Безмятежность, которой наслаждались друзья, прервал крик винамиатиса. Тивай пробудил свой камень.
— Да. Хорошо. Нулефер и Аахен со мной. Пустоглазов тоже взять? Понял. Скоро приедем в Братский дом.
Он отключил винамиатис.
— Тверей собирает братство. Вы тоже приглашены. Захватите пустоглазов.
— Собрание? — нахмурился Аахен. — Мы зачем нужны моему отцу?
— Ты же хотел решить вопрос с абадонами. Вот и узнаешь, что приготовил твой отец.
За пределами пляжа Нулефер остановила два дилижанса. В одном разместились она, Тивай и три пустоглаза, в другой сел Аахен с четырьмя пустоглазами и на пол поставил коляску Тивая. Рассаживаясь по каретам, Нулефер и Аахен чмокнулись в щёки, будто прощаясь.
— Помнишь, как мы познакомились? — спросил он. — Я прокатил тебя на катафалке.
— И толкнул меня в ящики с помидорами. Помню, мой дорогой. Вот и живём теперь, прыгая с трупов на грязь, с грязи на трупы. Всё равно я люблю тебя.
Братский дом был через квартал от Броциля. Тёмно-серый дворец, похожий на выступающую скалу. Он был выстроен четыреста лет назад из горного камня одними лишь магами. Двери поднимались над головой, окна во дворце крохотные, будто сделанные для мух. Братский дом отбрасывал чёрную тень на ближайшие постройки. Стоя возле него, человек не замечал солнца, который скрывал пик дворца. Мало кто хотел селится возле ужасного сооружения, ближайшие постройки были складскими помещениями, оружейными и заводами. Место, скрывающее в себя тьму, так можно было окрестить Братский дом.
Песчаные рука и нога Тивая не исчезли, когда он вошёл в дом. Здесь не было магических замков, зато вдоволь было поглощающих звуки винамиатисов. Тивай провёл друзей в дальний зал, в котором уже все собрались. Леокурт Тверей во главе круглого стола и пятьдесят сильнейших воинов, занимающие главные должности в братстве. Напротив Леокурта пустовало три места. «Для нас», — поняла Нулефер.
— Старейшина абадон, рад, что ты теперь с нами, — улыбнулся Леокурт.
— Здравствуйте, глава братства, — сказал Аахен. — По какому торжественному событию пригласили нас? Абадоны возвращаются на остров?
— Нет. Это бремя я оставлю старейшине абадон. Ты хочешь их избавить от войны?
— Ближе к делу, отец. Что ты задумал?
Леокурт перевёл взгляд с сына на воинов.
— День, когда абадоны вступят в бой, близится. Победитель в войне определится этим же днём. Его абадоны уничтожат себе подобных, потом пойдут на армию противника. Не избежит смерти ни манар, ни наш маг. Покойный Видоном отправил в манаровские страны бомбу замедленного действия, которая затронет и магов. Он продал самое устрашающее оружие соседям. Наступил день, когда манары благодаря абадонам стали сильнее магов. Братству магии грозит забвение, маги опущены до уровня простых солдат. Наши соотечественники унижены абадонами. После смерти первейшего все девять старейшин поддержали волю Видонома. Они предали Магическое братство.
По залу прокатился глухой разгневанный рокот.
— Братство отказывается выполнять преступную волю старейшин, — грозно заявил тенкунский воин Накиг. — Шестого герматены будут выборы первейшего. Мы должны избавить граждан Тенкуни от нечестных и подлых избранников, которые будут править ещё тридцать лет, переживая нас.
— Вы устраиваете переворот?! — закричав, не выдержала Нулефер.
— Нет, — сказал Тивай. — Устанавливаем законность в совете. Братство не будет свергать старейшин, если они осознают свои ошибки и примут наши условия.
— Отец, почему ты только сейчас рассказываешь мне об этом? — возник Аахен.
— Общаясь с абадонами под пристальным вниманием Гурана, старейшин и благосклонных к ним воинов, ты был у них на виду. Твои мысли и желания тоже оставались открытыми, — втолковал ему отец. — У тебя другая роль. За эти месяцы ещё больше сдружится с пустоглазами. Ты их старейшина, ты наместник кумрафета. Твоё дело вести абадон за собой, а не воевать с людьми. Теперь ты знаешь задачи братства, я прошу тебя дать братству в помощь абадон. И да, повоевать с людьми.
— Я должен натравить на старейшин абадон? — испугался Аахен.
