— Я должен его увидеть.

— Сиди, я сказал. Ты не уйдёшь, пока я не разберусь в произошедшем.

Уилл снова чувствовал воду. Нет, не лучший момент, чтобы драться.

— Сколько времени я был без сознания?

— Двадцать минут. Тебя, принца и девушку проходящие сразу отправили в лазарет, как только офицеры смогли пробиться через твой барьер.

Двадцать минут! Фредера не могут спасти целых двадцать минут! Тем временем, абадоны… Что Огастус говорил про них? Они уничтожают Санпаву? Они пошли против человечества? За эти двадцать минут он мог бы встретиться с ними, попытаться объясниться, узнать их мысли. Проклятый ошейник, проклятый Огастус! Санпаву истребляют чудовища преисподней, а Фредер, его лучший друг, умирает, сражённый ножом и ядом.

— Люси, девушка, что была с вами, рассказала о покушении Огастуса на принца Фредера. Ты прикончил четверых офицеров гвардии, а Фредер разбил о голову герцога керосиновую лампу, тем самым убив его. Герцог Огастус мёртв. Он скончался в руках целителей, когда проходящие отправляли вас в лазарет.

Уилл задышал в облегчении. Хозяин мёртв, его хозяин мёртв. А он свободен. По-настоящему свободен, не просто беглец.

К собственному удивлению, пальцы стали покалывать, ошейник сдавил шею. Хозяин мёртв, повелителя всей его жизни, который как архитектор создавал Уилл, как строитель собирал и разбирал его по кусочкам, уже нет. Имеет ли он право теперь жить? Упоение от внезапного осознания свободы полетело вниз, образовалось пустота. «Что происходит со мной?» — ужаснулся сбитый с толку Уилл. Он понял, что никогда не желал Огастусу зла, не молился о его смерти, чувства мести были вмертвую выбиты ещё в детстве.

«А я живой. Я живой. Живой и свободный»

— Огастус сказал что-нибудь?

— Он прошептал «проклинаю» и умер.

Уилл представил нелюдимое лицо Огастуса, стеклянный взгляд, тонкую фигуру в чёрном фраке. Герцог протягивал истерзанную пламенем руку.

«Уходи. Я свободен».

Огастус растворялся в сизой дымке, тлел в безжалостном огне, исчезал даже его призрак, даже блеклая тень праха.

Пустота зияет в груди, но он наполнит её жизнью. Теперь Уилл может жить. Дьявол взывал к нему с мольбой о спасении и сгинул в огне, отпуская проклятия, которые перевоплотятся в благословение. Он свободен. Свободен…

— Уиллард, — Сайер выцепил Уилла из оцепения, — эта девушка говорит правду? Герцога убил принц Фредер?

— Да. Принц Фредер убил своего дядю.

Сайер помолчал, рассматривая Уилла пронзительным злым взглядом.

— Ты не спас герцога от огня. Вода — твоя сила. Ты укрыл принца Фредера защитным куполом, а герцогу дал умереть в страшных муках, не подпуская к нему офицеров, которые могли бы сохранить ему жизнь.

— Я не видел смысла его спасать. Он покусился на жизнь моих друзей. Огастус или принц Фредер — я выбрал Фредера.

Сейер вздёрнул головой.

— Я не верю, что герцог покусился на жизнь принца. Не верю, что принц Фредер, у которого в груди торчит отравленный нож, встаёт на ноги и разбивает с жестокой силой об голову герцога лампу. Герцога мог убить ты. У тебя были все причины желать герцогу смерти.

Уилл вскочил с кровати.

— Гляньте, что на моей шее! — он отдёрнул воротник рубашки. — Меня пытали. Ошейник и сейчас горит огнём! Меня пытали, а Фредера в это время убивали.

— С пробуждённым ошейником невозможно убить четверых противников. Человек не может даже двигаться, страдая от боли. Для того и был создан ошейник, чтобы вовремя остановить раба, идущего на хозяина.

Уилл глубоко вздохнул, несмотря на то что каждый вздох причинял ему боль.

— Принца Фредера кто убивал? Я? Я вонзил в него отравленный нож, находясь в темнице с рабским ошейником на шее?

Показалось, что Сейер попытался сдержать усмешку. Он сохранял непроницаемое лицо и смотрел на Уилл узкими змеиными глазами.

— Да… Яд… Яд очернил память герцога. И мне завтра придётся сказать Зенруту, что Его Высочество покусился на своего племянника.

