета. Королева услышала тихое журчание воды. Медные трубы аккуратно переносили по дому горячую воду, согревающую его обитателей зимой. Эмбер не видела, но знала, что в толстой стене мирно покоится маленький камушек винамиатис. Красный, синий, жёлтый или переливающийся всеми цветами радуги винамиатис был источником магии для простых людей, манаров, как назвали их тенкунские маги. Он происходил из невзрачного сероземельника, запрятанного в недра земли. Сто лет назад люди узнали, что сероземельник хранит в себе магию, и что тут началось! Добыча сероземельника отослала в прошлые века уголь и руду, манары бросились за ним, чтобы тоже научиться хоть как-то жить на равных с магами, а маги, обладающие естественным правом «заряжать» камень, отправились в Зенрут и в другие страны получать прибыль за свою благородную работу. Вскоре обработанному, перерождённому, засиявшему всеми цветами радуги сероземельнику дали красивое название — винамиатис, что с древнего языка означал «вновь рожденный». Благодаря винамиатису люди больше не нуждались в каретах с лошадьми — повозки двигались на силе камня. Люди могли заглянуть за сотни миль всего лишь благодаря маленькому камешку, который находился в особом стекле, а другой стоял на нужном для человека месте, в соседнем городе или же стране. Для тепла не нужно было больше жечь дрова, винамиатис в камине давал тепло на несколько лет. Воду также не приходилось брать из колодца — благодаря магическому камню она сама шла к людям по трубам. Процесс изготовления винамиатиса был трудным и долгим. Год уходил на то, чтобы превратить сероземельник в яркий красавец, а затем разбудить в нём магию должен был маг из Тенкуни. Богатые и умные страны быстро осознали, насколько труден путь превращения камня. Они закупали тонны сероземельника у бедных стран и делали из него источники жизни, которые затем продавали этим же бедным странам.
Зенрут считался одним из самых богатых государств на сероземельник. В этом была его слава и проклятье. Эмбер предчувствовала, что за хвалебной речью Кэувса последует что-то плохое. Так, наверное, происходило всегда, когда разговор с сероземельника и винамиатиса должен был перейти на другую тему.
— Ваше Величество, — Кэувс снизил писклявый голос. — Владельцы шахт жалуются, что им не хватает рабов при таком-то развитии добывающей промышленности, а свободные рабочие отказываются работать за бимы, им претит низкая зарплата, они же мнят себя выше рабов! Зенрут восполняет нехватку рабов искусственно созданными, выращенными в лабораториях людьми, но всё равно рабов мало. Ваше Величество, советник Лорианский высказал хорошее предложение набрать новых людей из заграницы. С помощью войны.
— Исключено.
Эмбер произнесла так твёрдо, что услышала, как Кэувс хлопнул ртом.
— Мы не варвары, а я не варварская королева. Захваты рабов прекратились несколько веков назад, Зенрут научился создавать рабочий люд в искусственных условиях. Что ещё надо ему? Пусть хозяева начнут обращаться с рабами должным образом, тогда рабы не будут умирать как мухи на работах и сами наплодят новых людей столько, сколько надо.
— Ваше Величество, с рабами у нас… одна неурядица, освободители так и хотят им всем свободу дать. Кружки и клубы освободителей появляются одни за другим. Зоркий сокол, конечно, вырезает их в зародыше, но год назад появились некие Каньете, супруги, они неуловимы. На их счету, по скромным расчётам, около тридцати выкупленных рабов и около десяти похищенных детей, у которых на шее ещё нет ошейника подчинения.
— Конкретно ответьте, какой смысл мне знать об этих Каньете? — Кэувс раздражал, он не договаривал до конца, млеял и делал большие паузы, которые терпеть не могла Эмбер. — Выкупают рабов и дают им вольную? Так пусть и освобождают дальше, коль денег в кармане много. Похищают государственное имущество — детей? Эта забота полиции, простой полиции, даже не Зоркого сокола. Вы скажите, чем так прославились ваши Каньете, что о них непременно должна знать я.
Кэувс, казалось, стал ещё ниже ростом. Яркие глаза Эмбер были направлены прямо в его лицо, и он не знал, куда скрыть свои глаза. Оставалось смотреть на свою королеву, изучая, пока подбирал слово, её красивый круглый овал лица и блестящие каштановые волосы.
— Каньете собрали вокруг себя целый клуб во многих городах. Они не просто дают вольные, а призывают в корне истребить рабство в стране, даже если придётся менять конституцию Зенрута, даже если придётся отказаться от монархии. Каньете вылезли в свет год назад, когда началась Анзорская война. Сначала в сельских газетёнках, потом в крупных городских они писали статьи, призывающие остановить Анзорскую войну и отменить рабство. Раз где-то страдает один несчастный раб, то и всё королевство, и ваша семья мучители, если один хозяин на окраине Зенрута посмел ударить своего человека, то тираны вы и на вас вся пролитая кровь. Каньете пока ограничиваются помощью рабам, но одни боги знают, в какую степь они пойдут через год.
— Фанин Кэувс! — Эмбер резко его оборвала. — Я правильно вас услышала, что вы, как глава правительства, за год не смогли предпринять никаких мер для устранения супружеской четы? Что получается, полиция оказалась перед Каньете бессильной, тайная полиция Зоркий сокол тоже слаба, и поэтому весть о Каньете разносится до главы правительства и до меня? Фанин Кэувс, законы борьбы с преступниками издаёте вы, вы и усиливаете полицию для их поимки.
«Боги, сколько можно!» — взмолилась Эмбер. Освободители, вопящие против рабства, плодились одни за другим. Подверженные новым модным течениям о свободе и праве, они кричали о своих убеждениях во всех городах и, как могли, пытались освобождать зенрутских рабов. Освободители, призывающие невольников взять в руки оружие и пойти с ним на своих хозяев, вопящие о всеобщем равенстве и равноправии, о милосердии к выращенным созданиями были страшнее войны с Камерутом. Камерут грозился, что только отберёт одну Санпаву, освободители желали перевернуть с ног на голову весь Зенрут.
«Чем только недовольны эти освободители?» — разразилась Эмбер. Она намеренно для их любимых рабов изменила конституцию, сказав, что рабов нельзя убивать, а женщин — насиловать. Она подарила им в конце рабочей шестицы выходной день, как у прочих людей Зенрута. Она разрешила священникам с позволения хозяина благословлять браки невольникам и молиться в храме об ушедших стариках. Что ещё нужно освободителям? Свободы? Так займите сперва места своих рабов в каменоломнях, так научитесь мыть полы и заваривать чай. Выскажите сперва своё недовольство не ей, а вольноотпущенникам, которые, обретя заветную свободу из рук благодарного хозяина, занялись сами работорговлей.
