Байгар отступил на шаг и окинул группу взглядом. Пока он говорил, у Намира онемели кончики пальцев.

— Если бы я мог поблагодарить каждого бойца Шестьдесят первой, я бы так и поступил, — сказал Байгар. — За последние несколько лет вы выполнили несколько адских заданий и пережили такое, что не каждой роте по плечу. Такой репутацией можно гордиться, но ее обретение приятным не назовешь, особенно когда в награду получаешь еще более тяжелое поручение. Вы не ошибетесь, если подумаете, что Верховное командование видит, через что вы прошли, и все же отправляет вас навстречу еще большей опасности. Никто другой просто не заслуживал направления на Практин или Смоляной пузырь.

Похвала Байгара удивила Намира. Вряд ли в этом была необходимость — генералу ни к чему завоевывать дружбу Горлана, так что сержант был вынужден признать, что отчасти она идет от сердца. Он ощущал внутри неуютную смесь благодарности и негодования.

Генерал продолжал:

— Могу сказать вам, что мы действительно понимаем, о чем просим вас и чего стоит вам каждый такой день. Я сам это знаю. И я благодарен за то, что вы сражаетесь на нашей стороне.

Роджа и Клюв стояли, прижав руки к бокам, стараясь сохранить тепло, но головы держали поднятыми, устремив взгляды на генерала. У Горлана был мрачный вид, и он натянуто кивнул, когда Байгар закончил речь. Челис перехватила взгляд Намира, смотревшего на своих коллег, и хмыкнула. Или подмигнула.

— Теперь давайте-ка отогреем вас, а потом примемся за работу, — сказал генерал. Его голос утратил всякую официальность. — Теплее тут не бывает, а вы к такому не слишком привычны, но можно сделать ваше существование здесь если не комфортабельным, так хоть более сносным.

На большее Намир и надеяться не смел. Разве только на то, что их пребывание здесь не затянется. Он уже скучал по челноку, а по «Громовержцу» так и вовсе тосковал.

«Некомфортабельно, но сносно» — эта фраза преследовала Намира все последующие дни. Горлана и Челис почти сразу увели прочь — на большое оперативное совещание с Верховным командованием Альянса. Намир порой видел их мельком в коридорах базы, но и только. Роджа и Клюв с разрешения Намира разделились и присоединились к командам офицеров базы «Эхо» в соответствии со своими навыками. Сержант и сам запросил назначение, чтобы заняться чем-нибудь полезным.

База была вырезана в толще массивного ледника, с природными пещерами, укрепленными опорными конструкциями и связанными искусственными коридорами. По ним в беспорядке были протянуты силовые кабели и осветительное оборудование. Какой-то дроид техобслуживания сказал Намиру, что одного неисправного элемента хватит, чтобы лишить обогрева всю базу. По своей конструкции база «Эхо» была довольно убогой. Намир понимал, что она — отражение возможностей Восстания.

Мужчины и женщины на постах выглядели менее привычно. Их одежда и боевое снаряжение на порядок превосходили все, что когда-либо было в распоряжении Сумеречной, как по качеству, так и по единообразию. Когда перед патрулированием интендант выдал Намиру боевую винтовку А280, сержант погладил тяжелый ствол почти благоговейно. В теплоизолирующей куртке и поляризационных очках Намир был почти таким же безликим и неузнаваемым, как имперский штурмовик. При таком единообразии и дисциплине особый смысл обретали ранг и иерархия. Это напомнило ему то, что рассказывал Красавчик об Имперской академии, и на второй день он понял почему.

— Здесь где-то треть личного состава — бывшие имперские кадеты, — сказал Намиру молодой человек, представившийся как Криндал, хотя сержант особо не прислушивался.

Они сидели вместе в сарае, отогревая преобразователи энергии паяльными лампами. Преобразователи уже отказали из-за внутреннего обледенения, но если они смогут их оживить, устройства вернут в эксплуатацию на базе. Работа была муторная, скорее для дроида, нежели для человека, но ее надо было сделать, а у Намира не было технической специализации, как у Роджи или Клюва.

