— Справимся, ваше высокопревосходительство, — столь же веско сказал отец.

Ну да. Говорил он, помнится, что если выделывать по пяти тысяч винтовок в год, то казне их продавать можно по тридцати рублей приблизительно, так что тут рублей по тридцать пять за винтовку точно будет. За сто семьдесят пять тысяч рублей уж точно справимся, тем более, это только за винтовки, револьверы с карабинами ещё сверху оплачены будут...

— Отлично, — Романов позволил себе улыбнуться. — Больно уж ваши винтовки сильно поменяют всё на войне, надо будет в деле посмотреть.

Да, не просто так именно его царь поставил на армию в войне со шведами, не просто так и в Военную Палату назначил.

— Сами-то что о том думаете? — поинтересовался Романов. — И без чинов.

Двое нестроевых сноровисто накрыли стол для лёгкого перекуса, и вскоре мы все вчетвером за ним устроились. Капитан, что привёл нас, оставался пока за дверьми, в приёмной.

— Думаю, Константин Иванович, что неприятельская полевая артиллерия против пехоты с нашими винтовками успешно действовать не сможет, а полковую артиллерию противника можно будет попросту списать со счетов, — начал я, после выразительных взглядов отца и брата — давай, мол, отдувайся, раз такой умный.

— Вот как? — особого удивления в голосе генерал-воеводы я не услышал, видимо, он просто побуждал меня дать более развёрнутое объяснение. — Поясните!

— Дальность прицельного огня у пушек меньше таковой у винтовок, — что ж, поясню, раз приказано. — Конечно, ядра, бомбы и гранаты летят и дальше, но вот попадают на больших дальностях уже куда хуже. А дальность наиболее губительного для пехоты огня, картечного, просто не идёт ни в какое сравнение с дальнобойностью наших винтовок. Про полковые пушки тут и говорить неуместно. То есть наши пехотинцы смогут расстреливать вражеских артиллеристов на таком расстоянии, с которого для них самих артиллерия большой опасности не представит.

— Соглашусь, пожалуй, — кивнул Романов. — Но продолжайте, Алексей Филиппович.

— У неприятеля будет два способа исправить столь невыгодное для него положение, — продолжал я свои предсказания. — Либо ставить колесо к колесу сотню-полторы орудий и сосредоточенно бить бомбами и гранатами, либо выводить в поле осадную артиллерию с её дальнобойностью и мощными бомбами.

— Разумно, — похвалил генерал-воевода то ли меня, то ли неприятеля, который поступит таким образом.

— Но дело тут в том, что не каждому нашему противнику такое под силу, — отметил я. — Шведы смогут, поляки и турки уже вряд ли, у маньчжур точно не выйдет, говорить же про артиллерию у кавказских горцев или туркестанских туземцев смысла не имеет.

— И что, по-вашему, предпримут наши противники? — спросил князь Романов.

— Либо попробуют сделать винтовки по образцу наших, либо займутся новыми пушками, возможно, начнут то и другое сразу, на первых порах отдавая предпочтение всё-таки винтовкам, — уверенно ответил я.

— Почему именно так? — генерал-воевода продолжал проявлять самый живой интерес.

— Дешевле, быстрее, проще, — пожал я плечами. Ну да, для меня-то это само собой подразумевалось.

— И кто же окажется здесь впереди остальных? — Романов всё-таки переложил себе в тарелку по паре ломтиков ветчины и сыра. Мы с отцом и Васькой последовали примеру высокого начальства.

— Пруссаки и англичане, я полагаю, — ветчина оказалась выше всяческих похвал, но и беседа меня затянула.

— Не шведы? — удивился Романов.

— Не шведы, — подтвердил я. — Швеция после войны с нами и датчанами обескровлена, выплата контрибуций опустошила шведскую казну, а новая русско-шведская торговая конвенция, подписанная по итогам войны, сильно замедлила скорость восполнения этих денежных потерь. Даже если в Швеции найдутся те, кто сделает такие винтовки, денег на перевооружение армии в стране нет. Так что пруссаки и англичане. Пруссаки, полагаю, успеют раньше, но английские успехи для нас опаснее.

