— Я вам там не нужен. Один из нас должен остаться здесь.

Он боялся, что разозлит прелата, но тот лишь покачал головой и стиснул его плечо:

— Вы действительно думаете, что мы нужны для этой битвы? Истинный триумф ждет нас в ангаре. Я хочу, чтобы вы пошли со мной. — Это прозвучало почти как мольба ребенка к отцу.

Табор хотел было отказаться, сурово заявить, что не может уйти, пока люди, находящиеся под его началом, погибают. Даже у победы есть своя цена, и хотя сам «Вестник» был недосягаем, внизу нарастает счет потерь. Быть тому свидетелем — выражать уважение бойцам.

Но он достаточно хорошо знал Верджа, чтобы понимать, что этот юнец думает касательно уважения к низшим по рангу.

— Мой канал связи открыт, — сказал Табор офицерам на постах управления. — Обо всех переменах информируйте немедленно.

— Наконец-то враг попался, — прошептал Вердж, когда они вошли в лифт. — Как думаете, она понимает, что ей пришел конец? Признает ли она, что к падению ее привело собственное предательство?

— Она помойная крыса, прелат, — ответил Табор. — Я бы не стал ждать от нее сейчас достойного поведения.

— Тогда придадим этой встрече смысла, — сказал Вердж, — во имя Императора.

Луч захвата доставил челнок в технический ангар. Сканеры показали наличие на борту лишь одной формы жизни — если это Челис, как полностью был уверен Вердж, то она летела одна.

К удивлению прелата, Табор взял двух солдат флота в качестве охраны: Зайоса и Кантомпу. Он успел их оценить за время пребывания на борту «Вестника». Они наблюдали, как Вердж истязает их товарищей, помогали Табору, когда тому становилось худо от перемены в рационе, часами стояли на страже у центра управления тактическими операциями в своей жесткой черной униформе и шлемах. Табор доверял им — и если и была какая-то честь в том, чтобы в конце концов захватить Челис, то они заслуживали разделить ее с командованием.

— Думаете, она выскочит с винтовкой наготове? — спросил Вердж, когда эскорт Табора вошел впереди них в дюрастальные двери ангара. Ну хотя бы прелат в открытую не насмехается, подумал Табор.

— Небольшая предосторожность не повредит, — ответил он.

Один из охранников доложил, что все чисто, и Вердж провел Табора в ангар — тот самый, припомнил Табор, в котором он высадился, впервые попав на борт «Вестника». Челнок внутри уже спустил посадочный трап. Охрана взяла выход на прицел.

Медленно, почти с церемониальной нарочитостью по трапу снизошла пассажирка челнока. Она была в черной униформе капитана Имперской армии, хотя ботинки были нестандартными. На шее висела дыхательная маска. Она широко раскинула руки ладонями вверх — не то сдавалась, не то приветствовала их. Лицо в целом было таким, каким Табор его помнил, но она казалась более худой и осунувшейся, несмотря на жестокую улыбку, игравшую на ее губах.

— Простите за наряд, — сказала губернатор Челис. — Я позаимствовала его у одного из ваших людей, чтобы попасть на челнок.

Она чуть повела бедрами, и Табор увидел, что ткань в одном месте на ее торсе была потрепана и обожжена. Бластерный разряд. Он застыл и нахмурился. «Убить человека и потом так легко говорить об этом…»

— Не моих людей, — сказал Вердж, — но все же людей Императора. Еще одно предательство в вашем списке.

Но Челис повернулась к Табору, распахнув глаза в преувеличенном изумлении.

— Капитан Сейтерон, — сказала она. — Вы вернулись на службу ради меня! Ваша любовница может приревновать.

Он совсем забыл о ее акценте — этом чудовищном, гротескном, вышколенном корусантском, словно этим она могла кого-то обмануть, заставив думать, что родилась не в какой-то там колониальной дыре. Граф Видиан был умным человеком, но Табор не понимал, зачем он так старался возвысить эту женщину.

— Надеялся сохранить остроту ума… — заговорил было он.

— А вы, должно быть, тот самый прелат, — перебила она Табора и повернулась к Верджу, меряя взглядом сурового юношу.

