— Его зовут Тобиан Афовийский, — отозвался Фредер.

Бретский примолк и уставился удивлёнными глазами на принца.

— Его имя Тобиан Афовийский. Прошу называть моего брата и сына моей матери, вашей королевы, настоящим именем.

Внимание всего парламента оказалось прикованным на Фредере. Затих даже стук перьев журналистов. Замерла и королева с приоткрытым ртом. Фредер почувствовал, как затрясся его дядя. Внешне Огастус был спокоен и хладнокровен, но Фредер ощущал дрожь каждой частички его тела.

— Простите, Ваше Высочество? — спросил премьер Отлирский.

— Бонтина Бесфамильного зовут Тобиан Афовийский, — повторил Фредер. — Он жив и никогда не умирал. Мои мама и дядя использовали вымышленную смерть моего брата, чтобы убрать камерутские войска с Санпаве. Ведь другого способа они не видели, кроме как начать военные сражения. А война, сами понимаете, Зенрут бы не справился с Камерутом и подоспевшим ему на помощь Иширутом даже семь лет назад. Вот они и похоронили принца и моего брата. А когда дядя захотел расквитаться с Джексоном Марионом, то вспомнил, что по убийству Тобиана ещё нет приговора, и пытками, которыми мастерски славится его друг Тимбер Рэдликс заставил Джексона оговорить себя, а ещё прибегнул к помощи мага-превращателя на суде.

Поднялся шум. Парламентарии кричали и осыпали вопросам. Огастус вдавил кулак в колено Фредера.

— Замолчи, сучёнок, или я тебя пристрелю в этом зале.

Отлирский застучал по столу.

— Тишина! Успокоились! Я ничего не слышу! Ваше Высочество, вы отдаёте отчёт вашим словам? Вы обвиняете правящую королеву и её советника в преступлении?

— Да, обвиняю, — сказал громко Фредер. — Они приговорили к казни заведомо невиновного человека. Они заставили Тобиана изменить внешность и жить под чужим именем. Подделали ему документы, биографию. Они отдали свободного человека в рабство, надев на него чёрный ошейник. Они похоронили подделку.

— Я видел труп Тобиана, был на его похоронах! — закричал член Объединённого дома.

— Целитель Синд и генерал Лендарский расскажут, как можно из крови человека вырастить его мёртвую копию.

Толпа неодобрительно шумела. Шептались и советники королевы между собой. Ведь не все из них знали правду. Фредер ощутил тяжёлый удар по ноге. Огастус стукнул его тростью, поднялся с кресла и направился на выход, не сказав ни слова в ответ. «Хоть бы он не к Уиллу пошёл!» — сжал кулаки Фредер. Парламент и королевские залы находились под сводами одной крыши.

— Ваше Величество, принц говорит правду?! — спрашивали королеву.

— Я не собираюсь объясняться, — Эмбер поджала губы. — Верить моему сыну, который дружит с рабами…

— Принцу можете не верить, — окинул Фредер её безразличным взглядом. — Многие засомневаются, что юноша, который во дворце вещания сейчас заявляет, что он Тобиан Афовийский, мой брат-близнец. Ведь зельями превращения и магией можно годами принимать чужой облик, а изобразить чужого брата-близнеца легче лёгкого. Поверьте клейму на теле Тобиана, которое никогда не сотрётся. Первого просинца вместо Мариона на эшафот вступил Тобиан Афовийский, приняв его облик и получив клеймо на живот. Тобиан может быть Бонтином, Эйтаном, Исали, Фредером, но клеймо всегда выдаст его.

— Фредер, помолчи, пожалуйста, — взмолилась шёпотом Эмбер.

— Вы говорите, что на эшафоте был Тобиан Афовийский? — Отлирский переспрашивал так, будто всё прослушал и хочет услышать ещё.

— Он самый.

— Как он поменялся с Марионом местами, если Марион был под строжайшим наблюдением в Пинийской крепости, а Тобиан живёт под личностью Бонтина Бесфамильного?

— Я ему помог.

Отлирский поднял руку, чтобы успокоить шумевших парламентариев, многозначно уставился на Фредера и задал ещё вопрос.

— Ваше Высочество, если все ваши слова правда, то вы отправили своего брата на казнь. Но не с целью его убить. Вы знали, что Урсула Фарар спасёт человека на эшафоте?

