Он поднял голову, и наши глаза встретились.

Вот оно. Предел. Связь.

Он двигался, бедра скользили по моим, и я чувствовала, как его горячая пульсация дергалась между моих ног. Я сжала бедра Марко своими, готовая принять его. Он толкнулся вперед в мое тугое, сопротивляющееся его размеру тело.

Я пыталась отдышаться в потрясающего чувства полноты внизу.

Марко стиснул зубы, схватив меня за ягодицы. Он сменил угол и надавил сильнее.

Я закричала от обжигающей боли, все тело напряглось.

— Ханна. — Марко тяжело дышал, его беспокойство затмило мой шок.

Я открыла глаза. Он наблюдал за мной с неким чувством вины на лице.

Которое заставило меня забыть о боли.

— Не останавливайся, — умоляла я, не желая, чтобы он сожалел об этом.

Он помотал головой.

— Ты такая узкая.

— Продолжай. — Я потянула его голову к себе для поцелуя, глубоко и отчаянного поцелуя.

Страстный и грубый стон раздался из его уст, когда он начал двигаться бедрами.

Ощущалась остаточная боль, но дискомфорт ослаб, и все мое сознание сосредоточилось на толчках пульсирующего члена внутри меня. Его хватка на моих бедрах усилилась, заполненные похотью глаза смотрели в мои все время, когда он начал двигаться быстрее, вколачиваясь в меня и снова создавая напряжение.

— Я не могу терпеть, — произнес он, запыхавшись, мотая головой. — Прости… — Он снова стиснул зубы, мышцы на его шее напряглись, когда бедра застыли напротив моих в течение нескольких секунд, прежде чем он с дрожью расслабился во мне.

Марко рухнул на меня, уткнувшись лицом в мою шею, пока я гладила его по спине и наслаждалась всеми прелестями этого момента, оставаясь полностью довольной.

Я улыбнулась, и слезы защипали глаза.

— Я люблю тебя, — прошептала я.

Мышцы на его спине напряглись.

Настороженность схватила меня где-то в груди, ужасная и темная, и я ждала, затаив дыхание.

Он приподнялся, глядя на меня с недоверием.

— Что за… — Он полностью убрался с меня, как будто я его обожгла. — У нас не было. Что… — Он стал поспешно одеваться.

— Марко? — Я села с дрожащими губами.

Он оглядел меня, и чтобы он не увидел, это заставило его закрыться в отчаянии. Отчаянии!

С щек упали слезы.

— Нам не стоило.

— Марко.

— Мне не стоило. — Он быстро натянул футболку и с кроссовками. Он оглянулся на меня, когда повернул дверной замок. — Мне жаль, Ханна. Боже, мне очень жаль.

И потом он оставил меня одну.

Плача и спотыкаясь в комнате сквозь затуманенное зрение, я быстро натягивала одежду, прежде чем кто-то смог бы войти. Одевшись, я уставилась на кровать, мои глаза остановились на пятнах крови на одеяле.

Отчаяние? На данный момент его чувствовала я, а не он.

После этого я никогда не видела его. Только несколько часов назад на случайной свадьбе. Моя первая любовь. Мой первый раз.

Первая несчастная любовь.

Слезы заблестели в глазах, но я не позволила им скатиться по щекам. Их все я пролила уже много лет назад.

Я была более, чем просто злой. Не от того, что сделал Марко со мной, уехав, а возвратившись. Я была потерянной долгое время после того, как он кинул меня. Мне потребовалось некоторое время, чтобы снова найти в себе силы и независимость. Это означало укрепление стены вокруг сердца и создание маленьких закрытых дверей, ведущих в душу, чтобы только люди, которым я безоговорочно доверяла, могли войти в нее.

Стоя тогда напротив него и всматриваясь в это красивое лицо и глаза, которые прежде казались мне такими чувственными, я вновь оказалась той семнадцатилетней девчонкой. Полностью потерянной.

Как же это бесило меня.

Как он вообще посмел вернуться в мою жизнь и заставил снова чувствовать себя такой? Я уже не та девушка, а независимый человек, который знал, кто он и чего хотел от жизни. У меня была семья, друзья, ученики и коллеги, которые понимали и уважали.

Этот потерянный человек, ноющий от боли, как синяк… не тот, которого они знали.

Это злило меня.

