В любом случае, нельзя повернуть время вспять. Что сделано — то сделано. Теперь нужно готовиться к обороне.

Остин обнимал свою жену и постоянно шептал: "Всё будет хорошо", пытаясь успокоить то ли её, то ли себя.

Роберт же сел на диван, на котором я недавно спал, и начал расказывать истории Чарльзу и Лиду. Что-то о его похождениях в лесу эльфов, как он постоянно боролся и в итоге выбрался. Скука, одним словом.

Войну с эльфами, исходя из прочитанного мной, войной можно назвать с огромной натяжкой. Эльфы живут долго и у них нет такого сильного инстинкта к оставлению потомства, как у людей или гномов с Великих Гор. Они размножаются не потому что так заложено природой, а потому что им это необходимо. Связано это с их невероятно долгой продолжительностью жизни. Так что их мало, и нормальный отпор настоящей армии они дать не могут. А если учитывать, что эльфы, помимо неприязни к людям, испытывают огромную ненависть к эльфам не из их леса, то дела становятся совсем печальными. Они не ведут войну. Просто устраивают засады малыми отрядами и изредка устраивают партизанские набеги. Возможно, если эльфы будут воевать друг с другом, такая тактика будет выигрышной, но победить армию даже в десять тысяч человек засадами и набегами невозможно. Наверное, поэтому они часто проигрывают людям.

Я решил укрыться в спокойном месте, где я не буду привлекать внимание. Возможно, Клара тоже сорвётся на меня, как Остин в том переулке. И второй раз, тем более этой доброй женщины, я такое не выдержу.

Я начал водить взгляд по дому, ищя укрытие, как вдруг увидел лицо Люси, которая смотрела на меня. Несколько секунд мы, не двигаясь и не моргая смотрели друг на друга, как вдруг он рукой показала, мол, "Иди сюда". Я послушно приблизился к двери. Она приоткрылась так, чтобы я смог протиснуться, что я и сделал.

— Закрой дверь, пожалуйста.

Я закрыл дверь и осмотрелся. Комната не отличалась особым убранством. Простой деревянный стол, стул и кровать. Вот и всё, даже окон не было. Видимо, с той стороны стены находилось другое здание. На столе стояла свеча, которая немного разгоняла обступившую со всех сторон тьму. Но её света было недостаточно, поэтому многое было скрыто от меня во мраке.

Неудивительно, что дети в этой эпохе любят гулять. Я бы с ума сошёл, если бы постоянно сидел в такой темноте.

— Рекс, что происходит?

Люси была всё также прекрасна. Даже в темноте, в свете одной свечи её волосы как будто блестели ярче солнца, а в её золотых глазах можно было утонуть.

— Я… сделал кое что. И теперь нам всем угрожает опасность.

— Что именно?

— Там… был один бандит. Он пытался… забрать твоих братьев. И мне пришлось… сделать то, что я сделал.

— Ты убил его?

Этот вопрос от маленькой девочки поверг меня в шок. Он был произнесён не с выражением, которое бывает обычно у людей когда они боятся или находятся в шоке. Нет, это было чистое любопытство. Как если бы один мужик подошёл к другому, который возится под копотом автомобиля, и спросил: "Что, не заводится?".

— Да.

Она посмотрела на меня. В темноте я не смог разобрать, какая эмоция отразилась на её лице в тот момент, но было понятно, что это не злость. Может, её лицо вообще ничего не выражало. Но это не правильно. Мало того, что она ребёнок, так она ещё и девочка. Она должна была как минимум испугаться. Вместо этого она сейчас спокойно сидит на кровати, покачивает ногой и смотрит на меня с нескрываемым интересом.

— Ты не хочешь сесть рядом со мной?

После этих слов она похлопала по кровати рядом с собой. Я даже не заметил, как забрался на кровать. Вот вроде я стою и вдруг — секунда, и я уже на кровати, сижу чуть ли не вплотную к Люси.

