— Что-то не так с моей магией? — подскочила Нулефер. — Она какая-то редкая, особенная?
Опять Джексон успокоил её, обняв.
— Нет, она не особенная. Но лично это и вызывает у меня интерес. По древним легендам в мире не было никаких других волшебств, кроме первых четырёх стихий. Основ основы, сущностей сущности. Не принимай близко к сердце мои слова! — мотнул головой он. — Люблю копаться в прошлом. И люблю магию. Мы с Урсулой в школе учились чужим способностям. Мне сразу подчинилась стихия света и тьмы, а Урсула посмеивалась надо мной: моим учителем был наш одноклассник-клоун.
Он спокойно забрал из рук Нулефер сероземельник и подбросил несколько раз в воздухе. Тяжёлый, сразу понял Джексон, и дорогой сердцу, видно, раз уж не расстаётся с серым бременем. На секунду ему захотелось иметь у себя такой же камень, который бы связывал его с близким человеком. Хотя о чём говорить? Появись у него этот камень, покой и мир в душе не наступит.
— Слышала какие-нибудь древние легенды о магии? — весело спросил Джексон, расслабившись под тёплым солнцем, слушая журчания реки.
— Конечно же, — улыбнулась Нулефер. — Много их, но все утверждают, что люди обладали магией до явления Тенкуни миру, а потом она исчезла вдруг. Разные на то причины в легендах. Одни говорят, гнев богов, другие, люди забрали магию у людей, третьи о разных чудищах. Не поймёшь их!
— Мне по душе легенда о богах и людях, которые считали себя всесильными, — разлёгся возле камня Джексон. — В стародавние времена каждый человек имел свой дар: огонь, воду, землю либо воздух. Что это было? Подарок богов или естественное положение человека — тысячи философов ломали голову и не могли найти ответ, придумывая легенду за легендой, которые со временем образовывали религии, богов, пророков. Люди в те времена были злы, бесчестны, сребролюбивы. Ну, впрочем, мало что поменялось, — быстро добавил Джексон. — В своём брате они видели врага, соперника, искусителя. И тогда люди научились отбирать у ближних дар. Поначалу они лишали магии только опасных, неугодных — воров, убийц, насильников, захватчиков. Но опасности неотделимы от тайных желаний. Правители нападали на другие страны, превращая их лучших воинов в простых людей, неспособных противостоять огненной стене или потопу. Затем они стали избавляться от неугодных соперников за трон, ропщущих подданных, лишали людей благословенной силы и возлагали на них бремя рабов. Долго боги смотрели на эти бесчинства, но всё имеет конец, даже терпение богов. В один, воистину прекрасный день, когда тысяча рабов обрушилась на дворец Неонилиаса, боги забрали магию у всех людей, показав им своё место. Магия осталась лишь у тенкунцев, чистого, незлого народа, который не знал нищеты, рабства, завоеваний, жил в вере и правде с собственной совестью.
Воцарилась тишина, Нулефер и Джексон смотрели друг на друга и не знали, что сказать. Один и так всё выложил, на вторую накатился страх от раскатистого голоса собеседника.
— А вы верите в это? — робко спросила Нулефер.
— Как сказать, — пожал плечами Джексон. — Я изучал историю, религии разного народа. У всех у них есть легенды о людях, владеющих стихиями, на стенах, пещерах, вазах, остались рисунки с людьми, извергающими пламя или вызывающими землетрясения. Не думаю, что от скуки они это всё рисовали и сочиняли. Но вот зачем тогда богам надо было наделять тенкунцев другими возможностями? Оставили бы всё как есть. Да и сам день, когда боги решили показать себя, настораживает. Тысячелетиями, понимаешь, они терпели хаос и несправедливость, а в день, когда рабы убили Неонилиаса и его одиннадцать детей, решили вдруг наказать человечество? Нет, Неонилиас не причём. Всё просто, веками соседи Тенкуни и Зенрутская империя воевали за территории и воды. Но всё никак не получалось кого-либо завоевать. Империя и Тенкуни не пускали людей враждебной страны к себе землю. Перед восстанием разыгралась очередная война империи и Тенкуни, как назло, высшие имперские полководцы переметнулись к восставшим, и Тенкуни легко смогла разгромить армию Зенрута. Первый в истории тенкунский корабль, набитый магами, подошёл к Зенрутской империи на следующий день после свержения императора. Вот поэтому с этого дня берётся отсчёт новой эры: империя пала, самые великие маги стоят на земле манаров. Знаешь, Нулефер, — туманно и печально произнёс Джексон. — Я потратил годы, чтобы узнать, как маги прошлого забирали силу у других магов. Но ничего не нашёл! Абсолютно! Можно на время передать свою магию даже манару, но вот забрать её у мага… Не только я один, сотни учёных нашего тысячелетия не научились такому. Легенда есть легенда, пусть и содержит большущую доли правды.