Я елозила и вертелась всю ночь из-за гнева, что сжирал меня изнутри; и поняла, когда, наконец, встала с кровати в воскресенье, что не могу встретиться с семьей. Им хватит одного лишь взгляда, чтобы понять, что со мной что-то не так. Коул уже вел себя подозрительно. Поэтому я написала маме, что погрязла в работе и не могу прийти на воскресный обед. По правде говоря, мне нужно было время остыть и вернуться в свою колею.

И чтобы этого добиться, я устроилась в гостиной с домашней работой и провела целый день, выставляя оценки. И в какой-то мере злость начала убывать.

Я была так поглощена проверкой заданий, что чуть не упала с дивана, когда в дверь позвонили. Уже шел шестой час, небо за окном темнело, и мне пришлось включить свет, чтобы хоть что-то видеть на бумаге. Я не могла представить, кто решил зайти ко мне. С моей-то безумной, чрезмерно заботливой командой, это мог быть кто угодно. Я не знала, почему была так удивлена. Это уже четвертый раз, когда я пропустила воскресный обед в течение многих месяцев. Я должна была догадаться, что это начнет кого-то беспокоить.

И этот кто-то — Элли.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, следуя за ней в гостиную.

Я наблюдала, как она рассматривает тетради с задумчивым выражением лица.

— Элли?

Она нахмурилась, глядя на меня.

— Ты пропустила воскресный обед. Снова.

Я махнула на стопки тетрадей.

— Я сказала маме, что у меня много работы.

Несмотря на очевидный факт у нее перед лицом, казалось, сестра на него не повелась. Она знала меня слишком хорошо.

— Уверена, что дело только в этом? Коул выглядел обеспокоенным из-за того, что тебя не было.

Элли будет копать, пока не отыщет правду, поэтому я контратаковала, выбрав версию правды.

— Ладно. Когда мы с Коулом были на свадебном приеме прошлым вечером, я столкнулась с болезнью из прошлого — Марко Д'Алессандро. — Я вздохнула, сложив руки на груди.

Голубые глаза сестры округлились от удивления.

— Боже мой. И как все прошло?

Попытка держать горечь эмоций подальше от лица провалилась, и я изогнула губы в презрении.

— Я узнала, что он торчит в Эдинбурге уже четыре года и даже не удосужился связаться.

— Нехорошо. — Элли сочувственно поморщилась.

— Почему меня это заботит? — Я плюхнулась на диван. — Это просто… — Тряся головой в огорченном замешательстве, я смотрела, как Элли садится в кресло. — На прошлой неделе я нашла совместное фото с ним, и это было в первый раз за долгое время, когда я подумала о нем… а затем пуф! Он вдруг оказывается прямо передо мной. Это выбило меня из равновесия, но теперь я в порядке.

Элли щурила на меня глаза, тщательно изучая.

— Надеюсь, что ты говоришь правду.

Я поморщилась.

— Так и есть.

— Ханна, я твоя сестра и люблю тебя. У тебя огромная семья, которая тебя любит. Пять лет назад ты начала закрываться от нас, притворяясь, что все нормально, и решив заботиться о себе самой без нашей помощи. Ты должна это прекратить. Не только ради себя, но и нас. Мы всегда рядом, если будем нужны тебе, и честно говоря, нам нужно, чтобы ты в нас нуждалась.

Чувствуя вину, я увела от нее взгляд, уставившись на работу.

— Я не закрываюсь от вас, Элс. Даю слово, я в порядке.

— Я не верю тебе, — отвечает она тихо. — Я не забыла те давнишние разговоры. Не забыла, как ты была от него без ума. Марко — твой Адам. Ты была убита горем, когда он уехал. Я знаю, что ты не в порядке.

Я ничего не сказала, потому что не знала, что, или просто не могла выдавить слова из-за сжигающего, полного боли кома, забившимся где-то в горле. На ответ к моей долгой тишине Элли несчастно вздохнула и быстро удалилась. Тот факт, что она даже не попрощалась, дал понять, что ее переполняли гнев и боль.

И снова я начала злиться на Марко.

Некоторое время я стояла, оцепеневшая, пока мои размышления не нарушил телефонный звонок. Со вздохом я взяла телефон, номер на котором не был определен. Надеясь, что это не продажник, а кто-то из семьи, не только ради своих нервов, но и их, я ответила.