— Это почти невозможно, но потребуйте у всех магов, что сражаются ещё на стороне Камерута, — Геровальд обратился к командирам штаба, — чтобы они постарались убить абадон. Хотя бы на одну тварь станет меньше — это будет большим делом. Генерал Раман, маркиз Вабеский, а вы организуйте переговоры с Зенрутом. Мы должны заключить перемирие, раз абадоны требуют от нас завершения войны.

Сальвара заметил:

— Абадон не уверуют слова вечных людей, что они смирились и превратились в друзей. Вашего перемирия мы не хотим. Нужен победитель и проигравший.

Геровальд сел на кресло и беспомощно прижал голову к столу, вонзив пальцы в жёсткие чёрные волосы. Какой он глупец, ведь Сальвара давал намёки, что встреча абадон с Санпаве пойдёт по иному пути. Почему он не прислушался к ним? Он слышал переговоры генералов, крики иширутчан послать им помощь. Как ничтожен человек перед более сильным противником! К нему подошёл Сальвара, неуверенно протянул правую руку и тронул за плечо.

— Я спасу Сиджеда. Я освобожу его из плена. Я клялся тебе.

Геровальд поднял голову и нервически засмеялся:

— Ты издеваешься надо мной?

Сальвара встал перед ним на одно колено.

— Нет, я клялся тебе избавить Сиджеда от плена даже ценой своей жизни. Я полюбил его аки своего сына, я не хочу, дабы он жил в плену. Ныне послежде подвига абадон Эмбер напрось не отдаст тебе Сиджеда. Я заберу младенца.

— Не хочу тебя слышать, — ответил Геровальд.

Сальвара протянул к нему тонкие пальцы, обнял за шею и взглянул в лицо.

— Я верну Сиджеда. Я верну его тебе, друг. Ты веришь мне?

Геровальд смотрел на него мёртво, ужасающе. Пустыми глазами.

— Я верну тебе сына, — с братской любовью Сальвара прижал к себе регента.

— Вернёшь, правда? — спросил он, беря со стола стакан воды.

— Верну.

— Ваше Регентство! — скривился Нанцирский. — Не глупите, он погубит Сиджеда! Мы уже доверились одним…

— Ваше Регентство, ему нельзя верить! — подтвердил генерал Хейфедский.

— Отправьте ко мне с проходящим магом Каньете и Жадиса! С двумя магами! — выкрикнул Геровальд слугам.

Он не собирался слушать возражения своих командиров и вместе с Сальварой перешёл в другой зал. Через десять минут доставили Тимера и Карла. Их тоже подняли с постелей, заставили быстро умыться, одеться, взять карту подземелий и явиться к Геровальду. Карл смотрел на ружья офицеров, полагая, что их подняли в такой поздний час, ничего не объясняя, для их казни. Тимер с почтением уставился на Сальвару, он не сдерживал улыбки — время пришло! Геровальд быстро рассказал, что совершили абадоны, и добавил, что этой ночью, возможно, последний шанс спасти Сиджеда.

Тимер поднял бровь и ухмыльнулся.

— Как я рад! Наконец-то за людей взялись боги! Да чтоб это побоище не закончилось!

Карл нахмурился.

— Что говоришь? Абадоны превратились в безжалостных разрушителей!

Тимер отбросил со лба светлую прядь волос, стукнул Карла по плечу и улыбнулся.

— Так и должно быть! Когда-нибудь боги уничтожат целиком наш прогнивший мир, а пока что ограничатся умирающей Санпавой! Люди осознают, что они ничтожные мерзкие букашки перед высшими существами.

Сальвара фыркнул.

— Перед богами люди и абадоны равны.

Геровальд решительно хлопнул в ладоши, останавливая прения, и сказал:

— Тимер, я позвал вас для помощи как хранителя карты подземного лабиринта Конории. Вы утверждали, что сможете проникнуть во дворец. Так спасите моего сына. И я от вас больше не отрекусь.

— Я найду мальчика, Ваше Регентство, — с надменной улыбкой ответил Тимер.

— Спасибо вам, — грустно молвил Геровальд. — Прямо сейчас вы отправитесь в Конорию. Сальвара ощутит местонахождение Сиджеда, вы проведёте под землёй его и моих офицеров во дворец и комнату, в которых удерживают моего сына. Офицеры и Сальвара займутся охраной противника, а вы с Сиджедом и проходящим вернётесь в штаб. Прошу действовать быстро и решительно.

