Абадоны в разных частях Санпавы ждали перемещения. Кто с надеждой, кто с недоверием. Кто мечтал распороть Онисею брюхо за Хелеза и за нарушение обещания — принимать капитуляцию врагов. А кто оставался предан ему. Гилия, Дионс и Ададон верили словам кумрафета и друга, чем заявлением простых товарищей, что Онисей бьёт своих же. Они считали, что Онисея кроют грязью, вместе лиц друзей — подосланные враги-оборотни. Только общее воссоединение могло успокоить абадон.

Мегуна ответил один из первых. В это время он стоял с абадонами на пустыре и терпеливо ждал, когда же короли или переговорщики с ним свяжутся. Он принял решение правителей, приказал абадонам, воюющим за Камерут, остановиться и готовиться к завершающей встречи. Но Онисей всё молчал. Мегуна уже знал от Урсулы Фарар и про ранение Хелеза, и про убитых сдавшихся людей в Эпеле, абадоны донесли до него, что Онисей напал на старейшину Тверея. Несмотря на расстояния, весть про Онисея разносилась молниеносно. Про Цубасару и королеву Эмбер Мегуна тоже знал от Урсулы.

Онисей вышел на связь, лишь когда услышал в свой винамиатис, что Мегуна, потерявший всякое терпение, хочет отправиться лично отправиться к нему.

— Враги Зенрута не сдались. Враги Зенрута не сдались! — повторил он несколько раз и разбил камень.

— Худо, худо, — встревоженно сказал Мегуна.

Он слышал громкие выкрики кумрафета через цепочку двух винамиатисов.

— Онисей безумен. Не узнать мне старого друга. Молвиться словом я должен с ним лицом к лицу.

Все уставились на сверкающий камень, что лежал на столе возле Геровальда и Иги. Мегуна вздохнул, пробормотал что-то тихо и сказал уже громче:

— Молвимся с Онисеем, разузнаем правду. Старейшина Аахен, пришлите ко мне проходящих магов да явите к кумрафету Онисею. Не вразумит он слов чрез чудесные камни.

— Ударил он меня, — прошипел Хелез.

— Яко и меня ударит, не изыскать ему больше прощения! — огрызнулся некогда спокойный Мегуна. — Явите к Онисею, идеже он не был! И я молвю абадонам, порабощённым Камерутом, закончить войну. Короли избрали победителя и поражённого. Абадоны лише ждут, когда Онисей даст волю королям подписать свой позор.

— Мегуна, я пришлю к тебе проходящих, — Геровальд пододвинул винамиатис к себе.

Хелез поднялся со стула, рукой он закрывал выбитый глаз.

— Абадоны защитят вечных людей, — скрипучим голосом сказал старик, — абадоны дадут королям подписать мир. Мы верны клятве и слову. Ни Онисей, ни его соратники не пошлют вам боли али смерти, доднеже мы вас защищаем. Мы вновь встанем и выйдем к Онисею. Мы явим ему Мегуну. Но и вы защитите нас, старейшина Аахен! — грозно произнёс Хелез. — У абадон нет доверия к проходящим магам, носящим имя Зенрута, Камерута и Иширута на одеяниях своих. Проходящие маги Тенкуни воссоединят абадон. Так молвил Мегуна. Так молвю я. Али никто не поможет вечным людям. Али никто не побранится с Онисеем.

Аахен откинул с глаз нависшую прядь, сверкнул глазами, подправил очки и сказал:

— За Мегуной отправится проходящий маг Винсер. Проходящие, служащие в рядах манаровских стран, останутся, где были. Лучше пошлите их в разрушенные города, где можно найти выживших людей. Ныне абадонами займутся тенкунские воины. Только они. Разнесите по тенкунцам, что вернуть абадон живыми — их воинский долг. Сейчас другие правила войны, и абадон, идущих на соблюдение подписания мира, нельзя трогать даже пальцем. Они не воины, сражающие на стороне противника за такие же деньги для Тенкуни. Абадоны — народ Тенкуни.

— Мегуна, — к абадоне на другом конце стекла обратился принц Фредер. — Можно с вами послать офицеров от Зенрута, Камерута и Иширута, чтобы они подтвердили состоящее соглашение между тремя государствами? Онисей, он хитёр. Он скажет, что не верит словам вечных людей в их отсутствие.

Мегуна молчал, казалось, он потерял винамиатис или отошёл от него. Через минуту Мегуна издал напряжённый голос.

