Онисей попытался вырвать руку, не получилось. И он открыл рот в возмущении. Стонущий песок собрался в сотни камней и, просвистев, обрушился на Мегуну. Онисей укрепил щит, взлетел, прикрыл глаза от несущихся на него столбов воды и пламени, воздушных вихрей. Один из камней обратился в острие ножа. И бросился на Мегуну. Послышался громкий удар. Нож разбился о плотную стену воды. Мегуна даже не вздрогнул, он бросил на Онисея второй столб воды.

— Братья, абадоны! Он предатель! — закричал Мегуна.

Онисей, уворачиваясь от атак, закусил губу. Вдруг дёрнулся, по нему попали огнём. Каменный щит немного треснул, тут же накалился и выплюнул обратно пламя. Горящий сгусток отскакивающим шариком ударил по собственному хозяину. Фахаил закричал, завыл от боли, рухнул на землю. Его тело погрузилось в пелену пыли, лава ужалила беспомощного мужчину.

Водная верёвка Мегуны вырвала Фахаила из плена огня и пыли. Но спасаться нужно было ему самому. Земля колыхалась, разлеталась на камни и булыжники. Они метнулись на Мегуну и на всех абадон, что обратили гнев на Онисея.

— Прячьтесь! — Харим закрыл потоком воздуха Нулефер, Уилларда и магов. — Идите прочь! — сказал он, обращаясь к проходящим. — Не ваша битва, не ваша!

— Нет! — в один голос воскликнули Уилл и Нулефер, когда проходящие захотели унести их из пекла сражения.

Дрожала и земля, и небо. Вот-вот, рухнут луна и звёзды. Так казалось, когда Онисей вознёс в небо скалы. И они взорвались, ринулись на абадон. Скалы объял огонь, воздушные маги бросились вперёд. Но разрушающиеся в полёте камни неслись, невзирая на вражескую силу. Они падали в расщелины, на пустынную землю, сбивали с ног абадон.

— Остановите его! — пыхтел Мегуна.

Абадоны плотным кольцом окружили Онисея. С их лбов потёк пот. Они пыжились, едва дышали. Кто-то атаковал, кто-то блокировал силу Онисея на невидимом магическом поле. И вдруг сам Онисей вспомнил, что он может не только нападать, но и усыплять силу противника. Он расправил руки и закричал. Пронзительный возглас Онисея разлетелся молнией по пустыне. Падающий с неба пепел стал гуще и горячее. Онисей парализовал абадон. Он дышал свирепым быком и держал на кончиках пальцев магию друзей. Сила бурлила внутри Онисея, разрывала его по частям.

Абадоны, изнемогая от боли, пытались преодолеть сопротивление. Но их ветра, воду, пламя и землю контролировал Онисей. Спали щиты и маски. Абадоны прикоснулись к палящей земли и взвыли от ожогов, их лёгкие вдохнули прожжённый воздух, подземные пары попали внутрь тела.

Спаслись от земли только Нулефер и Уилл. Онисей забыл про них, мошек, недостойных его внимания. Нулефер и Уилл, стоящие позади боя, упали на водную гладь.

— Мне больно дышать, — Уилл схватился за горло.

Нулефер закрыла глаза. Вспоминай, вспоминай, чему тебя учили брат и тенкунские наставники, что тебе передали сами абадоны в те короткие дни, когда в Тенкуни их болью и угрозой смерти обращали в людей. Она перестала слушать абадонские вопли и проклятия, выбросила из памяти Онисея и сосредоточилась лишь на воздухе и воде, что грязным шлейфом летала возле неё. Нулефер затаила дыхание, забыла про боль, глазу предстали мельчайшие частицы воды. Их сковала копоть, мгла, яд. Осторожно, совершая ювелирные движения, Нулефер отделяла воду от дряни и подносила частички свежего воздуха. Нулефер не знала, сколько прошло времени, но смрад и яд она отодвинула назад. Её и Уилла обволакивала вода и не позволяла подземным испарениям дотрагиваться до своих хозяев.

— Смотри! — с изумлением воскликнул Уилл, вскакивая с ног и проверяя свою воду на способность сражаться.

Пока абадоны хотели вырвать у Онисея власть над своими силами или хотя бы заблокировать его, проходящие маги не дремали. При себе у них были револьверы и магические зелья. Прыжком маг оказался возле глаза Онисея. Как вдруг остриё камня вонзилось в его горло и перебило шею. Едва приблизился второй проходящий, два камня сплющили его голову.

Онисей стоял смирно и скучно, словно попал в рой жужжащий и занудных насекомых. Третьего проходящего мага земля схватила и ударила об камень с такой силой, что маг больше не встал. Четвёртый оказался у самого носа Онисея. От каменного щита выскочил кусок и вонзился в сердце мага.

