И Эмбер не выдержала. Она рухнула на колени к Люси и заплакала. Даже целители на некоторое время приглушили свет и обернулись на королеву. Им показалось, что и ей сейчас потребуется помощь. Но Эмбер просто рыдала на чужих коленях.
— Я была жестокой, несправедливой. Признаю, признаю! Меня прозвали Строжайшей за казни мятежников и заговорщиков, за ужесточение наказаний для бунтовщиков среди свободного населения и среди рабов. Я требовала от судей суровых приговоров, ужесточала законы для одних и придумывала, как подачки, поблажки другим. Сказала, что у рабов должен быть выходной на шестице, и считала себя олицетворением справедливости. Я стремилась быть хорошей, но оказалась слабой и зависимой. Попала под влияние Огастуса и принимала все те ужасные законы, которые он диктовал мне. Я оказалось слепой, недальновидной. Не разглядела, что народ глуп, что за спиной разгорается восстание Эйдина, не смогла подавить отряды освободителей на точке их зарождения. Я жестока с теми, кто заслуживал милости, и добра к подлым врагам. Признаю, признаю! Я виновата! Я загнала страну в распри, потеряла Санпаву. Но я обычный человек, не свободный от ошибок.
Эмбер подняла на Люси красные от слёз глаза.
— Я раскаиваюсь. Раскаиваюсь! Как мне вернуть сыновей? Я не знаю как! Люси, подскажи! Люси, ты милая, ты хорошая девушка. А родилась рабыней… Я фыркала, когда слышала, что вы с Тобианом живёте вместе. А сейчас… сейчас хочу, чтобы вы стали семьёй. Я помилую твоих родителей, со всех твоих друзей сниму рабские ошейники. Верни сыновей… Прошу.
Люси долго не отвечала. Она пристально смотрела на Эмбер, и взгляд её зелёных светлых глаз становился острее.
— У меня тоже горе. Отец в Санпаве на каторге. Я могу потерять его навсегда. Забудьте на время про сыновей, — сказала Люси холодным и отстранённым тоном. — Они не услышат ваших раскаивающихся слов, не сжалятся от ваших слёз. Им сейчас не нужна мать, Фредер и Тобиан хотят получить от вас свободу. Исправляйте старые ошибки. Сделайте всё возможное, чтобы война с абадонами закончилась быстрее. Поменяйте отношение к Зенруту. Вспомните себя в первые годы правления, тогда у Зенрута была надежда, что вы сделаете страну чуточку лучше. И Фредер с Тобианом увидят, что вы стали другой. Потребуются даже годы, но они увидят и захотят вас простить. Ваше Величество, сыновья не отказывались от вас. Вы для них ещё остаётесь матерью. Но скоро перестанете быть. Им нужна не мать-медведица, готовая закрыть их своим телом и убивать врагов. Им нужна мать, наделённая человечностью. Фредер получал от вас душащую любовь, Тобиан безразличие и пренебрежение. Но оба сына видели в вас безумную гордыню. Верните себе человечность, избавьтесь от гордыни. И сыновья, и боги хотят принять другую Эмбер Афовийскую.
Королева закрыла глаза. Вот бы двадцатилетняя Эмбер увидела бы её такой. Наверное, та юная девушка перерезала себе вены, лишь бы не превратиться в такое чудовище, каким она стала спустя годы.
— Если боги хотели, чтобы я оставалась чистой душой, почему они наделили меня королевской властью? Почему они возложили корону мне в руки? Я даже не родилась наследницей.
Люси встала и протянула руку Эмбер к Фредеру. Королева вырвала руку, словно её подносили к огню.
— Что ты делаешь?
— Дотроньтесь Фредера, Ваше Величество. Пока он без сознания… Пока жив… Скажите ему всё, что хотите. Сделайте первый шаг. Потом будет проще с Фредером говорить.
Эмбер осторожно прикоснулась ко лбу сына. Он был мокрым от пота. Она провела рукой по мелким-мелким морщинкам. И это на лице девятнадцатилетнего юноши! Поцеловала отёкшие глаза. Один глаз чернел из-за дикости пустоглазки Цубасары, второй из-за злости Уилларда. Эмбер закусила губу. Нужные слова были запечатаны глубоко, в самом сердце, и не хотели выбираться наружу. Надо. Надо. Ради сына. Вроде лицо Фредера приобретает нормальный оттенок. Она подняла его руку, чернота спадала. «Сын, пожалуйста, услышь меня!»
