— Позволь я помогу, — парень вошел и поклонился, сделав вид, что снимает воображаемую шляпу. — Обопритесь, леди, о мою руку.

Лиза фыркнула, но руку приняла. Настя поспешно натянула капюшон, исподтишка разглядывала возлюбленного, но вмешиваться боялась. А вдруг он ее по голосу узнает и вопросы появятся. Лучше его выпроводить, а потом с Лизкой по-тихому разобраться.

— Позвольте вам выразить мое восхищение, — продолжал заливать Николай, целуя руку Лизы и пытаясь приобнять девушку за талию.

— Не надо ломать комедию, — отстранилась Лиза. — Я таких как ты насквозь вижу.

— Давай я тебе хоть раны обработаю, — взмолился Николай.

— Какие еще раны? А эти, — Лиза потрогала царапины на лице. — Я сама обработаю.

Николай топтался на месте и не уходил, в глаза заглядывал щенячьим взглядом. Лизу это уже подбешивать начало. А Настя сидит, сопли распустила на альфонса этого. Видно же, что мальчик играется.

— Вот что, — скомандовала Лиза. — Завтра приходи ровно в четырнадцать. Купишь букет бордовых роз двадцать пять штук и коробку Ферреро Роше. И не опаздывай, не люблю я этого.

— Исполню любое ваше желание, моя госпожа, — шуточно поклонился Николай и откланялся.

Лиза захлопнула за ним дверь и облегченно вздохнула. Облик Насти замерцал и постепенно сполз с нее, вернув истинную личину — белокурые волосы, острые скулы и спортивную фигуру. Ничего похожего на мягкие формы Насти.

— Думала не уйдет, надоедливый какой. И что ты в нем нашла? Впрочем, можешь не отвечать. Такие, как ты, всегда негодяев выбирают.

— Зачем ты ему сказала завтра приходить? — спросила Настя. — Увести его хочешь?

— Да нафиг он мне сдался. Приедет со своими розами, просто дверь не открывай ему. Записку прилепи, что ушла по делам. Мужики от такого сами не свои делаются и бегать хвостами начинают. Это что за истерика?

Настя расплакалась, неуклюже размазывая слезы по щекам и подбородку, судорожно всхлипывая и икая.

— А ну хватит! Перестала быстро, — Лиза уселась рядом и потрясла бывшую соперницу. — Вот нашла из-за кого переживать. Из-за мужика. Да их как песка в море.

— Он один такой.

— Ну-ну, сто лет, а ума всё нет, — Лиза неодобрительно поджала губы. — Сейчас покажу тебе кое-что.

Лиза потянулась к миниатюрной сумочке и извлекла пачку фотографий, полученных от Тамары Ивановны.

— На посмотри!

— Да как же это? Он что со всеми? — Настя выронила фотокарточки и заревела еще сильнее.

— Я тебе с ним помочь могу, голову вскружу так, что за тобой бегать будет, на других и не посмотрит. Только облик русалочий тебе самой возвращать придется. Тут я пас.

— А ты не?

— Мне он точно не нужен, не волнуйся даже. Только и ты своих обещаний не забывай.

— Если Николая вернешь, то я на все согласна, — прошептала Настя.

Катенька с досадой захлопнула книгу. Столько рукописей просмотрела, столько архивов перерыла. А только одну быличку про Сервугу и купальную ночь нашла. Якобы некие Федор и Прокоп сорвали дивный цветок папоротника и пошли искать клад. Но вернулся один Фёдор, а второй мужичок сгинул без следа.

— Всё в порядке, любимая? — горячие ладони легли ей на спину и скользнули вниз.

— Да! Но очень мало записей. Возможно, эту старинную карту с обозначением цветка и клада нарисовал Фёдор. А если подделка?

— Не проще ли зайти в любое место, где растёт папоротник и подождать там пока расцветет?

— Если бы всё было так просто, то каждый год бы по волшебному цветку срывали.

— А если так и есть, срывают и скрывают?

— Такое не утаишь. Везде глаза и уши в нашем захолустье. В одном углу чихнёшь ненароком, в другом — тебя уж похоронили.

Костя усадил русалку себе на колени и зарылся пальцами в розовые волосы. Высокий лоб его прорезала вертикальная морщинка над переносицей.

— Меня смущает, почему они цветок такой формы рисуют, — продолжала Катя. — Не совсем приличной. Я даже поначалу подумала, что малолетки над бумагой измывались.

