— У­иллард, тот У­иллард, ко­торый был на Дне Рож­де­нии Лю­си? Раб, пря­тав­ший ошей­ник? Да, дети во дворе шептались об Уилларде.

Ну­лефер не от­ве­тила. Но Эле­оно­ра зна­ла: мол­ча­ние — знак сог­ла­сия. Она неж­но пог­ла­дила Нулефер по взлох­ма­чен­ным во­лосам и вы­тер­ла слё­зы.

— Че­го и сле­дова­ло ожи­дать. Сес­трён­ка, за­пом­ни на всю даль­ней­шую жизнь, что я те­бе сей­час ска­жу. Ра­бы и ма­ги по­хожи, они ни­ког­да не стоят на од­ной сту­пени со сво­бод­ны­ми людь­ми или ма­нара­ми. Мы — чуж­ды им. Ес­ли они на­зыва­ют нас друзь­ями, то это об­ман. У­иллард, Лю­си — им нуж­на ты по­тому, что у те­бя есть си­ла, свя­зи. По­ка в на­шем го­роде бы­ли ос­во­боди­тели, У­иллард звал те­бя сво­ей под­ру­гой, но месяца не прош­ло, как толь­ко они по­кину­ли го­род, и У­иллард пре­дал те­бя. То же са­мое бу­дет и с Лю­си, ког­да она ста­нет сво­бод­ной. Те, кто ро­дил­ся, да­бы жить в пос­то­ян­ном стра­хе, борь­бе за вы­жива­ние, не зна­ют ни­чего о друж­бе и люб­ви. По­том и Лю­си за­будет про те­бя. А с ма­гами ещё хуже. Для них ма­нары — не­пол­но­цен­ные лю­ди, с нами мож­но по­иг­рать, как с со­бачон­кой, и бро­сить. Ну­жен те­бе друг, который и раб, и маг?

Ну­лефер мол­ча­ла, вспо­миная улыб­ку У­ил­ла, его обе­щания о том, что они всег­да бу­дут вмес­те. Эле­оно­ра за­бот­ли­во си­дела с ней.

— Ка­ким-то об­ра­зом он проз­нал, что ты дочь Сва­лоу, что ты маг-ма­нар, наверное, подсмотрел твои забавы с водой, вот и втёр­ся в до­верие. Ему бы­ла нуж­на твоя ма­гия и день­ги на­ших ро­дите­лей, но не ты.

Эле­оно­ра лег­ла на кро­вать и об­ня­ла её. Ну­лефер чувс­тво­вала, как силь­но би­лось сердце Элеоноры, ей бы­ло так спо­кой­но и теп­ло рядом со старшей сес­трой. Рез­кой, по­рой злой, но лю­бящей, род­ной, обе­рега­ющей.

— Ну­лефер, — про­шеп­та­ла Эле­оно­ра. — Кто познакомил тебя с ос­во­боди­телям? Я знаю, это не У­иллард. Я поняла в штабе, что он лжёт.

Сердце Нулефер на миг остановилось. Вновь стало страшно за себя и друзей. Она не отрывалась от зелёных сверкающих глаз Элеоноры. Внутренний голос шептал: «Обман, Элеонора подбирается к твоей душе». Вкус лжи был слишком хорошо изведан, кислый, противный, оставляющую лёгкую гнильцу на языке.

— Фьюи и Джина, — про­гово­рила Ну­лефер, не слы­ша свой го­лос.

У неё больше не будет лжи перед родными.

— Как Фь­юи и Джи­на свя­заны с от­ря­дом? — улыб­ну­лась доб­рой улыб­кой Эле­оно­ра.

— Они близкие друзья Кань­ете. Фьюи и Джина крали у нас денег, на которые их освободят Каньете. Я тоже приносила им деньги. Каньете сделали им поддельные документы. В заброшенной шахте… мы искали тайник. Я хотела увидеть документы.

— А где сейчас документы и деньги?

— Дома, у Фьюи и Джины. Я отдала им их вещи, — про­шеп­та­ла Ну­лефер.

Эле­оно­ра креп­ко по­цело­вала её и вста­ла с кро­вати.

— Я люб­лю те­бя, сес­тра.

Ча­сы ти­кали, со­вер­шив уже не один круг ми­нут­ной стрел­ки, толь­ко их ша­ги и до­носи­лись до соз­на­ния Ну­лефер. «Он обе­щал, но он бро­сил меня», — слы­шала она сло­ва, но не по­нима­ла, ей ли они принадлежали или Элеоноре.

«Он же раб, У­ил­лу не при­над­ле­жит его жизнь!», — проз­ве­нел гром. «Мог бы ска­зать, ку­да он у­ез­жа­ет, — от­ве­тила ему Ну­лефер. — Мог бы познакомить ме­ня с учи­телем, рас­ска­зать про свою жизнь те­лох­ра­ните­ля», — зли­лась она.

Со дво­ра пос­лы­шал­ся прон­зи­тель­ный крик Лю­си. Не­тороп­ли­выми ша­гами Ну­лефер спус­ти­лась к невольничьим домикам. Из дома Люси были выкинуты все вещи. Поверенные отца связали брыкающегося Фьюи, на коленях перед Оделлом и Ханной стояла Джина. Эле­оно­ра держала за руку Лю­си, которая плакала и вырывалась. Нулефер грустно вздохнула. «Неправильно, я должна была молчать».

И встала она к матери, положил голову под её руку.