— Почему вы считаете, что пруссаки успеют первыми? — похоже, генерал-воеводе наша беседа просто нравилась. Впрочем, чего таить, мне тоже.

— Пруссия спит и видит, как бы захватить верховенство в Священной Римской империи, — я считал это очевидным — как по опыту бывшего моего мира, так и по собственному опыту в мире здешнем. — Да, промышленность и торговля в Пруссии развита куда больше, нежели в любой другой германской земле, но Империя устроена так, что без политического верховенства это не даёт Пруссии возможности править Германией.

— Но нынешний император Карл — прусский ставленник, — напомнил Романов.

— Карл в Вене чужой, — возразил я. — И утвердить на троне своих потомков ему будет крайне сложно, если возможно вообще. Пруссия быстро убедится в том, что ставка на Карла была ошибкой, и главенство в Империи для неё возможно в том лишь случае, если императором станет прусский король, а столица Империи будет перенесена из Вены в Берлин, — блеснул я знанием германских раскладов. Зря, что ли, четыре с половиной года там прожил и даже в кое-каких внутригерманских делах поучаствовал? [1] — Добиться этого можно только силой, но долгая кровопролитная война, где немцы будут убивать немцев, Пруссии ни к чему. Значит, победить надо очень быстро и до крайности убедительно. С новым превосходящим оружием именно такую победу Пруссия и одержит.

— А не получится ли так, что опасность для нас представит собой Германия во главе с Пруссией? — насторожился генерал-воевода.

— Не в ближайшие лет двадцать, а то и больше, — выдал я прогноз.

— И почему же? — разговор занимал генерал-воеводу всё больше и больше.

— Три войны, Константин Иванович, — сказал я и принялся пояснять. — Чтобы утвердить новую Империю под своим главенством, Пруссии придётся провести её через три войны. Быстрые победы над Польшей и Данией воодушевят Германию и тем самым помогут укрепить в ней господство Пруссии. А с Францией новой Германии придётся воевать уже всерьёз — Франция имеет особые отношения с многими германскими землями и никак не заинтересована в смене рыхлой Священной Римской империи на Германию, в которой восторжествует прусский порядок.

— Интересные вещи вы говорите, Алексей Филиппович, — задумчиво произнёс генерал-воевода. — Но почему вы считаете, что английские успехи с винтовками, если таковые последуют, для нас более опасны? На суше англичане против нас никто и ничто, а на море нужны пушки, а не винтовки.

— Так на суше англичане с нами воевать и не будут, — признал я. — Зато тем, кто будет, эти винтовки они продадут. Туркам, шведам, маньчжурам, полякам, да кому угодно. И продадут, замечу, с изрядной выгодой и превеликим удовольствием. Знаете, один из тамошних лордов как-то жаловался: «Как тяжело жить, когда с русскими никто не воюет!»

Честно говоря, говорил ли кто-то из тех лордов такое в здешнем мире, я не знал, но в прошлом бывшего моего мира такое сказано было, а уж сколько всего Англия сделала во исполнение этого!..

— Тяжело им, значит... Ну-ну, — князь Романов было нахмурился, но тут же и вернул себе вид уверенный и спокойный. — Интересно рассуждаете, Алексей Филиппович, очень интересно. Знал бы раньше о таких ваших способностях, забрал бы вас из ополчения к себе. Но вернёмся к делам оружейным. Что скажете о будущем артиллерии? Ведь ставить пушки колесо к колесу, как вы говорили, тем более тащить в поле осадные орудия, это же никак не решение новой задачи?

— Стальные нарезные пушки, заряжаемые с казённой части, — ответил я кратко и чётко, как в строю.

В этот раз главноначальствующий Военною Палатою задумался надолго, и я воспользовался перерывом в беседе, продолжая сокращать количество выложенных на стол хлеба, сыра, ветчины и умопомрачительно ароматной колбасы. Хм, а вот запить-то всё это и нечем...

— Новые винтовки, новые пушки... А что дальше? Можете не отвечать, Алексей Филиппович, — генерал-воевода, похоже, просто размышлял вслух. Да я отвечать и не собирался, а получил бы прямой вопрос, отговорился бы незнанием. Про пулемёты услышать тут пока явно не готовы.