Аахен отошёл будто недовольный её словами. Леокурт, Тивай, воины со «Встречи», абадоны выжидающе на него смотрели.

— Я избран Онисеем старейшиной, ты дочь Цубасары… Хорошо. Мы выйдем на переговоры.

Он притянул Нулефер к себе, прижал её голову к своему плечу и еле слышно сказал:

— Нам стоит попрощаться. Мы можем не увидеться больше.

Нулефер сглотнула, постаралась дышать чуть тише, чуть заметнее, не показывать своего волнения. Прощаться нельзя. Нельзя показывать Леокурту Тверею, что они могут не вернуться. Они тоже боятся абадон. Хотя как скрыть правду от этого ясновидящего человека?

— Отец, — Аахен отчаянно вцепился в плечо Леокурту. — Разреши нам встретиться с абадонами. Хелез, Фекой и другие ясно показывают, что люди для абадон враги. Они признают только нас двоих. И ещё Уилларда. Онисей и Мегуна, возможно, тоже только нас смогут принять и выслушать. Мы попытается унять их ярость. А ты сдержи своё слово, что абадоны — часть Тенкуни, у них будет защита, их вернут домой.

«Нет!» — крик Даитии пронёсся в сознании Нулефер.

Леокурт вздохнул, раздосадовано покосился на жену и на сына и произнёс хриплым приглушённым голосом:

— Я даю абадонам защиту. Они получат её, когда захотят. Когда скажут, что оставляют войну в прошлом и готовы вернуться в Тенкуни и ждать новой экспедиции на остров, возвращения домой. Но Тенкуни не будет воевать в Санпаве не с ними, не против них. Абадоны сами объявили войну Зенруту, Камеруту и примкнувшему Ишируту. Тенкуни столетиями не была участницей войн. И не изменит традициям, пока я возглавляю братство. Аахен, тебя прозвали старейшиной абадон, ты в праве вмешаться в их планы. Но я тебе не помощник. Я не отправлю тенкунских людей насильно умирать в чужой стране против неравного врага. Найдёшь добровольцев — забирай.

Леокурт развернулся к магам и советникам. Быстрым жестом пальца и, скорее всего, потоком мыслей, приказал подать ему связывающие винамиатисы. И провозгласил:

— Братья и сёстры! Поднимите всех воинов Тенкуни! Известите их о страшной бойне, которую сейчас совершают абадоны в Санпаве! Передайте, что санпавцы нуждаются во спасении. А абадоны в усмирении. Особенно нужны проходящие маги. Их помощь Санпаве — дело добровольное и опасное. Смертельное. Магическое братство не оправляет воинов на самоубийство. Посему помощь Санпаве — их выбор. У стран Зенрутской империи нет времени договариваться сейчас об оплате наёмнической службы. Денег, возможно, после войны вообще не будет. Кто хочет один раз в своей жизни послужить человечеству, повинуясь самоотверженности и заветам Андорины? Немногие храбрецы, помогите Санпаве!

Тивай подкатил на коляске к Леокурту.

— Добровольцев будет немного. Поэтому часть, которая от меня осталась, окажется важной частью. Я в деле.

— Ты бросил воинскую службу, — дрогнула Нулефер, — чтобы зажить человеком.

— Я хочу ещё раз увидеть Абадонию. Но моя совесть не даст мне вернуться туда, если я буду стоять в стороне, пока абадоны кровавым бесчеловечным способом отвоёвывают право быть услышанными.

— И я пойду! — воскликнул огневой маг Йенд.

— И я! — выступил водник Осюрмат. — Аахену и Нулефер нужна будет защита на случай нападения абадон.

— Я буду быстр и зорок, — сказал проходящий Винсер.

— Абадон некоторое время сдерживают замки, я займусь ими, — добавил воздуховик Таклиано.

Леокурт не ожидал, что Аахен и Нулефер получат такую стремительную поддержку. Маги, что были на «Встрече», один за другим отзывались, что вступят ещё раз в сердце ада. Только бы никогда потом не видеть и не слышать абадон. «Они понимают, что дом абадон священен, — подумала Нулефер, — но они вырвали их этой обители».

— Аахен, — сказала Нулефер, — у тебя меньше шансов уцелеть. Я всё-таки часть Абадонии, вхожая в их храмы и дворцы. А тебя лишь назвали старейшиной. Подумай хорошо.

— Нулефер, я сделал свой выбор, когда прочитал дневник Хакена. Я буду до конца с созданиями, которых я потревожил своим любопытством.