— Фредер, я люблю тебя и твоего брата Тобиана. Вы для меня самые дорогие люди. Без вас я перестану существовать. Я умру, — проговаривала Эмбер сквозь застывший в горле ком. — Я исправлюсь. Для тебя и твоего брата. Война, рабство, Санпава, законы, семья Афовийских, Зенрут — история пойдёт по иному пути. Только прости меня. Прости. Прости… Каждый свой новый день я буду проживать для вас с братом. Фредер, ты молод, но ты достойнее меня. Если захочешь, если дашь мне разрешение, я отрекусь от престола в твою пользу. Уеду в один из наших дворцов, стану обычной женщиной, которая не полезет во власть, которая займётся добрыми делами, благотворительностью. В моей комнате бумаги, мои признания, что ты истинный и законный наследник престола… И мои слова прощения… Если захочешь, останусь твоей советницей. Если считаешь, что ещё молод для трона, я стисну зубы и буду править, но иначе, принося в Зенрут уже только справедливые порядки. Фредер, сынок, прости меня. Прости непутёвую маму… Вы с братом моя жизнь. Вы причина моего существования.
Рука Фредера дёрнулась. Ядовитых почернений на ней не было. Фредер вздрогнул щекой, задрожали глазные яблоки.
— Ваше Величество, Люси, отойдите от принца! — повелел Синд.
Один из его подчинённых резко оттянул в сторону женщину и девушку, целители с криком излили на Фредера яркий как пламенное солнце свет. Принц колотился в спазмах и агонии. Он закашлял, рот открылся и полилась струйка чёрной мерзопакостной жидкости, смешанной с кровью. Запах мертвечины и необычного смрада разошёлся по всей комнате. Внезапно тело принца затихло. Целители отошли назад.
Фредер покачал головой, сжал закрытые глаза и медленно распахнул их.
— Фредер! — воскликнула Люси и кинулась к нему на шею.
— Люси… Родная… — протянул он и попытался обнять её. Но слабая рука сорвалась вниз, едва принц дотронулся до грязного платья Люси.
Люси хотелось не отпускать Фредера, просидеть с ним вечность в тепле и радости. Матери тоже нужно увидеть сына. И Люси отошла, подтолкнула к нему Эмбер. Королева напугано пошла к сыну, на глазах блестели слёзы. Но уже не горя. Счастья! Каждый шаг давался нелегко, Эмбер протянула руку и коснулась до впалой бледной щеки Фредера и провела ладонью вниз.
— С возвращением, сын, — пальцы сжались на плече Фредера.
Фредер, охая и стоная, повернул к ней голову и скользнул по Эмбер взглядом, наделённым горьким разочарованием.
— Мать… Ты ещё жива? Уйди к дьяволу. Уйди к дьяволу. Исчезни.
Эмбер отдёрнуло от Фредера как от огня. Она вскричала, напугав истошным звуков и Люси, и целителей. Фредер, любимый сыночек, смотрел на неё с равнодушием и тоской.
— Мне снилось, что ты мертва, — молвил он через стон. — Жаль, что прервался мой чудный сон.
— Фредер! — Люси растерянно заморгала. — Твоя мать просит у тебя прощения. Она плакала, когда ты умирал…
— Я слышал… Я слышал ваши слова… — Фредер из-за боли растягивал слова, и в них чувствовалась злость и обида. — Я не верю их. И даже если она говорит правду… Она умерла для меня. Нет пути назад. Пусть идёт к дьяволу.
Фредер зыркнул на неё, и Эмбер пробрал холодный пот. Она выскочила из лазарета ужаленной.
Сын отрёкся от неё! Два сына отреклись!
Грудь Эмбер сдавило тяжестью, ноги одеревенели. Из лазарета доносился смех Люси, слившийся с плачем радости. Фредер тихонько хихикал и просил Люси не душить его, тело ужасно болит, голова кружится и вот-вот он лишится сознания. Эмбер молча, подавив схлип и слёзы, поплелась в свои покои. Нет больше у неё сыновей. Нет света, озаряющего её жизнь. Можно уже и не жить. Сыновей нет… Нет сыновей. Она растеряла их одного за другим своими мерзкими усердиями. Фредер и Тобиан счастливы рядом с бывшей рабыней, с верным телохранителем Уиллом, с повстанцем-неудачником Марионом, запытанным едва не до безумия братом Эмбер. Но не с матерью.
Она шла в свои покои как на эшафот. Медленно волоча ноги, размышляя о неосуществимых мечтах, о нарушенных обещаниях, о всех жестоких словах, брошенных близким людям. Губы обсохли, Эмбер что-то бубнила под нос, сама не разбирая свои же слова. Жизнь закончена. Сыновья отреклись от матери. Нет больше Эмбер Афовийской. Она войдёт в свою комнату и положит на видное место спрятанные письма, которые написала ещё тайно вечером. Первая рукопись посвящена сыновьям, вторая для парламента, в которой она подробно объяснила, как Огастус незаконно объявил её сумасшедшей, захватил власть и через угрозы насилия заставил Фредера отречься от прав наследования. Потом найдёт нож и вонзит в грудь.
