— Возможно, через семь лет и Зенрута не будет, дорогая Урсула. Надо рисковать. Ваше Величество, — он направил взор на короля, — я могу ускорить процесс отмены рабства. У меня есть кое-какие средства, которые хранятся у моей семьи в Тенкуни, на мои личные средства я готов выкупать зенрутских рабов на волю и обустраивать их в Санпаве, чтобы эти люди потом могли рассказать своим товарищам, что в Санпаве можно жить, а санпавские власти, управляемые королём Фредером, никого не оставят без дома.

Фредер взглянул на Урсулу, она пожала для вида плечами, но взгляд её отвечал королю, что она знает, какие это у Джексона денежные средства — взятые из той же Санпавы во времена, когда он был законным губернатором. Удивительно сочетались в одном человеке и казнокрад, и любимый санпавский сын, и высокомерный маг, посвятивший молодость разгадыванию древних загадок, и человек, для которого манаровская провинция была дороже всего магического величия Тенкуни. Джексон Марион заявлял, что Санпава должна стать республикой, и вот он уже обещает королю помощь и радуется, что столица позаботиться о Санпаве.

Король поднялся с кресла, показывая, что беседа подходит к концу. Джексон, тяжело кряхтя, опираясь на трость, тоже встал.

— Губернатор Марион, я отдаю Санпаву под вашу опеку, — властно проговорил Фредер. — Не подведите меня и не повторяйте старых ошибок. Кара будет суровой. Тобиан во второй раз не спасёт вас.

Урсула вздрогнула.

— Что вы сказали?

— Это сказал не я, а закон.

На лице Урсулы поселился страх за своего друга. Фредер улыбнулся, взял её за руку и постоял молчаливо. Он вспомнил, что ещё хотел сказать на этой встрече.

— Фанеса Фарар, — проговорил Фредер, отпуская её руку. — Марион возвращается в Санпаву с возложенной на него миссией — возрождение провинции. Я хочу, чтобы вы были с ним, чтобы ваша магия послужила людям. Вы нужны Санпаве.

Ноги Урсулы подкосились, она рухнула на колени.

— Мой король, я хочу быть с вами! Я хочу служить вам!

Фредер присел к ней и поднял поникшую голову.

— Фанеса, вы и будете служить мне. Возрождение Санпавы — мой первый долг. Ей нужны люди, наделённые силой стихий, как у вас, а мне нужен свой человек в провинции. Я не приказываю, я прошу вас — помочь мне и Санпаве.

Урсула взглянула на него печальными глазами, поднялась, отряхнулась.

— Как вам будет угодно, Ваше Величество. Я ваша верная слуга.

— Вы мой дорогой друг, — возразил Фредер.

— Ваше Величество, — поникшим голосом продолжала говорить Урсула, — моя кошка Зуи останется у вас. У меня не будет времени, что ухаживать за ней.

— Мы с Зуи прекрасно подружились, — кивнул Фредер.

Он снова посмотрел на Мариона и молвил:

— Фанин, ваше последнее желание.

— Последнее желание приговорённого? — засмеялся Джексон. — Ваше Величество, — вдруг он замолчал, косо повернулся к Урсуле и потупил взгляд. — Освободите, пожалуйста, Делию Швин. Мы любим друг друга.

Урсула заломила руки. Джексон неловко зачесал голову. Фредер хмыкнул:

— Вы уверены, что Делия разделяет к вам такую же любовь, а не дружескую, не сестринскую? Участие в общем деле сближает людей, и боль от вашего заточения тоже не смогла пройти бесследно — общее горе породнило вас. Вы уверены, что любите друг друга как мужчина и женщина?

— Уверен! — Джексон поднёс руку к сердцу. — Освободите Делию, Ваше Величество.

— Ох, фанин, — усмехнулся Фредер, — вы просите меня нарушить закон. Это называется новая жизнь? — не дожидаясь ответа Джексона, он сказал: — Я помилую Делию, но придётся подождать. Ждите, фанин Марион. Ведите себя усердно и прилежно.

— Можно мне повидать Делию? — только и спросил Джексон.

— Можете. Это ваше право, — ответил король.

Они выходили из комнаты для встреч. Фредер впереди, его подданные сзади. Когда вышли в коридор, то увидели Тобиана, прислонившегося к стене. Он стоял спокойно и уверенно, губы затронула улыбка, лишь едва завидел брата и Джексона. Руки распахнулись, Тобиан и Марион бросились друг другу на встречу.

