— Не скучай, малышка, — Фредер почесал за ухом Зуи, которая вальяжно раскинулась на стуле поверх его одежды. — Вечером вернусь.

«Дайте, боги, сил!» — помолился он статуе верховных богов, уходя из своих покоев.

И его повезли в храм Супругов-Создателей. Ещё вдали виднелась фиолетовая крыша мощного, раскинувшегося на большую площадь, святого дома. Главный храм Конории, в котором короновалась и его мать Эмбер, и дед Вильяс, и прадед Джозеф, и коварно убитый брат Джозефа Реджир. Вся династия Афовийских, начиная с основателя Афова, приносила присягу в храме Супругов-Создателей. Толстые белокаменные стены были двойными, защищающими от врагов. Высокие окна покрыты цветной мозаикой с фигурами божественных Мужа и Жены, фиолетовую крышу, купающуюся в лучах солнца, сковал золотой гонг.

Карета Фредера, запряжённая четвёркой белых коней, ехала через толпу ликующих людей.

— Король! Король! Король Фредер! — кричал народ.

Он улыбался через окошко подданным, взгляд останавливался на детворе, что захватила все столбы и крыши. «Эти дети вырастут при моём правлении», — думал он и сжимал кулаки от накатывающейся на него ответственности за каждого человека, который будет при нём жить. Фредер замечал десятки людей, прорывающихся вперёд, чтобы поглазеть на короля — на их шеях был ошейник. Рабы встречали короля-освободителя, умоляюще просили его о воле и покровительстве.

Коронация должна пройти скромно, ведь это даже не коронация, принятая во многих других странах, сопровождающая пышными торжествами, а лишь принесение присяги на служение Зенруту и Пятнадцати богам. Королём Фредер стал в ту минуту, когда Цубасара сожгла Эмбер, сейчас же происходит лишь официальная церемония, на которой он принесёт клятвы и получит благословение верховного священника. И издаст первый свой закон. Впрочем, первый после коронации, указы и законы Фредер издавал тотчас, как узнал о смерти матери.

Фредер не откладывал церемонию на месяцы, хоть и просили его советники провести коронацию через полгода, а то и через год, когда Зенрут соберётся с силами после войны и сможет роскошно отметить торжество. Но Фредер хотел покончить поскорее с правилами, объявить о самом значимом законе, выше которого по традиции даже не встанет парламент, и забыть, через какую боль и потери он надел корону. Кроме того, излишняя пышность была не в его духе.

Народ мыслил иначе: собирались толпами, ярко и нарядно одеваясь, танцевали на улицах, украшали гирляндами и флажками столицу, вечером объявили о зрелищах под открытым небом с лучшими актёрами и циркачами Зенрута.

Впереди ехала карета короля, за ней карета с Тобианом, Дианой и Изикой, а также с Уиллардом, Фредер настоял, чтобы Уилл в этот день присутствовал не как телохранитель, а как друг, член семьи. Королевский экипаж остановился у порога храма. Фредер выходил под бурное ликование людей. Гвардия была начеку, в толпе схоронились переодетые под простых зенрутчан зоркие сокола и маги. У дверей храма его приветствовали двое — премьер-министр Роберт Отлирский, отдающий королю часть власти, и военный министр Лендарский, принимающий нового верховного главнокомандующего. Лендарский держался живчиком, один глаз был закрыт чёрной повязкой, которая была временным атрибутом. Целители восстановили глаз Лендарскому, оставались лишь некрасивые царапины, обещавшие зажить. «А вот Нулефер одним ударом уничтожила Казоквару глаз», — на днях сказал Уилл, с нескрываемой гордостью за сестру.

