Я не сомневалась. Другой вопрос — доведётся ли мне его надеть. Только теперь все предостережения наставницы обрели смысл и воплотились в жизнь худшим образом. Я не знала, что с этим делать… А Чили только усмехнулась.

— Что смешного?! — спросила я резко, когда мы вышли из дома Мяты.

— Ничего. Мне просто полегчало от мысли, что Виола только что предала и вторую свою единую.

— Ты… При чём тут… Чего?!

— Зира была такой хорошей подругой: выручила её в худший момент жизни. Она не заслужила это.

— «Это»? — Я внимательно её осмотрела. Чили не казалась напуганной, но и её беспечность тоже была напускной. За улыбкой скрывалась лишь жадная, разгоревшаяся заново злость. — «Это», Чили, тебя тоже не должно радовать. Особенно тебя! Я вообще не понимаю, почему мне приходится что-то тебе объяснять! Это же ты боялась разоблачения, особенно разоблачения от Виолы! А теперь, когда всё так сложилось, ты торжествуешь?! Ты же говорила, что услышишь, если кто-то придёт!

— Ну прости, — протянула она так, что я тут же поняла: она всё слышала. Чили знала о Виоле за порогом.

— И долго она там стояла? — спросила я, и она не стала отпираться.

— Довольно долго.

С тех пор, как Чили поранилась, очевидно. Так ошибиться её мог заставить лишь чей-то неуместный визит. Самый неуместный из всех, какие только можно придумать, вернее. А значит, Виола видела и слышала всё, от начала до конца. Эта мысль ужаснула меня, тогда как Чили досадовала лишь на то, что Мята вмешалась слишком рано.

— Что ты наделала? — Я дёрнула её за плечо, когда Чили шагнула вперёд, решив, что разговор закончен. — Ты же лучше меня знаешь, каково это: обнажать перед Виолой свои секреты. Ты столько времени избегала меня, боясь сделать лишнее движение. Из-за неё. А теперь, стоило ей замаячить на горизонте, ты стала раскрепощённой и настойчивой как никогда.

— Твоя любовь меня исцелила, — шутливо ответила она.

— Настолько, что ты готова снова снять перед ней штаны?

— Я ни перед кем кроме тебя штаны не снимаю.

— Зато мои — пожалуйста!

— Она ничего не видела, клянусь. На твой «цветочек» могу смотреть лишь я. — Чили потянулась ко мне. — И я, кажется, понимаю твоё раздражение, мы ведь не закончили…

— Чили! — Я оттолкнула её руку. — Объясни, что с тобой? Ты наказываешь меня? Или Виолу? Хочешь, чтобы она любой ценой узнала, что ты ни капли не жалеешь о том, что нашла ей замену?

— Тише, не говори так. Ты не замена. Ты моя единственная. — Она пыталась отвлечь меня. — Я так сильно люблю тебя…

— Но отомстить Виоле ты хочешь сильнее.

— Не сердись. Подглядывала ведь она, так почему ты обвиняешь меня?

— Она подглядывала, потому что ты показала!

— Ты ревнуешь, — прошептала Чили умилённо. — Хорошо.

Как так получилось, что своими криками я убедила её в том, что она поступает правильно?

— Ты вообще меня слушаешь? — Я отошла от неё так далеко, насколько позволяла коса. — Виола расскажет всем…

— Ну и что? Думаешь, никто не догадывается, чем мы с тобой занимаемся наедине? — Чили усмехнулась. — Проблема не в этом, а в том, чтобы ты оставалась девственной. Так что плевать мне на Виолу, в этом смысле ты гораздо опаснее.

Мне не понравилось, как это прозвучало.

— Она расскажет всем, — повторила я с нажимом. — Расскажет, что ты пыталась надругаться надо мной прямо в доме Мяты.

— А это так выглядело?

— Я не знаю, как это выглядело для впечатлительной Виолы! А может, ты не прочь освежить худшие из воспоминаний?

— Нет, но я не прочь «надругаться» над тобой в доме Мяты.

— Чили!

У неё было отличное настроение, очевидно, и я не могла его испортить. Не имела права даже пытаться.

— Ладно, и что ты предлагаешь? — спросила Чили. — Снова бежать за ней, умоляя пощадить? Вот уж точно освежить воспоминания… Тебе бы так больше понравилось?

— Нет, — однозначно ответила я. — Но изобрази хоть немного раскаянья для начала.