— Льзя попроще, — нахмурился Сальвара. — Я взорву темницу Сиджеда своей магией, я вырву его из-за стен и сохраню жизнь как твоему сыну, так и обитателям дворца. Не жертвуй людьми своими людьми, Тимером и Карлом.

— Дворец закован винамиатисами! — заверил Геровальд. — Абадона, конечно, сломает винамиатис, но на некоторое время он тебя остановит. Мы проводили исследования над абадонами…

— В сторожах Сиджеда, ценного пленника, может быть проходящий, — добавил Тимер.

— Как изволите, — вдохнул с недовольством Сальвара. — Буду тих аки кошка.

— Собирайтесь, — сказал Геровальд тоном, нетерпящим возражения.

С Сальварой, Тимером и Карлом отправлялись два проходящих мага и четверо офицеров. Сборы были быстры: Тимер спрятал под одежду карту, проверил острие ножа, офицеры сняли мундиры, заменили сапоги лёгкими ботинками. Геровальд предложил Сальваре поменять чёрную тунику на белую и красивую как у его собратьев, что сражаются на фронте. Сальвара покачал головой:

— Одежда чёрная, траурная. Подходит. Новой ночью мои братья-абадоны умрут.

Геровальд переплёл пальцы своих рук.

— Но ты, Сальвара, — угрюмо усмехнулся он, — возвратись живым.

***

Город застыл в сладкой ночной тишине. И лишь громкий молодой хохот ударялся об тёмные стены домов, эхо разносилось дальше по спящим улицам, будя чутких людей. Вприпрыжку, переходя на бег, перепрыгивая через бордюры, ребята заливались смехом. Они были все в перьях и пухе и походили на цыплят. Нулефер вытащила из сложной высокой причёски Лоры длинное пёрышко и засмеялась.

— Как павлинья шляпа!

— Тебя родители не узнают! — сзади Аахен дёрнул сестру за волосы.

— Вы же сказали, что всё вытащили! — весело пробурчала Лора.

— А кто, идя в гости к Белдону, одевается нарядно как на свадьбу? — он поспорил. — Бери пример с Нулефер.

Нулефер довольно хмыкнула. Её предупредили о буйном нраве друга Аахена, и потому она не стала трудиться над праздничным туалетом. Надела красивое фиолетовое платье, обрамлённое нежными цветочками, лёгкие тёмные туфли, завязала волосы в хвост и захватила шаль, чтобы не замёрзнуть ночью. Белдон Мот, приятель Аахена, был местным сумасбродом, его энергия не затихала ни днём ни ночью, и своё день рождения он превратил в безумный маскарад с дикими плясками, танцами и прыжками через огонь, пивным соревнованием и купанием в яме с разорванными подушками. «Бедняжка Лора, — Нулефер с сочувствием разглядывала девушку. — Корсет и кринолин помучили её изрядно». Кремовое платье Лоры стало и впрямь кремовым, бисерная накидка превратилась в игрушку для говорящего попугая, который разорвал все ниточки и бусинки, а изумрудное ожерелье, подаренное матерью на семнадцатилетние, потерялось в доме Белдона.

Они возвращались домой глубокой ночью. Бежали, спасаясь от опьяневших развесёлых друзей, для которых пляска ещё продолжалась.

— Ни за что бы не подумала, что зоологи, ботаники, историки и изобретатели могут быть такими взбалмошными! — с удивлением сказала Лора.

— Мы люди как люди, тоже умеет потешаться! — проворчал Аахен. — Или мы должны не поднимать головы из книг?

— Я с твоими друзьями-учёными мало общаюсь. Сужу по тебе, братец.

— Ещё одно! — заметил он белое пёрышко на спине Лоры. — А жаль всё-таки, я не остался на попойке у Белдона, завтра опять идти к пустоглазам.

— Пустоглазам ты и в другой день можешь рассказать о безрезультатных попытках поговорить с Зенрутом и Камерутом. А я вынуждена завтра присутствовать с отцом на встрече глав воинских кланов. Он теперь меня, как в прошлом тебя, хочет взять в политику. Вообще не надо было идти к этому Белдону, общение с этим кутилой меня не красит. Но мне понравилось у него.

— В другой раз, Лора, в другой раз, — вздохнула Нулефер. — Я бы тоже задержалась, но последние события в Зенруте не дают мне покоя.

Уилл был ведь с кронпринцем… И где он сейчас?.. Дворец известил, что королева Эмбер обезумела после всех этих явлений, её регентом должны назначить Огастуса. А Фредер отрекается от наследования престола. Уилл, Цубасара… что с ними?