«Стойте! Стойте!» — просила их Нулефер.

Скалы и камни, зависшие над Онисеем, загремели и полетели над беспомощных абадон.

— Не возьмёшь! — раздался отчаянный крик Мегуны.

Он преодолел барьер Онисея. Высвободил товарищей, водой пронзил камни и превратил её в меч.

Едва водный клинок воцарился у головы, кумрафет уклонился. Онисей подался назад, вдруг нога соскочила в лаву. Молниеносно огонь вспыхнул красной рукой, поглощая тело Онисея. Кумрафет взвыл. Щит тут же затвердел и отбросил огонь.

— Кто посмел?

Возле Мегуны легонько усмехнулся лежащий Фахаил. Абадона отрывисто дышал. Фахаил бросил ехидный взгляд на Онисея осколками выжженных, едва отрытых глаз. Он цеплялся за шею, почти раздирал её, ловя воздух. Горло сгорело, остальное тело тоже. Фахаил усмехнулся ещё один раз и замолк.

Камень на Онисее осыпался. Щит восстанавливался медленно, в его щелях сверкал огонь и трещал словно сгорающие поленья.

— Убью!

Онисей сорвался на бег, закричал. Он оказался перед Мегуной, взмахнул рукой, скованной камнем, и ударил по лицу противника. Раздался хруст костей, Мегуна отлетел.

— Не убьёшь, Онисей! Прошу, Онисей!

По земле текла вода, из неё вылезла Нулефер. Вся бледная, взмокшая, волосы закрывают глаза, одежда местами порвана. Нулефер досадливо повела плечами, глубоко вздохнула, показывая, что и маг воды может дышать, улыбнулась, благодаря воду за помощь. На плечах показались тонкие голубые руки, они обволакивали её, обнимали, напоминали материнские объятия. Водная рука протянулась к настоящей и слилась с ней.

— Онисей, — Нулефер протянула распахнутую ладонь. — Абадона никогда не убьёт абадону. Помни. Мы всё забудем. Даже у демонов есть предел. А ты человек. Не просто человек, ты высшее существо. Помни о своём предназначении — защищать свой народ. Онисей, они тебя не тронут. Ни люди, ни абадоны. Прими наше прощение. Мы прощаем тебя.

Она осмелилась пойти вперёд, не отпуская руку.

— Нет ему прощения! — взвизгнул Гилия.

— Замолкни! — рыкнула Нулефер. — Я верю в благородство Онисея.

«Нельзя его прощать», — про себя Нулефер говорила иначе. Но кто она такая, дабы судить других? И Онисей не тот враг, с которым будешь биться, пока не убьёшь его. Он сильнее тринадцати абадон, что сражались против него. Он само возмездие проклятого мира. Убить вряд ли можно. Если и можно, сколько ещё падут, пока кто-нибудь не прострелит глаз Онисея, не пробьёт его щит?

— Онисей, я прощаю тебя. Ты был прав, люди заслужили смерти, — говорила Нулефер, твердя себе: «Тебя надо убить».

— Так отступи! Не мешай мне!

Нулефер шла к Онисею, спиной закрывая Мегуну. Перед собой она видела не кумрафета абадон, а плаху, к которой она добровольно идёт. Ибо разъярённее Онисея человека нет. Вода бурлила за ней, рвалась на врага. Если усыпить внимание Онисея, хорошо прицелится… Она сможет ударить сквозь сломанный каменный щит. Придётся, скорее, ударить со спины грязным приёмом и грязной водой. Только как быстро спохватиться Онисея? Успеет или нет? Не получится — погибнут все. А если удача ей улыбнётся, она станет второй абадоной, кто нарушил запрет.

— Почему ты ненавидишь людей? — спросила она, хотя слова застряли в горле, в голове вертелась назойливая мысль «Предай абадонские устои, пусть от тебя все отрекутся, но ты спасёшь остатки Санпавы и непричастные к войне земли».

— Люди погрязли в грехах, — сказал Онисей, стоя на месте. Он сдерживал силу абадон, но не причинял вреда, приковал взгляд на Нулефер. — Воспоминания предков, коих ты лишена, полны их. Я зрел смерть, боль, страдания, я зрел жестокость вечного человека и его коварство. Абадоны иные, абадоны избавлены от бремени греха. Абадоны не вечные люди. Мы благороднее их. Я зрел и впитывал жизнь человека из кийджо народа. У тебя, дщерь Цубасары, нет воспоминаний, сути мира тебе не постичь. Абадоны никогда не убивали абадон, вечные люди творят смерть денно и нощно.