Оделл вер­тел в руках чёрный винамиатис. Он пог­ля­дывал то на стар­шую дочь, то на же­ну, не зная, на­жать ли на ка­мень, прев­ра­тив­шись в му­чите­ля, или нет? Ещё никогда Нулефер не видела у отца чёрный винамиатис.

— Я до­верял те­бе, Фь­юи, как дру­гу! — гнев­но вос­клик­нул Оделл.

— Вы мне не друг! — ряв­кнул Фь­юи.

— Гос­по­дин! — взмо­лилась Джи­на. — Мо­жете нас убить, но по­жалуй­ста, толь­ко сде­лай­те это не на гла­зах у на­шей до­чери!

— И не на мо­их, — до­бави­ла Хан­на, обняв Нулефер. — Девочка моя… Боги, они чуть не сломали твою жизнь! Сколько ты молчала! Они изувечили тебя! Морально подавили!

Ну­лефер не смотрела в сторону Люси, ей было плевать на всех, даже на себя. «Мир не будет прежнем, я не обрету себя», — повторяла Нулефер. Она подошла к отцу и дотронулась до его руки.

— Не на­до, па­па. Ты не жестокий человек. Ты выше насилия. Не делай им больно.

Оделл опус­тил ка­мень и крик­нул по­мощ­ни­кам:

— Всё вер­но! Уве­дите эту се­мей­ку с мо­их глаз. Я их продам, сейчас же! Ни се­кун­ды не за­дер­жусь! Не хо­чу ви­деть эти мер­зкие ро­жи!

— Ну­лефер, я тебе верю, ты бы не предала нас… Ты моя подруга! Так ведь?.. — с пос­ледней на­деж­дой взмо­лилась Лю­си, когда Эле­оно­ра бросила её в ру­ки по­верен­ных семьи.

Вне­зап­но Хан­на услышала Люсин крик.

— Оделл, Лю­си ос­тавь. Как мать, я знаю, что са­мое страш­ное, что мо­жет про­изой­ти — это быть раз­лу­чён­ной со сво­ей до­черью. Пусть это станет им на­каза­ни­ем вза­мен ви­нами­ати­са. От­ще­пен­цы дол­жны стра­дать.

Лю­си уве­ли в сто­рону. Фь­юи и Джи­на от­ча­ян­но вы­рыва­лись, пы­та­ясь хо­тя бы об­нять до­чур­ку на про­щание, но Оделл и Джи­на не поз­во­ляли в пос­ледний раз нес­час­тным ро­дите­лям при­кос­нуть­ся к единс­твен­ной до­чери. Эле­оно­ра зак­ры­ла гла­за, и ей было тяжело наблюдать разделение семьи.

Толь­ко Ну­лефер ни­чего не вол­но­вало. «Уилл предал меня. Он не вернётся. И я не буду не прежней. Если мы и свидимся, он не узнает меня».

Нулефер по­дош­ла к Лю­си и ска­зала:

— Мы не под­ру­ги.

Боль­ше нет ос­во­боди­телей, нет выс­ше­го пред­назна­чения, она не зна­ет ни­каких прин­цев и их те­лох­ра­ните­лей-ма­гов. Пора взрослеть.

Комментарий к Глава 4. Первая ступень к взрослению

Конец вступительных детских глав.

========== Глава 5. Путник с собакой ==========

На железнодорожной станции города Рыси настенные величественные часы пробили полдень. Мощные поезда подъезжали к перрону и ненасытно бухтели, обволакивая вокзал едким дымом. К ним вовсю спешили люди, за хозяевами поспешно семенили рабы, держа тяжеленные чемоданы тряпок. Холодно было на вокзале и на улице — власть над природой была у танисы. Тем временем к вокзалу подъехала большая летающая коробка, забитая людьми, как муравьями. Называлась она гордо — общественная карета — и работала на винамиатисе.

— Я буду жаловаться в соответствующие органы! — как только повозка остановилась, из неё с громкими криками выбежала краснощёкая дама. — Я на вашу контору в суд подам! С вонючими бойцовскими собаками люди честные теперь ездят?! Я до Её Величества дойду!

Следом за дамой повалили остальные разгневанные пассажиры. Последним из коробки вышел довольный, ничуть не смутившийся переполохом грузный мужчина. Этот человек одет был в мешковатый плащ, он поглаживал длинную бороду и махнул извозчику:

— Не серчайте на меня, спасибо, добрый человек, что разрешил моему названному брату прокатиться до Рыси.

Мужчина кинул извозчику сто аулимов и потёр лысую голову. Холодина. За путником выскочил белый мощный пёс, он недоверчиво понюхал воздух и пролаял:

— Приехали, Джексон?

— Да, Живчик, мы приехали, брат. Это Рысь!

Извозчик с отвращением взглянул на белоснежную сильную собаку, чья морда была так изуродована страшными шрамами от драк, что рот до конца не закрывался и ужасные клыки торчали из пасти, и с презрением оглядел хозяина собаки. «Сумасшедший, со зверьём болтает», — сплюнул извозчик.

Мужчина поправил на плече походную сумку и побрёл на тротуару, поманив за собой пса. Айринский ветер был сейчас не таким уж сильным, он ласково развевал бороду путника и указывал направление, по которому шёл мужчина. Осенняя Рысь была прекрасна. Золотые листья всё ещё украшали деревья, дороги. Особенно хорошо смотрелись красные листья на крышах домов, покрытых зелёной краской.