— Если только нас попытаются остановить. На Броциле будут замки, мы вооружимся манаровским оружием. Но нам нужны пустоглазы. Пока хватит сил пустоглазов, в абадон не будем их превращать.
«Зачем Леокурт и меня позвал?» — задумалась Нулефер.
— А мне что делать? Могу ли я пойти с вами? — спросила она.
— Как хочешь. Я попросил Тивая привести тебя на собрание, чтобы Аахен потом не болтал с тобой о заговоре братства. Ты вольна делать, что хочешь. Дороги ли тебе абадоны? Хочешь ли их спасти от войны? Или тебе дороже твой Зенрут, для которого шанс победить в войне, зависит только от абадон?
Нулефер, не задумываясь, ответила:
— Победа Зенрута в войне не заставит рабство исчезнуть. Поражение тоже не изменит положение людей. А я сражалась за свободу людей, хоть и принесла не свободу, а горе и разруху… Мне всё равно, кто будет победителем, я хочу, чтобы эта война закончилась как можно скорее. Хочу, чтобы не было смертей, горя, разлук, чтобы на глазах у людей не убивали их близких. Но я не способна прекратить войну между тремя государствами. Я никто в битве чужих интересов Зенрута, Камерута и Иширута. Теперь мой дом в Тенкуни, но мой настоящий дом на острове Абадония. Я родилась абадоной, я… не оставлю их
— Они не оставят войну, пока не схлестнутся в битве, — сказал знакомый со «Встрече» снежный маг Метинас. — Мы поставим на колени старейшин. Но для абадон наша воля ничтожна.
Нулефер коротко кивнула.
— Я поняла, что братству нужно вернуть утраченные из-за абадон позиции. Мы с Аахеном хотим, чтобы подобная история больше не повторилась.
— Мы тоже не желаем абадонам рабской унизительной участи, — буркнул водный маг Осюрмат. — Мы их видели гордыми людьми на острове, они делились с нами знаниями и воспоминаниями. Мои друзья умерли в Чёрном океане. Я думал, тенкунцы построят великую дружбу с абадонами, они станут нашими помощниками. Ради славного будущего Тенкуни можно было умереть в океане. Но абадоны показали магам своё место — сидеть ниже стола и не показывать носа, когда они будут воевать там, где захотят. Их место на острове, наше в мире. Мы не ожидали, что они поставят нас на колени. Я признаю превосходство абадон. Я уважаю их. Они заслужили права владеть своим островом, и я хочу вернуть им свободу. Они же пусть оставят меня и других воинов наверху пищевой цепочки.
Леокурт постучал пальцами по столу.
— Завтра намечается собрание старейшин. Будут обсуждать новые налоги на зерно и табак. Мы подойдём к их дверям через пятнадцать минут после начала их собрания. Пока мы будем беседовать со старейшинами, малерз Ятодан расскажет журналистам и зеркалодержателям про преступления старейшин, подготовит их к новому репортажу и выведет из дворца, чтобы никто не пострадал.
— Я, Калвен, Роногур и Пипро обеспечим вход во дворец, — сказал воздуховик Охок.
— Кто поставит винамиатисы на дворец? — вмешалась Нулефер.
— Бдящие оруженосцы. А я обеспечу выполнение приказа, — объяснил огневик Йенд.
«Тверей привлёк орден оруженосцев! Они всегда служили совету старейшин, — поразилась Нулефер. — Их настоящим хозяином все эти годы был Леокурт Тверей».
— Мне запастись оружием? — спросил Аахен.
— Нет, сын. Ты старейшина, ты человек мира. Ты идёшь спасать друзей, имея при себе только одно оружие — голос. Пустоглазы, Нулефер и Милгус будут твоими телохранителями.
По глазам Аахена Нулефер прочитала, что он готов взяться за ружьё. Совещание продлилось ещё два часа. Обсуждали позиции воинов, места для спрятанных винамиатисов-замков. Нулефер и Аахен показывали воинам своё умение просить пустоглазов о помощи, о нападении. Воины разошлись мирно и тихо, не вызывая лишних взглядов. Едва они покинули многометровые двери дома, сразу замолкли. Кто-то уселся в карету, кто-то отправился домой пешком, кто-то полетел, а двое воинов побежало на рынок за хлебом и мясом на ужин. Аахен пошёл провожать пустоглазов до их нового дома, который был на территории Броциля. Нулефер вызвалась помочь Тиваю добраться до дома. Он уже устал от песочных частей тел и сел в инвалидную коляску.
