— Как вы это сделаете? — отозвался Фредер. С момента объявления смертного приговора Мариону под глазами принца появились круги.

— Я организую побег моему отцу, — твёрдо сказала Люси, даже не пошатнувшись и не проронив горечи в словах.

— Заключённому? В шахтах? С ошейником? — Фредер сочувственно хмыкнул.

— Да, — с вызовом ответила Люси.

Сквозь открытое окно дул лёгкий сквозняк, от ветра шелестела занавеска. У Фредера в комнате было скромно, но уютно. Маленькая комната помещала в себе умывальный столик, шкаф, в котором висела форма и уличные накидки, письменный стол, стояли две кровати. Люси удивилась, когда увидела кровати, Фредер же, как принц Афовийский, живёт отдельно от остальных курсантов. Но потом вспомнила, что когда-то с ним жил и Уилл. В тех же условиях, что и любой другой ученик академии. Только Уилл был не учеником, а рабом.

Люси сидела с Фредером на одной кровати и уже не чувствовала преграды. Как давно, казалось, были времена, когда она стеснялась разговаривать с казокварским рабом Бонтином из-за его королевского происхождения! Даже вспоминать было смешно собственную робость и неловкость при виде раба, в жилах которого текла афовийская кровь. А совсем недавно она боялась ещё самого наследного принца Фредера. Но принц дал понять, что тоже бессилен и мал что-нибудь изменить. Такой же, как и она. Вот только она поднялась на ноги и не опустилась. А Фредер…

— Ваше Высочество, у меня созрел такой план. Я же помогала рабам, давала им свободу, у меня есть связи. Вам Тобиан говорил, что мы были освободителями. Нет, не этими, с которыми сейчас Тимер. С другими. Так вот, Ваше Высочество, послушайте меня, я всё продумала! Мои друзья, тайные освободители дадут мне зелья превращения, они у них будут, это наверняка. Я приеду в Санпаву повидаться с отцом. Я его дочь, это моё право увидеть отца, мне не смогут отказать. Я пронесу с собой зелья и ключ от ошейника, когда нас оставят одних, я сниму с отца ошейник и мы поменяемся местами. Нас никто не будет подслушивать и подсматривать за нами, ведь мой отец не представляет никакой ценности для полиции и Зоркого сокола, я узнавала, кого подслушивают на свиданиях. Уж точно не таких преступников как мой отец. Ваше Высочество, мой отец покинет клетку, а дальше на выходе его будут ждать освободители, которые отца и Майка переправят в Камерут. Ну а я постараюсь в скором времени, когда никто не будет видеть, обратиться в себя, снять ошейник и сбежать. Мне скажут про тайные пути и скрытые лазейки, которые я смогу преодолеть, притворившись моим отцом, однако мой ошейник можно будет снять. Главная трудность — это найти ключ. Я прошу вашей помощи, Ваше Высочество, помогите мне обрести ключ!

Фредер слушал её, размышлял. Явно видел в её плане глупую затею.

— Я не могу дать вам ключ, — сказал он, не начав критиковать план. — Мать запретила всем людям, кто имеет доступам к ключам, передавать их мне. Ваш план провальный, когда вас схватят и допросят, то подозрения падут на меня. А там уже от моей матери пострадает человек, что продал мне ключ.

— Вы даже не стали осуждать меня? — Люси сдвинула брови.

— Хотите? Могу начать, — Фредер засмеялся. — Для начала вопрос: как вы пронесёте ключ и зелья? Ну ладно, ключ спрячете в исподнем белье, вроде как туда охранники женщинам не смотрят. Но где же вы зелье пронесёте? Как отец ваш выйдет наружу в образе милой девушки, если он кашляет серыми сгустками? И множество иных вопросов я имею.

— Потом обсудим, — Люси положила Фредеру руку на колени. — Я не хочу вас подставлять и лишний раз утомлять. Я сказала, что справлюсь сама, так и будет. Ваше Высочество, из моих знакомых имеется лишь один человек, у которого есть ключи от ошейников, это Тимер Каньете. Я хочу взять ключ у него. Но я не буду говорить с Тимером, позвольте мне выйти на связь с Нулефер и с Уиллардом. Я же вижу, что вы не возненавидели Уилла, вы только рады, что он освободился.

При звучании имени друга Фредер дёрнулся, что не осталось незамеченным от Люси.