— Да, знал.

— Вы берёте на себя ответственность за нападение на солдат и за смерть троих людей, которые погибли, когда Фарар освобождала человека с клеймом на животе?

— Беру. Я знал, что без жертв не обойдётся.

Эмбер готова была вцепиться Фредеру в глотку. В глазах сверкала ненависть, а ошеломление мешало королеве хоть что-то сказать. Но она взяла себя в руки и крикнула:

— Стража, уведите Фредера!

— Пусть остаётся! — запротестовал «Объединённый дом».

— Жалко, мой дядя покинул заседание парламента! — воскликнул Фредер. — Каждое заседание начинается со слов, что делать с Санпавой? Какие законы принять, чтобы остановить бунт и вернуть людям доверие столицы? Не было бы никаких бунтов, мятежей и кровавых расправ, если бы герцог Огастус, мой дядя, советник и брат королевы не поставил личные обиды выше интересов страны. Санпава стала отдаляться от Зенрута, когда Джексона Мариона обвинили в ужасном преступлении. Преступлении, которого на самом деле даже не было. Механизм был запущен словами двойника на суде «Я виновен» и письмом Мариона, составленное кровавой дрожащей рукой в застенках, где он излагал подробное описание своего вымышленного преступления. Санпава не простила обмана. Люди переходили воевать к Камеруту и Ишируту, закрывались заводы, фабрики, а Огастус закрывал глаза. О Санпаве он спохватился слишком поздно: когда Марион был спасён и объединился с Тобианом. Последний год я часто появлялся на заседания парламента, Её Величество готовила меня к должности своего советника, я слышал много хороших предложений о помощи Санпаве, об открытии больниц, о поддержке заводов и шахт, направленных на недопущение бунтов. Все ваши предложения герцог Огастус отклонял, а королева, если и хотела, то подчинялась своему брату. А теперь санпавцы разносят революционные настроения по провинциям Зенрута. Почему? Так их лидера ничтожно оболгали и приговорили к смерти, а самих санпавцев посчитали скотом, а их родину колонией, в которой можно как угодно расправляться с населением.

Эмбер отвернулась, чтобы не наброситься на сына, который смотрел на неё и усмехался.

— Какие у герцога Огастуса могут быть счёты с Джексоном Марионом? — громко спросил премьер Отлирский.

— Марион сбросил его с лестницы, — ухмыльнулся Фредер. — Это было в тот день, когда Нулефер Свалоу встретилась с королевой. Не буду предаваться подробностям, Огастус без охраны поехал к Фарар. Видимо, считал, что кучка детей-рабов и перепуганные родители Свалоу ему ничего не сделают. Произошёл конфликт, Марион побил его и толкнул с лестницы. Вот и всё. Месть Мариону стала выше сохранения Санпавы и благополучия Зенрута. Теперь дядя жаждет расправится со мной и с Тобианом.

Гвардейцы взяли Фредера под руки. Его вывели из зала заседаний, а он через плотные каменные двери слышал, как ругаются и кричат парламентарии. «Покурю!» — мечтательно подумал Фредер.

***

Свет хлестнул по глазам, когда гвардейцы отворили дверь комнаты, где томился узник. Тобиан недолго просидел в заключении, едва свыкнулся с мраком и разглядел очертания кирпича в своей темнице.

— Её Величество королева Эмбер велела привести вас к себе, — сказал незнакомый ему капитан и подал ему рубашку и пиджак.

С большой охотой Тобиан покинул камеру и пустился за гвардейцами. Его вели на суд к матери, а ему казалось, что за спиной отрастают крылья. Лестницы с глубин подземелья поднимались к наземным этажам дворца Солнца. Тобиан тоже возвышался, оживал. Стены с панно и картинами, полотки со старинными рисунками-легендами, колонны молочного цвета, высокие люстры из золота — всё убранство дворца встречало одного из своих хозяев, потомка короля Афова. «Джексон, Санпава, я славно вам послужил. Попытаюсь помочь вам в последний раз», — сказал Тобиан про себя.

Офицеры остановились перед тронным залом, возле которого стоял Уилл в форменной одежде. За закрытыми плотными дверями доносились крики Эмбер и возгласы Фредера.

— Ты больше мне не сын! Не престолонаследник!

— …Тобиан или Диана?.. — неразборчиво проскользнуло через стены.