Уилл хитро усмехнулся.

— Я должен стать злодеем и заявить, что убийцей был я, а герцог и его офицеры благородно защищались?

— Ты уже зло, которое герцог собирался отправить в ад. Уиллард, в Тенкуни ты призвал абадон «показать голос». Ты потребовал встать войной против людей. Осознаёшь ли, к каким жертвам привели твои слова?

Чёрная боль прокатилась по Уиллу.

— Речь не об абадонах сейчас. Я не собираюсь лгать на себя. Герцог Огастус пытался убить принца Фредера.

— Лгать тебя не заставим, — сказал Сейер с явным сожалением. — Ты и так в дерьме. Герцог был твоим хозяином, был советником твоего государства, братом королевы — ты не спас его. Меня не волнует, как он издевался над тобой: ты дал ему умереть. Уиллард абадонский, так ты назвал себя.

— Будь у меня возможность его убить — я бы убил! Принц Фредер оказался быстрее.

— Я подтверждаю его слова!

В лазарете появился майор Риан Рис. Держа руку на шпаге, Рис недовольно хмурился. Он прошёлся по залу к больничной койке, встал перед Сейером. Глава Зоркого Сокола хотел сказать, но Рис остановил его жестом руки.

— Герцог вчера днём совершил дворцовый переворот против своей сестры и законной королевы. Сейчас он пытался убить принца Фредера. Как по-вашему должен был поступить Уиллард? Смотреть, как убивают его друга? Я знаю королевскую семью лучше вас, генерал Сейер. Уиллард любит Фредера как родного брата, он перегрызёт за него любому горло. Какими словами назвать человека, что посадил племянника в темницу, заставил его подписать отреченье, объявил свою сестру и королеву безумной, насильственно забрал у неё власть? У меня язык не поворачивается сказать эти слова вслух. Герцог получил заслуженную смерть. Наследник сейчас умирает от его яда, королева томится взаперти, абадоны идут по Санпаве, а вы в чём-то обвиняете спасителя принца и человека, которого смогут выслушать абадоны.

Сейер взял себя за подбородок и ухмыльнулся.

— Принц Фредер не наследник. Династия Афовийских прервалась. Остались только бастарды герцога Огастуса.

— Эта бумажка, подписанная силой, ещё не доказывает отречение принца Фредера.

— Принц Фредер не выживет, — буркнул Сейер. — Телохранитель не спас его. Или же намеренно подвёл. Он потомок абадон, не забывайте.

— Поэтому я пришёл за ним.

Уиллу всё ещё было плохо, голова зудела и горела. Он не подал виду. И так долго лежал. Двадцать минут! Сколько же миль прошли абадоны, пока он мог с ними связаться. И Фредер. Фредер…

— Я сперва навещу принца, — повернул он к соседней двери.

— С Фредером лучшие целители, — сочувствующе сказал Рис. — У нас другая проблема. Абадоны. Что тебе известно об их целях?

Они пошли по длинному коридору дворца. Рис не убирал руки с шпаги, глаза всматривались в каждый угол.

— Я ничего не знал. Для меня тоже оказалось неожиданностью, что они хотят отомстить людям, убивая всё подряд. Как далеко они продвинулись за время, пока я бился с людьми Огастуса и валялся на койке?

— На сто тридцать миль, — ответил Рис. — Абадоны Камерута добрались до наших частей. Батальоны подполковников Дьюильского, Урцианского и полковника Ардонского сметены. Проходящие лишь ничтожную часть людей смогли эвакуировать. Ближайшие деревни и города в разрухе. Армии Камерута и Иширута, похоже, нет вообще. Теперь эта война идёт за эвакуацию последних людей.

«Всех не эвакуируешь», — печально заметил Уилл. Они шли в сторону, противоположную от зала совещаний. В часть дворца, принадлежащую королевской семьи. «Рис ведёт меня к Эмбер».

— Можно ждать нам помощи от Тенкуни?

— Тенкуни не захотела ввязываться в заведомо проигрышную битву.

— Тенкуни — двигатель всех войн, тот, кто притащил абадон на большую землю, сегодня отдыхает. Как забавно.

— Добровольно вызвались помогать санпавским людям лишь часть воинов. Кстати, твои напарники по «Встрече». И ещё Нулефер Свалоу с Аахен Тверей. Свалоу отправилась на переговоры с Мегуной, Тверей с Онисеем.