Фредёр пошёл первым, держа руку на шпаге, Отлирский и Лендарский следовали за ним. Тобиан, Уиллард и двоюродные сёстры встали на почётные места возле ступеней перед алтарём. Королевская семья Афовийских была скромна: два молодых брата-близнеца, один из которых пол месяца назад восстал из мёртвых и две их двоюродные сёстры, бастардки, узаконенные покойным Огастусом. Диана и Изика смущённо комкали платья и переглядывались, они словно не ожидали, что Фредер пригласит на места для членов семьи. Но девушки были дочерями его дяди, племянницами его матери, носителями фамилии, принцессами. И Фредер не избегал такого родства. Он не мог назвать близкими свои отношения с двоюродными сестрицами, они виделись лишь по праздникам, общались мало, но теперь Фредер приближал девушек к себе, а через них знакомился с их окружением, состоящим из людей разных взглядов, целей и чинов. За Афовийскими стояла дальняя родня, двоюродные и троюродные дядюшки и тётушки, в том числе жена и дети Отлирского. Одетые в шелка и меха, несмотря на царившее лето, они улыбались, ликовали, радуясь приходу короля. Фредер улавливал, как маркизы и графы стоят на безопасном расстоянии от принца Тобиана, будто тот нападёт на них. Было видно, им неприятно находиться в одном обществе с ним. Не удивительно, бастард и вольноотпущенник, заявивший, что он умерший принц, нахально влез в зенрутскую знать. Тобиану не верили, словам Фредера тоже не верили, даже Отлирскому не верили. Казалось, что король Фредер насмешливо играет с Зенрутом, выдавая двоюродного родственника за родного брата. Однако с утверждением короля никто не спорил, Тобиана называли так, как он требовал.

На коронацию пришли семьи его друзей — Джоанские, Хеанские и другие товарищи по академии. Они стояли за роднёй Фредера, и среди них затесались Люси Кэлиз, Урсула Фарар. Фредер улыбнулся, когда встретился с глазами с Люси, державшей в тонких руках букет полевых цветов. Девушка чувствовала себя неловко среди аристократического света Зенрута, ей было поспокойнее, если бы она стояла с Тобом и Уиллом, но… Нельзя. Она не член семьи. Ей на плечо положила руку Урсула, дабы поддержать. Вот уж кто гордо смотрел на толпу и улыбался во все уши. Урсула покраснела, тяжело дышала, ведь по храму на вступление во власть шёл её король, которому она пообещала служить до конца своей жизни. Урсула не замечала укоры придворных и военных, который она подставила. Ей было важно лишь одно — она видит своего короля.

«Моя верная подруга», — с теплотой посмотрел на неё Фредер.

А потом его взгляд остановился на Кэтлин. Он замедлил на несколько секунд шаг. Кэтлин скромно опустила глаза.

У алтаря, возле больших мраморных изваяний Пятнадцати богов, Фредера ждал главный священник. Седоусый, белобородый, одетый в белую облачную рясу, указывающую на его особое положение, посредника между богами и людьми. Фредер снял двууголку и подал Отлирскому.

— Отец, простите мне мои грехи, — он преклонил колено перед священником.

Священник взял в руки маленькую фигурку Создателей и поднёс к Фредеру. Король поцеловал Великого Супруга.

— Отец всех отцов прощает! — молвил священник.

Фредер поцеловал Великую Супругу.

— Мать всех матерей прощает!

Священник подал хрустальную бутылочку с оливковым маслом, ибо по преданиям в нём купались боги.

— Пей, сын, очищайся.

Фредер выпил до дна. Масла было мало, но во рту остался смазливо горький привкус, будто в него влили целую бочку. Он не видел в это время лиц зрителей. Наверное, кто-нибудь в толпе фыркнул от возмущения. Фредер пришёл на трон после убийства, и убил он родного дядю, заменившего отца. В другое время парламент бы лишил его престолонаследия, но сейчас из всех наследников лишь Фредер имел тяжёлую руку, чтобы взять многострадальную страну под свою ответственность.

— Очищенный, восставший, заново родившийся, Фредер Афовийский, от имени Пятнадцати богов благословляю тебя на царствование! Благословляю! Благословляю! — произнёс священник, поднимая за руку склонившегося перед ним короля.

Фредер подходил к пятнадцати статуям, припадая перед каждым богом на колени. «Тобиан бы не выдержал», — усмехался он.

Церковные обеды и клятвы были произнесены, Фредер подошёл к трибуне, которую установили в храме по случаю коронации. Он поцеловал Житие и положил на него свою руку. Священник уступил дорогу Отлирскому и Лендарскому. Премьер-министр долго говорил напутственную речь, вспоминал трагически погибшую королеву Эмбер, предков Фредера, первого короля Афова, подчёркивал, в какое не простое время король Фредер садится на престол. Наконец, Отлирский провозгласил: