Спускаясь, она бросила последний взгляд в пустоту. Инерция «Трубного Гласа» отнесла грузовой корабль в сторону, открывая ее взгляду бескрайнюю черноту и миллиарды звезд. Никогда прежде Головня не бывала на корабле так далеко от какой-нибудь планеты. Ей даже немного хотелось задержаться, ощутить одиночество, которое казалось совсем рядом.

Затем в космосе вдруг вспыхнула новая звезда и быстро начала расти: из гиперпространства вынырнул корабль. При помощи маски она увеличивала изображение, пока наконец не увидела его очертаний.

Хотела бы она удивиться — но ничего удивительного не было.

Имперский звездный разрушитель.

Глава 18

ПЛАНЕТА ХОТ

День ноль, План К-один-ноль

Какое-то время — непонятно сколько — Намир не мог разобрать, где реальность, а где кошмар.

Разумом он понимал разницу. Понимал, что надо отделить одно от другого. Понимал, что его жизнь и жизни остальных висят на волоске. Но то, за что он цеплялся как за факт, казалось дымкой, готовой развеяться от прикосновения, а то, что он хотел отмести как кошмар, засело у него в памяти.

Но кое в чем он был уверен: он лежит на скользком ледяном полу полуобрушенного прохода, то приходя в себя, то теряя сознание. Он был уверен, что база «Эхо» пала, что он сражался со штурмовиками вместе с друзьями и они проиграли.

Не столь уверен он был в том, что его друзья погибли, — он видел тела Клюва и Головни, представлял бойню — как имперский шагоход давит Таракашку или энергоклинок рассекает Роджу, — но было ли это на самом деле? Он вспоминал, как один или два раза выползал из-под завала и падал снова.

Намир вспомнил короткий разговор с Гадреном вскоре после того, как он вступил в Сумеречную роту. Этот инородец взял на себя обучение Намира по части природы вселенной — рассказывал о гиперпространстве, кометах, звездных скоплениях, о сингулярности в галактическом Глубоком ядре. В середине всего, говорил Гадрен, находится черная дыра, что поглощает весь свет и энергию, а сила ее тяготения больше, чем у тысячи солнц. Вся Галактика вращается вокруг этой оси тьмы.

Намир вспомнил о человеке в черной броне, которого было невозможно убить.

Дарт Вейдер.

Спустя какое-то время Намир избавился от давления на спину, поднялся на четвереньки, ощутил приступ тошноты. Вроде бы в кошмарах его никогда не тошнило, и он ухватился за этот довод. Он чуть не упал, но удержался. Шагнул вперед. Грудь его поднималась, но из губ не выходило ничего, кроме пара. Бок, лежавший на винтовке, болел.

Он пересек коридор, чтобы проверить равновесие. Обнаружил рассеченного пополам Клюва.

Клюва убил Дарт Вейдер. Не Роджу. Память начала приходить в порядок.

Вейдер был реален.

Намир прислонился к стене. «Держись, — сказал он себе. — Беспамятство — смерть. Оставаться здесь — смерть». Прошел несколько метров по коридору, опираясь на холодную стену. Здесь он нашел Роджу. В его груди, прямо напротив сердца, зияла дыра. Роджа лежал поверх Горлана. Намир коснулся его. Тот был холоден.

На теле капитана не было видимых боевых ранений. Наверное, травма головы, полученная при уничтожении командного центра, оказалась смертельной.

Намир рассмеялся, осторожно коснувшись собственной головы. Капюшон его куртки был мокрым. Когда он посмотрел на перчатку, та была вымазана красным.

«Горлан всегда хотел, чтобы ты был похож на него. Так, может, хоть помрем одинаково».

Он понимал, что должен был испытывать другие эмоции — хоть какие-то — от смерти капитана. А также Клюва и Роджи. Но оцепенение и шок были на его стороне. Главной целью сейчас было выжить. Спастись. Согреться.

Найти Сумеречную роту.

Но ее не было на Хоте. Теперь он это вспомнил.

Когда штурмовики напали, он был недалеко от ангара. Намир попытался вспомнить, в каком направлении ему надо идти. От мысленного усилия закружилась голова. Решение пришло, когда его щеки коснулась снежинка и растаяла.

Двери ангара открыты. Следуй за сквозняком.

Он медленно побрел по коридору. Чем дольше Намир оставался на ногах, тем увереннее были его шаги. Он взвесил в руке винтовку. Осмотрел, не повреждено ли чего. Предупреждающих огоньков не горело. Мужчина решил было разобрать ее, проверить более тщательно, но, пока в любой момент его могли найти штурмовики, времени тратить нельзя.

Когда он вновь поднял голову, в трех метрах впереди обнаружилась Ивари Челис.

Чуть пошатываясь, женщина тоже шла следом за сквозняком. Двигалась она даже медленнее Намира и прижимала руку к груди. Сержант попытался окликнуть ее, но получилось только со второй попытки.

Челис повернулась к нему, занеся кулак. Он легко перехватил удар, и она словно навалилась на него, теряя равновесие. Намир хотел было подхватить ее, но она отпрянула и выпрямилась.

Глаза ее были выпучены. Куртка в снегу, грязи и пятнах крови. От подбородка ее шея была багрового цвета, словно женщину сперва повесили, а потом далеко не сразу вынули из петли.

— Нам нужно идти, — сказал Намир.

Губы Челис скривились в подобии усмешки, но она ничего не сказала.

Намир смотрел на нее и ждал. Похоже, у нее был свой кошмар, и он засомневался, что женщина вообще в своем уме. Потому он с настойчивой досадой повторил:

— Идти можете? Нам надо двигаться.

Он схватил Челис за плечо. На сей раз она схватила его за запястье, выдавив сиплый болезненный хрип:

— Да-а. — Слово распалось на два слога.

Для Намира этого было достаточно. Он прошел мимо нее и продолжил путь. Поначалу сержант не слышал за собой шагов Челис, но вскоре они появились.

Он следовал за сквозняком. Чем дальше они шли, тем чаще он прислушивался к звукам базы. Лед и камень по-прежнему с треском проседали и проваливались. Он слышал треск пламени и хлопки перегоревшей проводки. Дважды издалека доносились звуки бластерных выстрелов. Сражение, видимо, прекратилось, но ненадолго.

Он также слышал и Челис. По большей части она быстро, со свистом дышала через нос, но периодически хрипло и мучительно втягивала воздух. Женщина молчала, пока они шли сквозь темноту, перебирались через развалины и протискивались сквозь замерзшие двери.

Когда они добрались до ангара, там было ослепительно светло. За распахнутыми большими дверями в пещеру Намир видел роскошное голубое небо, и лучи заходящего солнца широкими полосами пробивались сквозь тьму. Большинство кораблей ушли. Два Х-истребителя уже догорали. Челнок Сумеречной стоял в стороне, с виду не поврежденный.

— Везет нам сегодня, — без тени улыбки заметил Намир, да и Челис не рассмеялась.

С грохотом и дребезжанием челнок скользил к дверям ангара. Намир не стал проводить обычную предполетную проверку — не потому, что не хотел терять драгоценных секунд. Он просто никогда не взлетал сам. Мужчина спросил было у Челис, что делать, но та лишь сидела в кресле второго пилота и тупо пялилась в иллюминатор.

Лампочки вспыхивали и гасли, искры и пламя тянулись за кораблем, но, когда они выехали из ангара, взору Намира открылась необъятная синева, а под ней белизна, руины и боевые машины.

Он хотел посмотреть в небо, поддаться чарам его пустоты, вернуться к отрешенности темного коридора, но понимал, что нельзя. Пока нельзя.

— Они высматривают корабли, — сказал он. — И выставят вокруг планеты блокаду. У нас не хватит огневой мощи, чтобы прорваться.

Пальцы его покалывало, когда корабль начал прогреваться. Он посмотрел на Челис, ожидая ответа, но она лишь отвернулась.

— Нас собьют, — сказал он чуть громче и резче. — Вы должны сказать, чтобы нас пропустили, послать код допуска, как тогда — при штурме грузового судна.

Челис выпрямилась в кресле, едва не скривившись от боли, словно потревожила рану, но по-прежнему не произнесла ни слова.