— Отдаю тебе самое сложное задание — свидание с Онисеем. Тебя он больше уважает, чем меня. Ты в его глазах настоящий друг, а я просто дочь его соплеменницы. Мне же проще встретиться с Мегуной. Мы с ним оба управляем водой. Кроме того, Мегуна борется с противниками Камерута. Я пересекалась с регентом Геровальдом, когда была в Кровавом обществе… Геровальд оценит мою помощь, а Зенрут не обрадуются союзу со мной. Будь в Зенруте, я выберу Камерут.

Она кинула взгляд на Хелеза, заметила Фекоя, младшего друга Онисея. Дофирана, Агэма, Эдуэга, остальных абадон… Самым благосклонным к людям казался пожилой Хелез. Она прикоснулась пальцем к его одежде и сказала:

— Абадона не убивает абадону?

— Не убивает, — кивнул он.

— Пожалуйста. Защити наши жизни. Тенкунские маги хотят защитить меня и Аахена, но они не отразят абадонскую силу. Меня и Аахена сметёт воздушный поток, на котором летят твои соплеменники. Пожалуйста, выступите нашими телохранителями. Иначе нас убьют абадоны.

Хелез оглянулся через плечо на абадон, тяжело вздохнул, его взгляд сощурился. Он словно мыслями общался с друзьями. Челюсти были крепко сжаты, тело напряжённым. Лицо Хелеза разгладилось, морщины почти исчезли.

— Нулефер — дочь Цубасары, она абадона нашей стаи, хоть её и не одарили абадонской силой и нашим проклятием. Мы её защитим. И Аахена тоже, кий свергнул тенкунскую злую власть.

***

Шею Уилла душил ошейник. Глупо было надеяться, что герцог Огастус всего лишь оденет на своего раба украшение, провожая в подземелье. Уилл знал, что его ждёт. Долго и безжалостно хозяин пробуждал ошейник, пока сам не обессилел. Истощённого Уилла гвардейцы отнесли в подземелье, бросили темницу и закрыли на ключ дверь. Люси и Фредер побежали на помощь. Но Уилл отпихнул нежную руку Люси. Задыхаясь от боли, опёрся на кулаки, поднялся сперва на колени, а затем через минуту встал на ноги. Взгляд устремился на Фредера. Принц держал перед ним свои руки, готовясь поймать, если Уилл упадёт. Уилл покрепче попытался устоять на ногах и ударил Фредера кулаком по лицу. Сила у измученного раба была так велика, что Фредер потерял опору, полетел назад и стукнулся спиной об стену. Уилл бросился за ним и заколошматил. Фредер толкнул его в ответ, Уилл зашатался, но снова ударил по лицу, оставляя на здоровом глазу кровавую метку.

— Мальчики, хватит! Только вы не убивайте друг друга! — Люси встала между ними.

Принц правой рукой закрыл лицо от Уилла, левой пытался пресечь его новые атаки.

— Прекратите же! — Люси повернулась к Уиллу и грубо толкнула.

Он закачался и потерял равновесие. Люси и Фредер положили его на койку и сели рядом. Уилл пришёл в себя через час, от Фредера он не принял сочувствующих слов и прошептал:

— Ненавижу тебя.

— Так что же не застрелил, когда у тебя был револьвер? — заметил Фредер.

Подземелье защищали замки-винамиатисы. Холодный ошейник давил на шею, без магии Уилл казался сам себе раздетым и поруганным. Сил придавала только злость на Фредера. Уж при этом предателе он не будет жалким, просящим о помощи! Да, жаль, что не застрелил Фредера, когда была такая превосходная возможность. Как никогда лучше Уилл понимал чувства Тобиана, отрёкшегося от брата. Досадно, что некуда было уйти, чтобы не ловить на себе печальные взгляды Фредера, в которых скрылось какое-то нелепое раскаяние. Как всегда приторное и ложное. Камера небольшая. В ней только одна койка, подвешенная цепью к стене, столик с керосиновой лампой, освещающей темницу, и горшок для отходов в углу. Уилл лежал на койке и набирался сил, а Люси и Фредер, прильнув друг к дружке, вынуждены были сидеть на этой же койке.

Перебрасываясь молчаливыми взглядами, в тишине они просидели несколько часов. Иногда Фредер целовал Люси в голову и шептал какие-то тихие слова, которые даже Люси не могла расслышать. Гвардейцы проведали их один раз, принеся еду. Ужин, так по еде заключённые поняли, что наступил вечер. Фредеру и Люси подали салат с креветками и молодым осьминогом, жирную пасту с сыром и белыми грибами, чай с кусочком пирога. Как-никак он принц, а она его… избранница? Уиллу принесли тарелку пустого картофельного пюре и стакан с водой. Огастус с высоких башен Дворца Солнца напоминал, что Уилл раб.