— Джек, приятель! — воскликнул Тобиан.

— Тоб, мой спаситель! — Джексон хлопал его по спине.

Принц и санпавский вождь, близкие друзья, обнимались и приветствовались, хоть и виделись несколько часов назад. Именно Тобиан организовал прибытие Мариона в Конорию и представил его Фредеру. Урсула рассказывала, в прошлом Джексон ехидничал над смертью маленького принца, говорил, что принц должен был умереть, ведь он, принц Афовийский, — враг. Полтора года искоренили вражду, невольные противники обратились в лучших друзей. Фредер, затаив дыхание, с умилением наблюдал за Тобианом и Джексоном. Забыв про присутствие короля, они спрашивали про здоровье друг друга, про планы на вечер, вспоминали анекдоты и шутки, Джексон радостно говорил, что Делия Швин получит свободу. Смертный приговор связал две судьбы, направил двух разных людей на один путь. Тобиан и Джексон уже не представляли свои жизни друг без друга и без Санпавы.

— Завтра? — торжествующе спросил Тобиан. — Можно и сегодня вернуться в Санпаву. Начнём новую жизнь в первый день лета!

— Нет, завтра, — прошептал Джексон. — Я хочу навестить Делию Швин. Я задержусь у неё не на один час.

— Значит, завтра утром?

— Днём, — Джексон расстроил Тобиана. — На завтрашнее утро у меня кое-какие дела. Семейные.

— Вечером, — произнесла Урсула. — Мне нужно больше времени, чтобы подготовиться к переезду.

Тобиан испытующе взглянул на Урсулу, затем бросил на Фредера недоумённый взгляд.

— Она отправляется с нами?

— Да, фанеса Фарар будет представлять мою волю в Санпаве, — холодно проговорил Фредер.

Тобиан пошевелил пальцем, позвав его в сторонку поговорить. Они завернули за угол, принц шепнул в ухо:

— Не отправляй Урсулу в Санпаву. Она ведь любит Джексона! Ей будет тяжело смотреть на него с Делией. В Конории Урсула не так будет страдать, вдалеке от Джексона вдруг и новую любовь найдёт. Урсула хочет тебе служить, вот и будет служить.

— Нет. В столице Урсулу не примут. Ни военные, ни гражданские чины. Она их уже предала, ей дали прозвище Урсула Двуличница. Её не примут обратно. Урсула — маг, талантливый маг, необходимый разрушенной Санпаве. А мне необходим присмотрщик за Джексоном Марионом.

Тобиан невесело кивнул, потом неожиданно вздёрнул головой, прогоняя дурные мысли, и направился к другу.

Фредер, подражая брату, прислонился к стене. Он наблюдал. С восторгом и чувством нежности смотрел на ликующих Тобиана и Джексона, на смиренную Урсулу, которая свыкалась с возвращением в Санпаву, улыбалась и отвечала на шутки. И на душе становилось тепло и спокойно.

***

Которое уже утро начиналось не с зарядки. Физические упражнения причиняли Джексону боль. Гудели покалеченные ноги, ныла спина, кружилась голова, шрамы и рубцы напоминали о себе при каждом повороте тела. Джексон чувствовал, что за полгода постарел на многие десятки лет. Пока не закончился его срок, нужно жить, жить. Создавать новое и возвращать потерянное.

Со вздохом спрыгнув с летающей кареты, Джексон оглядел аллею каштанов. Белые цветы нежились в лучах солнца, широкие тени деревьев падали на землю и на спины рабов, стригущих траву. На некоторое время невольники оторвались от работы, взглянули на гостя и снова буднично вернулись к стрижке травы. Осунувшееся лицо Джексона Мариона им ни о чём не говорило. Они не читают газет и не смотрят стекло. И вряд ли бы кто-то узнал хорохорящегося самодовольного губернатора Санпавы в опирающемся на трость человеке с подрагивающими пальцами и с поседевшими висками. Возле скамейки на скакалке прыгала, напевая песенку, маленькая девочка, в которой Джексон узнал Тину. Она подросла, щёчки оставались такими же румяными, а Тина весёлой и шумной. С ней стояла няня, держала в руках горку из её игрушек. Тина пела и скакала, няня считала прыжки. Джексон улыбнулся, вспомнив, как однажды взял Тину на руки и размечтался о своих детях. «Ещё не поздно, ещё не поздно. Я ж не старик».