Джексон подбросил ещё один раз камень в воздухе и передал бережливо в руки Нулефер, которая крепко прижала сероземельник к груди. Он вздохнул и отметил для себя невольно — наверное, Уилл, единственный раб на свете, которому сероземельник приносит радость.
— Дитя, я готов тебе помочь, — властно заговорил Джексон. — Я помогу тебе связаться с Урсулой и постараюсь уговорить твоих родителей. Ничего, генерал Эйдин подождёт.
Глаза Нулефер блеснули благодарностью.
— Нет слов, спасибо! Вы похожи на доброго волшебника из сказок.
Джексон взглянул на голубое небо.
— Однако я настоящий, реальный волшебник. И не такой уж добрый. Можно сказать, моя доброта относительна, — засмеялся он и замолчал, мысленно Джексон промолвил:
«Если попытаешься встать на пути восстания, рабовладелица Свалоу, жестоко поплатишься».
========== Глава 7. Испытания ==========
Как и обещал, Джексон остался в Рыси. День, полный душевных разговоров со Свалоу, результата не принёс. Оделл, Ханна и Элеонора как были при своём, что опасно миру или хотя бы одной столичной волшебнице знать про их дочь и сестру, так и остались. Нулефер, пылая от негодования, умоляла Джексона взять её с собой в Конорию и без разрешения родителей.
— Сбегу из дома! — фыркнула под вечер она. — Фанин Марион, скажите только, где живёт Урсула Фарар!
— Не нужно сбегать, — отцовски положил Нулефер руки на плечи Джексон, и в глазах его замелькали искорки ярости. — Слышала, что приключилось с одним мальчишкой пять лет назад, когда ему захотелось попробовать запах свободы? Давно уже своим прахом насытил всех червей.
За день, что она провела с незнакомым мужчиной, Нулефер заметила, как сильно Джексон Марион отличается от её знакомых из Рыси. Поначалу Нулефер настораживало лишь то, что Джексон общается со зверями как с людьми, но это отошло на второй план, когда она услышала речи губернатора с рабами. На «вы», с добавлением почтительного «фанин» или «фанеса», так даже не разговаривала с ними сама Нулефер несколько лет назад. Джексон был человеком из другой среды и, что ужаснее, без страха, без стыда он отборной грязью поливал королевскую семью и всех королевских сановников. Плохого слова Нулефер не услышала лишь о принце Фредере, и то, на это были причины: пять лет назад наследный принц не позволил матери и дяде превратить смерть брата в один очередной политический трюк. Джексон уважал Фредера, который, не боясь родительского гнева, заявил миру об истинной причине смерти Тобиана. Первые дни страна бурлила в версиях о причине внезапной гибели принца, все они склонялись к тому, что авария была тщательно проработана. Но Фредер разрушил людское представление, подкрепляемое заявлением властей. Всё было предельно просто. Тобиан сбежал из дома в поисках лучшей жизни, об этом знал только он, Фредер. Братья общались по стеклу и бережно хранили своё общение в секрете, в тот злополучный день они решили встретиться. Оставив во дворце вместо себя человека с зельем превращения, Фредер умчался на летающем самокате. Что-то не поделив, братья поругались, и тогда Тобиан стал красоваться перед Фредером. Скорость была огромна, внезапно появилось здание библиотеки. Оно и решило судьбу злополучного принца.
По стеклу отчётливо были видны ошеломлённые лица Эмбер и Огастуса, когда кронпринц говорил правду. Явно, такой ответ не входил в их планы. Но, как бы то не было, Джексона Мариона смешили изумлённые лица правителей.