— Онисей не услышит ваших людей. Он убьёт их, и я не спасу их. Онисей слышит абадону. Али старейшин. Явите к нему и меня, и детей абадоны, сражающих за людей.

Нулефер закатила глаза. Вот опять!

— Мы пришлём к Онисею послов, я сам выйду к нему на встречу! — генерал Лендарский бахнул по столу. — Я представляю армию Зенрута, отвечаю за каждого её человека, служу королю моего государства. Онисей, если не верит никому, услышит от меня, что Зенрут победил, он оставил за собой Санпаву. И после я сам будут стоять с Его Высочеством, когда Онисей будет настаивать на подписании мира между тремя монархами.

— Лендарский, ты человек не из рода абадонского, — скупо ответил Мегуна. — И ты не был избранным в очах нашего кумрафета. Твои слова как писк комара для великана. Но и абадонские речи могут не пронять Онисею. Я пойду один али…

Зашаталось кресло под Цубасарой. Абадонка встала. Она посмотрела на всех присутствующих и воздала поклон. Руки впивались в край стола, огонь вновь вырывался с её тела и платья. Голос Цубасары был тяжёлым и плотным.

— Я забрала у вас королеву Эмбер. Но я клянусь вас защищать. Еже Онисей вновь поднимет длань на абадон, я приму удар и я же обрушу огонь. Кровь тысяч санпавских людей и воинов трёх враждующих стран на другах моих, я лише встретила королеву Эмбер. Но за грех мой меня больше проклинают абадоны. Что такое жизнь королевы? Что такое жизнь тысячи и тысячи санпавских людей и воинов? Быть по-вашему. Значит, во мне больше зла и греха. И я впитаю новый. Я встану против абадон, коли они возжелают превратить подписание мира в смертоубийство. Други мои, не берите больше греха, не идите против абадон. Я предам законы абадонские. Не вы. Принцы, короли, старейшина, воины и маги, клянусь вас защищать.

— Нет, ты останешься! — крикнул Уилл. — Бой с ним приведёт к новым жертвам и разрушением.

— Онисей могущественен! Равных нет ему. Лише моя сила догоняет его, — возразила Цубасара.

— Ваш бой уничтожит последние крошки жизни, — Нулефер защитила слова Уилла. — Убить Онисея дьявольски сложно. Если бы его можно легко убить… Страны Зенрутской империи уже давно бы расправились с абадонами и не унижались бы тут перед вами, не распинались бы на тенкунском языке. Но манары и маги загнаны в угол, убить врага не получается.

— Мы в третий раз встретимся к Онисеем от имени простых людей, — сказал Уилл.

Цубасара притупила взгляд. Она не хотела никому показывать свой страх. Нулефер взяла её за руку.

— Мы посредники между людьми и абадонами, часть двух народов, — добавила Нулефер. — Ничего не поделать.

— Ты изменница, убийца и террористка! — нагло прокричал генерал-полковник Вотсон. — Повесить бы тебя и отдать тебя на съедение крысам! Абадонский приёмыш!

И с его словами Нулефер объяла жуткая потерянность. Зенрутское командование одобрительными взглядами поддержало генерал-полковника.

«Он прав», — понимала Нулефер. На жителей своей страны она наводила безжалостный страх точно абадоны сейчас на санпавцев. Убийство одного мерзавца приводило к смертям десяти, а то и больше невиновных.

Боль от предательства затихает и покрывается зудящими рубцами, грязь через трение и упорство смывается. Но убитые не возвращаются.

***

Ожидание проходило в гнетущих и утомительных разговорах, в предположениях, как абадоны достучаться до Онисея. Достучаться ли вообще… Что делать с Санпавой. Сероземельник и прочие ресурсы потеряны, земли не подлежат восстановлению, облака токсичной пыли летят на нетронутые города и на другие провинциям. Цубасара вышла из зала подышать. И командиры вздохнули с облегчением. Но не Тобиан. Он играл с Фредером в хмурые и недружественные гляделки, неохотно отвечал на вопросы брата, докладывал Джексону последние события и получал новости от него, видел, с какой неприязнью командиры смотрят на винамиатис с Марионом. Из всех хороших вестей, посетивших Тобиана, была только одна: Люси воссоединилась с братишкой Майком, мальчику Огастус не причинил вреда и скрывал в Загородном дворце. Когда генерал-полковник Вотсон напомнил про преступления Мариона и недобрым словом обозвал Цубасару, общество офицеров и советников начало утомлять Тобиана.