Чили задумалась, как видно ища для этого хоть одну причину.

— Часть моей работы так и осталась незаконченной, надо было «докрасить» твоё платье, раз случай подвернулся. Это тебе понравилось бы больше.

Она имела в виду кровь Виолы?

Я не считала себя жестокой, но, да, это было бы более логично. Учитывая неизбывную ненависть Чили к своей бывшей паре? Она не могла отпустить её и улыбаться при этом…

— Я не хочу повторения истории, особенно теперь, когда весь шум по поводу твоей испорченности стих, — призналась я, вздохнув. — Виола уже достигла гармонии. Она выросла. Никто уже не воспринимает её как маленькую пакостницу, которой она осталась глубоко в душе.

— Она будет молчать, — ответила Чили, устав от моего нытья.

— Ты так уверена…

— У неё был шанс донести на нас, но она сбежала.

— Чтобы рассказать для начала Зире.

— Нет, от неё она тем более захочет это скрыть. Потому что именно Зира сможет распознать её истинные чувства и понять, кто тут настоящий преступник.

Я отвернулась, чтобы обдумать это в одиночестве. С чего всё началось?

Раскрепощающее полнолуние, невинный взмах руки, нарастающее любопытство, разговоры за нашими спинами, утренняя разведка подосланной кем-то сплетницы, визит Виолы к якобы Мяте.

— Я не понимаю тебя… — пробормотала я, упрямо отрицая очевидное.

— Я сейчас объясню. — Чили подошла сзади и приобняла меня. — Ты ведь даже не представляешь, как выглядишь, когда я ласкаю тебя. От тебя глаз невозможно отвести. Ты можешь осуждать Виолу за что угодно, но только не за это… У тебя с собой зеркало? — Она опустила руку к моим бёдрам. — Я помню, ты взяла его. Дай мне.

Когда Чили провела ладонью между моих ног, я достала зеркальце из кармана и протянула ей, чтобы чем-то занять её порочные руки.

— Ты не можешь сердиться на меня, когда смотришься в него, я знаю. — Чили откинула мои волосы и поцеловала в шею, держа свой подарок передо мной. — Улыбнись мне.

Это зеркало было одной из тех вещей, которые мирили нас и утешали, но в тот раз его «магия» не сработала. В смысле: это правда, что я не могла сердиться на Чили, когда смотрелась в него, но я была слишком встревожена для подобных игр.

«Магия» зеркала проявила себя в полную силу лишь на следующее утро, когда я проснулась, скорее истощённая сном, чем отдохнувшая. Меня разбудил скользнувший по лицу солнечный луч, а не гул собравшейся для самосуда толпы. Вырвавшись из плена кошмара, я распахнула глаза и тут же прищурилась.

Чили сидела рядом, держа в руках зеркальце и ловя на его поверхность свет.

— Мне до смерти хотелось поцеловать тебя, — призналась она тихо. — Но ты такая красивая, выглядишь абсолютно недосягаемой, после вчерашнего мне стыдно к тебе прикасаться. Думаю, теперь тебя может целовать лишь солнце.

Зажмурившись, я позволила себе ещё пару минут понежиться в ласковом свете.

— Всё в порядке. Я решила, что ты просто приняла слова той заблудившейся Девы близко к сердцу. Мол, тебе нужно стать более открытой, потому что в прошлом ты вела себя не лучше Виолы, — ответила я, потянувшись.

— Это так? Я не лучше?

Я вздохнула, глядя на Чили из-под ресниц. В саду ненавязчиво пели птицы, и не было слышно ни одного враждебного звука, осуждающего голоса. Моя пара была рядом. Мне совсем не хотелось думать о Виоле.

— Ты была просто невыносима, — призналась я. — Но даже в такую тебя я влюбилась без памяти.

— Здорово, я о другом. Разве время не обезобразило меня вконец?

Но облагородило Виолу? Всё познаётся в сравнении, а раз у неё возникали подобные вопросы именно сейчас, значит, Чили всё же успела, как следует рассмотреть её грудь…

Я подпёрла голову рукой.

— Даже если кто-то скажет, что ты худшая Дева, помни, что ты — лучшее, что есть в моей жизни, — рассудила я. Но у Чили было своё мнение на этот счёт. Взглянув на своё отражение, она повернула зеркальце в мою сторону и заключила:

— К тебе, правда, смеет прикасаться лишь солнце.

Солнце, да…