Криндал продолжал говорить:

— Еще где-то треть — кстати, некоторые из кадетов тоже — прошли обучение в спецназе Альянса. Четыре месяца унижений, но они были самыми важными в моей жизни. Если хочешь знать, как использовать древний пулевик, обезвредить неконтактную мину или поставить силовой щит, рекомендую вступить туда.

Намир щелкнул выключателем своего преобразователя. Ни света, ни звука. Опять нагревать.

— Я стрелял из пулевика, — сказал он. — А вот про остальные ничего не знаю.

Криндал пожал плечами:

— Есть о чем подумать. Требования у них неслабые, но мне кажется, тебя бы тут не было, если бы твой капитан не считал…

— Я не собираюсь проходить переподготовку, — отрезал Намир, и Криндал оставил эту тему.

На третий день пребывания на базе пришли два корабля. Имена пассажиров были засекречены, и среди рядового состава ходили слухи, что среди них высокопоставленный ботанский шпион, но никто не сомневался, что пассажиры прибыли на оперативное совещание. Которое день ото дня все чаще становилось главной темой разговоров на базе.

Когда Намир сидел в сторожевом охранении периметра во время снежного бурана, швырявшего осколки льда, как шрапнель, он слышал переговоры часовых, обсуждавших присутствующих: генерал Рикан, коммандер Чифонедж, принцесса Лея Органа. Когда Намир посещал столовую, пилоты расспрашивали его, что он знает о губернаторе Челис, и рассказывали о ее наставнике — графе Видиане. Роджа, который с космической скоростью завел дружбу с техниками снеголетов, не раз приходил к сержанту делиться последними дикими домыслами: Челис была последним фрагментом мозаики, над которой Альянс бился много месяцев, и теперь будет выработан пяти-, или четырехлетний, или хотя бы годовой стратегический план, благодаря которому Альянс наконец уже победит в этой войне.

Они пытались выдать желаемое за действительное. Даже войска это понимали, но все же надеялись, что в этой мечте есть хоть крупица правды.

Намир их понимал. Он и сам так думал во время других войн, но мечтам больше не верил.

Сержант не разговаривал с Челис до конца первой недели на Хоте. Он выходил из командного центра, где давал тактическую оценку аванпоста Дельта, — возможно, это была бесполезная работа, но ему сказали, что «свежий взгляд» весьма ценен, — и заметил ее в промерзшем коридоре.

Они шли в одном направлении и примерно с одним темпом. Челис была без охраны и без наручников. Намир кивнул на ее руки:

— Завели новых друзей?

— На это ушло один-два дня, — ответила она, не глядя на него, — но мы пришли к взаимопониманию. Я получила от Альянса прощение за прошлые дела, а взамен пообещала не добиваться официального поста в послевоенном правительстве.

— Значит, им вы тоже не нужны? — сказал он.

— Кажется, вас это тоже удивило.

Намир хохотнул. Они дошли до пересечения туннелей и задержались на пару секунд, прежде чем разойтись в разных направлениях.

— Если так вы будете держаться подальше от Сумеречной, — сказал Намир, — то я сделаю все, что угодно.

— Спасибо, сержант, — уже на ходу бросила Челис.

В столовой «Громовержца» подавали в основном долго хранящиеся основные продукты питания в полусъедобном сочетании. Периодически попадались и свежие овощи, фрукты или мясо, добытые в очередном рейде. Сухпайки приберегали для активных действий: их универсальность делала их — в военном смысле — роскошью, а у Сумеречной роты не было надежного способа заполучить больше припасов.

Но на промороженной и изрытой метеоритными кратерами поверхности Хота ничего ценного не росло, а прирученные Альянсом тантаны — рогатые, вонючие, злобные «снежные ящеры» — были куда ценнее в качестве ездовых животных, чем на мясо. В результате основой ежедневного питания были индивидуальные рационы, поставлявшиеся в огромных ящиках неведомым Намиру способом.