— Нашёл, вот она! — закричал Джексон, вылезая из груды ящиков.

Трепетно, как хрусталь, бывший губернатор держал в руке свёрток бумаги, который не вызывал у пса никаких эмоций.

— Вот она, моя милая, — прошептал с дрожью в голосе Джексон, — карта подземелья под королевским дворцом. Да, да… Здесь всё! — мощной рукой погладил он карту. — Потайные входы, посты охраны… надо же! Обозначены места, где стоят следящие за людьми винамиатисы.

Пока хозяин разглядывал карту, пёс решил прогуляться в поисках еды. Кроме крыс и тараканов ничего не было в помещении, но попытка не пытка. Откуда-то доносился запах мёда, который обожал Живчик. Запах шёл из-под шкафа. Живчик лёг на живот, сжался в комок и засунул лапу под шкаф, к еде.

Мёда оказалось всего ничего, несколько засохших капелек лежало на какой-то карточке, где были изображены человеческие лица. Но эти бумажки очень любил Джексон. Живчик вытащил листочек и понёс хозяину.

— Люди, чужаки!

Джексон забрал карточку, намётанные глаза человека быстро поняли, что это не рисунок — портреты людей воссоздал винамиатис, который подобно собрату в стекле, впечатывает образы, что мелькают перед ним. Толстенькие темноволосые мужчина и женщина ласково обнимали светлого юношу, худого до ужаса. Они, все трое, смотрели на Джексона и улыбались чистой нежной улыбкой. Лицо губернатора затянулось тоской.

— Это не чужаки, это мои друзья Каньете. Линда, Грэди и Тимер.

Человек показал карточку собаке, пёс удивлённо заскулил:

— Нет здесь Тимера! Здесь детёныш с отцом и матерью!

Джексон хмыкнул. В словах собаки была доля истины.

— Совсем мальчишка, я в двадцать пять выглядел куда старше! — погладил хозяин собаку. — Даже мне не узнать Тимера, как он вырос и заматерел за последние годы. Жаль, Грэди и Линда никогда не увидят возмужавшего сына.

Спрятав карточку во внутренний карман плаща, Джексон протёр глаза.

— Покойтесь с миром, Грэди, Линда… Что же, Живчик, нам надо в столицу, к вожакам. К Тимеру.

***

Вечер клонился к ночи, усталые путники неторопливо брели по дубовому лесу. Сколько часов они уже ходили в дубняке, Джексон и Живчик не знали. Собаки не следят за временем, как люди, а у человека не было с собой часов. Джексон хромал на одну ногу и сквернословил сам с собой: в потёмках он задел какую-то корягу и скатился, кувыркаясь, с холма. Нос разбил, ногу расшиб и пуще только заблудился.

— Тоже мне, собачий нюх, хоть бы вывел нас из леса, — ворчал Джексон.

— Но здесь хорошо! Здесь можно бегать! — веселился Живчик, гоняясь за белками и зайцами.

«Всё из-за него», — вздыхал Джексон. Если бы не питомец, мужчина бы лежал на мягкой кровати в уютной гостинице, а утром отправился в путь. Но Живчик гнался за каждой кошкой, пытался познакомится со встречными собаками. Изуродованный в боях пёс, рычащий, со стекающей изо рта слюной напугал клиентов и хозяина гостиницы, в котором изначально хотел остановиться Джексон. Он, конечно же, мог бы заплатить побольше, и на Живчика закрыли глаза, но его душила жаба. По своей натуре Джексон Марион был человеком не жадным, даже щедрым порой, но брюзгам, которые с отвращением отводят нос от его собаки, он даже бима одного не собирался отдавать. Джексон мог бы обойтись не деньгами, а положением губернатора — попугать хозяина, что все комиссии стравит на него за какие-нибудь нарушения в гостиничном деле, если не даст ему и псу кров, но, хорошенько поразмыслив, Джексон решил, что не стоит терять спокойствие ради эти дураков. И он предпочёл самую изысканную богатую гостиницу «Любимый путник» на окраине города. Идя посреди высоких дубов, Джексон понял, город и гостиницу он давно минул и заблудился.