«…но вы не дали мне такой возможности», — так и не закончил капитан. Он обозлился, что его перебили, но проглотил раздражение.

— Воистину, — продолжала Челис, — вы, видимо, выдающийся человек. Получить новый титул от самого Палпатина — не титул моффа, министра или визиря, со всеми прилагающимися ответственностью и обязанностями, а целого прелата!

Табор не мог сказать, понимает ли Вердж, что она над ним смеется. Юноша смотрел на Челис с отвращением, словно само ее существование было для него личным оскорблением.

— Что до вас, — сказал он, — я представляю здесь самого Императора. Вы плохо служили нашему владыке и господину.

Челис рассмеялась — ее смех можно было бы счесть легким и веселым, если бы не гортанная хрипотца.

— Вы очень стараетесь изображать из себя любимого слугу Императора, не так ли? Это правда, что вы построили на Набу святилище в его честь? Правда, что вы тычете в себя шокером по ночам, чтобы понять, выдержали бы вы то, что пришлось пережить ему, когда он получил те шрамы? Может, если бы вы носили маску, он бы относился к вам как к Вейдеру.

Вердж сделал шаг вперед, и Табор увидел, что он дрожит всем телом. Его не заботило, что прелат сделает с Челис, — может, она дразнила его, чтобы умереть быстро, — но если юнец слишком разозлится, если он набросится на остальных…

— Не стоит обращать на это внимания, прелат, — сказал Табор, но, казалось, Вердж не слышит его.

— Прошу прощения, — чуть склонила голову Челис. — Поздравляю вас с победой надо мной. Я пришла сделать предложение.

— Предложение? — почти шепотом спросил Вердж.

— Я узнала о внутренней работе Альянса гораздо больше, чем мог бы любой шпион: об их лидерах, планах, слабостях. — Голос Челис вдруг утратил игривость и понизился на октаву. — Даруйте мне прощение моих преступлений, и я поделюсь с вами этой информацией.

Верджа затрясло еще сильнее. Губы его приоткрылись, он хрипло, тяжело дышал. Табор невольно до боли сжал челюсти. Он глянул на охранников — не опасаются ли и они очередной выходки прелата? Оба целились в губернатора, но не сводили глаз с Верджа.

Внезапно его дрожь прекратилась. Мускулы расслабились. Небрежно, уверенно он подошел к Челис и схватил ее за щеку и подбородок, словно собирался сдернуть ее лицо, как маску. Женщина ахнула от боли, но не шевельнулась. Когда Вердж швырнул ее на пол, она перекатилась, но не встала, глядя на него снизу вверх. На лице ее виднелись неглубокие царапины.

— Император, — сказал Вердж, словно бы стряхивая с руки грязь, — не нуждается в такой, как вы. А нанеся вам поражение, я доказал, что достоин встать рядом с Вейдером.

На полу Челис казалась маленькой и раздавленной, но Табору не было жаль ее.

— Как скажете. — Теперь ее голос стал хриплым и сухим. Она сунула руку в карман брюк и достала оттуда маленькое устройство с единственной кнопкой.

«Остановите ее!» — хотел закричать Табор, но было поздно. Палец женщины согнулся, раздался тихий щелчок.

Какое-то мгновение ничего не происходило.

Затем челнок словно вспыхнул в ореоле ослепительного бело-голубого света. Электрические разряды побежали по его поверхности, и во всем отсеке послышался треск искр. С хлопком взрывались приборные панели, молнии били в генераторы лучей захвата и стыковочные приспособления. От отвратительного запаха плавящихся металла и пластоида Табор закашлялся и закрыл нос рукавом.

Когда погас свет, в глазах у Табора плавали красные и зеленые точки. Он отчаянно заморгал. Когда его ошарашенный усталый разум осознал, в чем дело, появились и слова.

— Ионная бомба, — прошептал он.

Палубу под ним качнуло, и обшивка «Вестника» застонала.

— Не одна. Около двадцати, — сказала Челис. Она медленно поднялась на четвереньки. Потом на ноги. Голос ее обратился в хрип. — Все, что оставалось у Сумеречной.

Палуба вновь содрогнулась. Вердж огляделся, чуть подогнув колени для равновесия, губы его скривились в ухмылке.