После этого она подвинулась к стене. Я сделал также и мы сидели, прижавшись друг к другу. И только сейчас я заметил, что она немного дрожит. Похоже, что эта девочка всё же боится, но тщательно скрывает свои настояще эмоции. Сказать, что я удивился — это ничего не сказать. Даже не представляю, какой она станет когда вырастет. Мало того что красавица, так ещё и храбрая. Главное, чтобы эта храбрость её не сгубила.

Мы сидели так, близко друг к другу, какое-то время. И я даже не заметил, как наши руки переплелись. Постепенно Люси перестала дрожать и у нас завязался разговор. Мы говорил о всякой всячине — начиная от кукол и заканчивая любимой едой.

Однако вскоре мы дошли до того, что начали рассказывать истории друг другу. Я рассказывал истории, которые вычитал в книгах, а она — те, что услышала от других детей.

И вот, когда настала моя очередь, я рассказал ей об удивительном мире, который сейчас кажется таким далёким. О мире, где нет магии, и человек может добиться чего-то только своим умом, не полагаясь на другие силы. О мире, который покинули боги после того, как создали первых людей. И о мире, где человек может спокойно летать на искусственных железных птицах, передвигаться на странных телегах, для которых не нужны лошади, связываться с другими людьми при помощи специальных устройств, а войны происходят не так часто, как здесь.

Люси начала засыпать пока я продолжал ей описывать этот мир, мой мир, который кажется таким далёким. Засыпая, положив голову мне на колени, она спросила:

— Увижу ли я когда-нибудь такой мир?

И я ответил:

— Да, я покажу его тебе.

Пока рассказывал Люси истории, сам не заметил как уснул. Проснулся я в полутьме. Свеча почти догорела, и сейчас от неё исходил лишь слабый свет, который не мог освятить только небольшую поверхность стола вокруг себя.

Девочка лежала на моих коленях и тихо посапывала. Несмотря на окружающую нас тьму, я смог разглядеть очертания её лица. Всё такие же прекрасные. Светлые волосы растрепались во сне и теперь торчали во все стороны, в том числе и закрывая лицо. Я аккуратно, чтобы не потревожить её сон, поправил волосы.

Посидев ещё минут десять и любуясь прекрасным видом, я аккуратно взял её голову, чтобы освободиться из нежданного плена. Операцию можно считать успешной, Люси не проснулась.

Встав с кровати я понял, что спать днём, да ещё и в сидячем положении, было идеей как минимум глупой. В сиячем положении я этого не замечал, но стоило мне разогнуться — все кости начали яростно протестовать и заставлять меня согнуться в букву зю. Мало того, ещё и это неприятное ощущение во рту и туман в голове. Вот поэтому я предпочитаю спать ночью.

Несмотря на ноющее тело, я потянулся. Косточни в спине и руках захрустели, а по телу разлилась волна удовольствия. Боли как не бывало. Как приятно иметь молодое и не испорченное сидячим образом жизни тело!

Довольно крякнув я опомнился и посмотрел назад, на кровать. Люси даже не пошелохнулась. Я бы от такого точно проснулся, а её — хоть бы что. Наверное, она даже от пушечного выстрела не проснётся.

Однако я решил не искушать судьбу и вышел из комнаты на цыпочках. Моему скрытному перемещению помешала дверь, которая открылась с таким скрипом, что, казалось, все соседи проснуться и придут жаловаться на шум. Однако так показалось только из-за гробовой тишины, которая царила в доме.

Войдя в зал я резким движение закрыл дверь, остановив её в последний момент. Скрип в этот раз был резким и коротким. Часто, когда не спалось, а дома спали родители, я всегда так открывал и закрывал двери.

Закрыв дверь, я осмотрелся. Окна были плотно зашторены, так что даже не получилось определить какое сейчас время суток. В доме никтор не разговаривал. Я увидел только одиноко сидящего на диване Роберта, который держал в руках вынутый из ножен меч и внимательно его рассматривал. Стоит заметить, что меч был высунут не полностью. Из ножен показывалось только часть лезвия. Стоит признать, крутая сцена.

Я решил подойти к окну, чтобы выглянуть наружу. Делал я это тихо, чтобы не потревожить Роберта, как вдруг…

— Знаешь, а ведь этот меч для меня выковал Остин.