В носу всё ещё стоял запах дыма и гари. Не под силу Джексону было вот так просто покинуть детище друзей. Руки у мужчины чесались, когда он дотрагивался до личных вещей Грэди, Линды, Тимера, на глаза нависала тёмная полоса ненависти. Бывший губернатор прекрасно понимал, что его может кто-то заметить покидающим пожар, но по-другому Джексон не мог. Он поджёг бумаги, деревянную мебель и быстро покинул подземелье. Нужно уметь отпускать близких людей, Джексон понял это ещё двенадцатилетним мальчишкой, когда его родителей забрал тот свет. Если он не расстанется с прошлым, не простится с друзьями, желание отомстить станет верховным в его деле. А слепая месть плохой советчик и худший враг, знал Джексон после неудачного восстания рабов на севере страны три года назад, когда обезумевшие люди, сняв с себя ошейники, пошли убивать хозяев, не думая о бегстве, о свободе. Итог сей истории был печален — тридцати невольникам отрубили головы, их освободители умерли в тюрьме.

Мужчина остановился отдышаться.

— Не могу больше. Устал! Эта нога ещё болит!

— Мы в лесу ночевать будем? — подбежал к хозяину Живчик, который только-только начинал понимать всю серьёзность их положения.

— Получается, что да. Падший демон Агасфер, как же пить хочу!

— Вода рядом! Вода здесь же!

Схватив за плащ Джексона, верный пёс потащил человека вперёд. Пусть пёс и не хотел раньше выводить хозяина к людям, но теперь облажаться он не мог. За несколькими рядами могучих деревьев до Джексона донёсся шум реки.

— Хвала небесам! — Мужчина издал стон облегчения и даже позабыл про больную ногу.

Речка оказалась небольшой и неглубокой, но не море же нужно жаждущему человеку. Джексон выскочил из-за деревьев и замер на месте. На берегу реки сидела девушка и читала книжку, источником света ей служила обычная свеча, а подставкой для книги — водная гладь, которую девушка контролировала рукой. Завидев человека, Живчик радостно залаял.

Девушка испугано подскочила на месте, вода вместе с книгой упала на землю. Выпучив глаза, девушка затрясла головой, она не знала, бежать или оставаться на месте — она застыла.

— Дитя, не бойся меня! — закричал Джексон. — Я не причиню тебя вреда!

Пока девчонка впопыхах схватывала книжку и свечку, Джексон доковылял до неё.

— Дитя, не бойся меня. Да, со мной собака, которая принимала участие в боях, да я лысый, да, я бородатый, да, лицо поцарапано — я упал с холма, но я не преступник. — Губы мужчины изогнулись в лёгкой усмешке. — Ну, по крайней мере, пока не преступник. Не бойся, я пришёл попить воды.

И Джексон припал к реке. Пил он долго, жадно хватая ртом спасительные капли, а девушка всё стояла, дрожа, как загнанный в ловушку заяц.

— Не думал, что безвкусная вода может быть такой вкусной! — утёр наконец мужчина губы и присел на камень.

Только сейчас он смог рассмотреть девушку. Ей было на вид около шестнадцати лет, румяная, черноволосая, фигура оставляла желать лучшего — массивная и обмякшая — девушка не была толстухой, но была похожа на кухарку-рабыню, которая часами стоит у печи. Однако атласное платье сразу заявляло, что его носительница — дама знатная.

— И пса моего не бойся, — сказал Джексон. — Скажи, пожалуйста, фанеса, далеко до трактирщика Бура?

— Восемь миль вниз по реке, — ответила испуганно девушка.

— Во падший Агасфер мы влипли! — заревел Джексон. — Всё, Живчик, ночуем здесь.

— Почему? — не понял пёс слов девушки.

— Потому что до нашего трактирщика далеко идти, я не смогу, — спокойно перевёл ему хозяин и моментально обнаружил на себе удивлённый взгляд девушки — «чудной». — Не подумай ничего, я маг, — объяснил он, — понимаю язык зверей.

— Маг? Тенкунец? — задала она тут же глупый вопрос, который Джексон, впрочем, ожидал услышать.

— Нет, рождённый в Зенруте, — засмеялся он.

Изумление вытеснило в ребёнке страх, на долю секунды Джексону показалось, что девушка потеряет сознание. Но, к счастью, это не случилось.

— Представь себе, и такое бывает, — уверено кивнул он. — Зачали родители меня в Тенкуни, а через шестицу поплыли жить в Зенрут, где я и родился, и получил подданство.

Девушка облегчённо выдохнула, и в глазах возникла тоска. Джексон заботливо поманил к себе пальцем ребёнка, робко, но девушка подошла к магу.