— Наши предки чему только не поклонялись, — улыбнулся Костя. — Я бы этому не удивлялся.

— И вот здесь ещё разногласие, — Катенька раздражённо потрясла фотокарточку с изображением старинного текста. — Со слов Фёдора было записано, что мужики заблудились и потеряли друг друга в потёмках. А с другой стороны, Иван Фёдорович, что сын этого Фёдора, хвастался на службе, его отец цветок добыл и клад выкопал.

— И куда он его дел? — заинтересовался Костя.

— Обратно закопал. Потому что подельнику, Прокопу, голову крышкой сундука отрубило.

— Какая-то фантастика!

— Да уж. А вот здесь Федор цветок нашел, справа от лисьего холма. Они его называют чёртовым местом.

Катя прижалась к возлюбленному, положила голову на грудь и притаилась. Ей нравилось слушать, как сердце живое бьётся. Костя задумчиво гладил девушку по волосам, пропускал пряди между пальцами.

— Сегодня ночью я решила идти к лисьему холму, — сказала Катенька. — Попытаю счастья там.

— Хорошо, душа моя. Я отвлеку перевёртышей, заведу в западную часть леса. Никто тебя не потревожит.

Костя притянул русалку к себе и со страстью поцеловал. А та выгнулась, затрепетала как струна. От любовных ласк, казалось, даже кровь её разгорячилась и быстрее побежала по венам. Катя выдохнула любимому в губы, привстала, посмотрела прямо в глаза.

— Я на всё готова ради тебя, свет мой. Помни это. Моя жизнь — твоя.

— Я помню, — ответил Костя и ласково погладил девушку по щеке. — И моя жизнь — твоя.

Лес стеснительно останавливался у лисьего холма, обтекал его и снова смыкался непролазной чащей из частокола молодых клёнов и ясеней. Поначалу Катя пробиралась в человеческом облике, но после царапин на плече, разорванной блузки и ушибленного мизинчика, она перекинулась в русалку и взмыла над макушками густой поросли. Так поверху и добралась до нужного места.

Если смотреть сверху, лисий холм безобразной бородавкой торчал среди крон. Лис там в помине не водилось, а название прижилось после фотки блогерши в костюме кицуне на том самом холме. У подножия в изобилии росли папоротники, полностью вытеснив другие лесные травы.

Катя свернула направо и принялась обходить холм. Близилась полночь. Ночь была безлунная и девушка взяла с собой фонарик и свечи. Немного поколебавшись, Катя убрала фонарик и достала белую свечу, зажгла её, поставила в высокий стеклянный стакан, чтобы защитить пламя от колебаний воздуха.

Вдалеке раздался одинокий волчий вой, тут же подхваченный множеством глоток. Костя вывел стаю на охоту — поняла девушка и окончательно успокоилась. Оборотни теперь надолго заняты.

— Дзинь, — раздалось сзади.

— Катя обернулась и обомлела. Папоротник был обсыпан светящейся и медленно угасающей пыльцой. Значит, не зря она сюда пришла. Не обманул Иван, Фёдоров сын.

— Дзынь, — раздалось справа.

Катя завертелась и, наконец, увидела. Золотистый шарик лежал в центре розетки листьев. Он дрожал, дёргался и быстро рос, превращаясь в продолговатый бутон. В мгновение ока раскрылись лепестки, выбросив облако блестящей пыльцы, и так же быстро лепестки увяли и отвалились.

— Дзинь, дзинь, дзинь, — зазвучало с разных сторон.

Катя лихорадочно заметалась, пытаясь ухватить цветок до его увядания. Она вся покрылась пыльцой и липким соком, оторванные кусочки листьев застряли в волосах и одежде. Сейчас девушка, как никогда, походила на взлохмаченную нечисть, как рисуют в сказочных книжках.

— Дзинь.

Катя взяла себя в руки и остановилась, тяжело дыша. Так ничего не получится. Цветки появляются и опадают слишком быстро, она не успевает добежать к ним. Надо наблюдать и думать, как учил Костя.

Через пару минут девушку осенило. А что, если встать в такое место, где скоро объявится такой цветок. Катя осмотрелась, выбрала почти чистый от пыльцы участок и переместилась туда. Здесь папоротников много, а цветов почти не было. Девушка надеялась, что они распустятся чуть позже. И не прогадала.