— Нулефер замечают в Тенкуни, в компании бывшего старейшины Аахена Тверея. Ваше Высочество, я могу через вас связаться с Твереем? Звучит дико, я хочу поговорить с вашими врагами. Но Уиллард… И Нулефер…

— Уиллард не враг, — чётко произнёс Фредер.

Фредер неловко застыл, не сводя глаз с Люси. Хотя было видно, что думает он не о ней. Протянул руку к шее, пытаясь что-то нащупать. Медальон отца! Догадалась Люси. Фредер знал о пропаже, но совсем не искал медальон.

— Хорошо, — заговорил Фредер. — У нас с Твереем есть один общий знакомый. Это учёный-ботаник Синтия Трауш, у неё есть винамиатис, который скреплён с Твереем кровью. Вы, когда приедете к ней, не говорите, что от меня. Но с ней подольше поболтайте разговаривайте на абстрактные темы, она женщина пожилая, по этой причине хорошо говорливая. Потом и про Тверея спросите.

Люси прижала к себе Фредера.

— Спасибо вам, Ваше Высочество. Только не думайте про меня ничего плохого! Мне нужно лишь поговорить с Уиллом или с Нулефер. Я за одним ключом.

Фредер стоял смирно, не желая расставаться с её объятиями. Но когда Люси отпустила его, сказал:

— Мне всё равно. Если бы моя голова интересовала Каньете, на меня попытались совершить хотя бы одно покушение. Хотя бы в тот день, когда я приехал к вам в бакалейную лавку. Но я понял, что освободителей я не интересую. Как, наверное, и моя мать, и мой дядя… Для освободителей мы, Афовийские, превратились в одну общую массу со всеми остальными людьми, населяющими Зенрут. Освободители Тимера — враги Зенрута. Мои же враги…

Он закрыл рот, стараясь дальше не болтать, и тут же рассмеялся:

— Кто их поймёт. Одним богам ведомо, кто угрожает моей жизни.

***

Нулефер сорвала зелёную ветвь рододендрона. В парк со дня на день придёт зима: пожелтевшие деревья роняли листву, цветы завяли, в летней одежде ощущался озноб. Рододендроны всё так же зеленеют, лишь убрали на время розовые цветы и опустили листья к земле. Нулефер прижала к груди тонкую веточку вечнозелёных растений.

«Ах, почему летом я так не любуюсь цветами? Я даже не замечаю их».

Она гуляла в Эрбском парке вокруг цветущих аллей, дожидаясь, когда за ней явится Идо, заберёт в убежище и расскажет о переговорах Тимера и короля Геровальда. Вот только парк на конец айрин был чёрным, удручающим местом, с нагими деревьями, с пустыми клубами. Цвели одни рододендроны. Казалось, сорванные цветы зябко тянулись к теплу рук Нулефер.

Нулефер размышляла, пока ей велено дожидаться товарищей за пределами дворца, что же происходит сейчас за круглым столом? Сколько оружия вновь даст им Геровальд, кого из высшего руководства Зенрута он прикажет убить. Геровальд давал освободителям одну монету, они должны были отдавать ему несколько иную плату. Каждый подготавливался к предстоящей войне как мог, освободители тоже не сидели в стороне, но в делах военных они действовали по указке Камерута: ликвидировали, если, конечно же, могли, талантливых генералов и приводили в Камерут новых солдат из освобождённых ими рабов.

«Нет, — взмолилась Нулефер. — Я не хочу войны. Не с моей страной, не с моими людьми. Не рядом с моей семьёй». Она принюхалась к цветам. Зимой и осенью листья рододендронов не пахнут. А так хотелось попасть в лето. Да, призналась Нулефер, лето прошло незаметно и насыщено, за служением обществу. Освободители убеждали её, что их победа наступит после войны, и Нулефер хотела верить в это. Но близость наступающей войны пугала. Ещё полгода назад она думала, что до войны так далеко, так долго, будто пролетит вся её жизнь. Но вот она в Камеруте, вот даже экспедиция на остров Абадонию почти что готова, а война здесь, в Зенруте, в Санпаве. У её дома.

Рысь находилась совсем недалеко от санпавской провинции, из-за этого и страшно. Да, говорят освободители, да, подсказывает сердце, никому дел нет до твоей захолустной Рыси! Вы не анзорийцы, которых Зенрут чуть было не стёр со свету. Повоюют за дурацкий клочок землю и присудят его победителю, кроме гордыни проигравшая сторона ничего не лишится.