— Хорошая девочка, — Генри ухмыльнулся и единожды поцеловал ее в губы — просто как подтверждение для себя, что он не является грязным насильником. Она же дала ему согласие на подобное, да?

— Я не понимаю, что ты делаешь, Генри, — кое-как, задыхаясь, Одиннадцать промычала себе под нос, — Хватит, стой.

Ответа она не ждала — но у санитара был чуткий слух.

— Тебе и не надо это понимать, дорогая, просто расслабься, — Генри теперь носом уперся в девичью грудь, сдерживая свои глухие стоны.

Вторую часть слов Одиннадцать он решил игнорировать. Думать нужно было раньше, перед тем, как давать согласие.

Одной рукой мужчина трогал ее еле влажную промежность через трусики, другой, незаметно для подруги, нетерпеливо ласкал сам себя через брюки. Прелюдии, вероятно, пора было заканчивать. Член был твердый настолько, будто ему в трусы засунули бревно.

Одиннадцать извивалась и дергалась под ним — даже через белье Генри периодически задевал ее клитор, и из-за этого девочка даже чувствовала что-то похожее на «возбуждение», всплески, вроде волн тока, проходящие через все ее тело снизу вверх, к голове и обратно. Пусть и по-большей части, это любопытное чувство перекрывалось отвращением к Генри и его действиям.

Санитар остановил ласки резко, убрал лицо от груди девушки, руку от ее влагалища. Выпрямил спину. Теперь Первый, немного поколебавшись, подвел обе руки к своему ремню. Бляшка лязгнула, привлекая внимание Одиннадцать. Она с глупым любопытством следила за действиями партнера. В общем-то, зря, потому что когда она увидела, что он вытащил из штанов, то чуть не потеряла сознание. Склизкое и мокрое, пульсирующее отвратительно. Что это такое и почему оно вызывает такие странные эмоции? Во рту пересохло, и Одиннадцать даже не смогла ничего сказать, только открыла рот.

Генри нашел ее ошеломленный взгляд приятным и криво улыбнулся, заглядывая в чужое лицо. Он коснулся себя слабо, оттягивая крайнюю плоть и проведя двумя пальцами по головке — просто по инерции. Выдохнул сипло — застонал. Этого было еще недостаточно, но уже приятно до одури. Гораздо приятнее, чем в одиночку.

В это же время, пока Одиннадцать занималась неосознанным созерцанием его члена, быстро стащил белье девочки вниз. Девушка почувствовала — и попыталась сомкнуть ноги, но Генри не позволил, ставя колено между ее бедрами. На разговоры и объяснения не было ни времени, ни сил. Двумя пальцами свободной от члена руки санитар пробовал проникнуть в женское лоно — такая теплая внутри. Тем не менее, ему не хватало влаги, а еще ширины. Не получилось войти даже на половину. Узко — что ни удивительно, она молода и это ее первый сексуальный опыт.

Долго исследовать ее мягкие стенки пальцами он не смог — все-таки не за этим он сюда пришел, да и времени оставалось все меньше: он боялся преждевременно кончить, а еще боялся, что их застанут врасплох в таком крайне неудобном положении.

Хотя было еще кое-что, что он мог сделать для своей девочки. За хорошее поведение. Первый вытащил оба пальца из влагалища и переместил их, еле влажные, на девичий клитор. Одиннадцать дрогнула и резко схватила Генри за запястье — она молчала, но ее охваченные ужасом глаза все выдавали. Мольба, просьба «не надо». Мужчина ласково улыбнулся, свободной рукой мягко отводя девичью ладонь в сторону и кладя ее на кровать.

— Все в порядке, — он повторил уже в сотый раз свою грязную ложь, которую, тем не менее, таковой не считал.

Слезы интенсивнее покатились из глаз Одиннадцать, но мужчина предпочел игнорировать. Теперь ему важно только то, как горячо она будет умолять и стонать под ним.

Несколько энергичных движений пальцами по мягкому чувствительному бугорку, вверх-вниз, сжимая осторожно и надавливая, и Одиннадцать уже задыхалась, захлебывалась в собственном блеклом возбуждении, скуля и корчась, словно от боли.

Генри терпеливо ждал, продолжая стимуляцию. Он хотел показать своей малышке кое-что интересное, и ради этого он был готов даже оттянуть собственное удовольствие.

Одиннадцать кончила спустя несколько минут. Она, издав гортанный и слишком громкий стон, вся затряслась, задрожала под Генри. Непонятное онемение прошибло ее — она вся перекосилась от нового. На удивление — приятного, но быстрого настолько, что это того не стоило.

— Ч-что? — она замямлима, заикаясь. Очевидно, хотела сказать что-то еще, но не получилось.

Генри, удовлетворенный результатом своих трудов, нежно усмехнулся.

— Это называется «оргазм», милая, — он проговорил тихо, медленно переводя пальцы с клитора к девичьему входу — там стало ощутимо более влажно, чем было, но даже этого недостаточно.

Потом он объяснит ей все более детально, когда они покинут это место — все-таки, не зря же он перечитал с пару десятков эротических романов.

Наконец, он поменял позу на самую удобную для него, сверху — так, чтобы член касался девичьего раскрытого бедра. Уже готовился войти — но внезапно к нему пришло неприятное осознание.

Одиннадцать уже была достаточно взрослой, а никакой защиты у него с собой нет. Если сейчас он возьмет ее так, то она легко сможет забеременеть. Мужчина попытался найти возможность — вроде «я же вытащу вовремя», но в его несдержанном состоянии такое мало того что было трудновыполнимо, так еще и не защищало полностью от возможности залететь. Он читал про это — и пусть шанс такой беременности был крайне низок, сейчас любые шансы для него были смертельны. Доктор Бреннер, старый черт. Если Одиннадцать понесет ребенка от Первого — то Мартин Бреннер просто так это не оставит. В лучшем случае — он убьет санитара, а в худшем — сначала кастрирует его, как домашнего кота, только без анестезии и самым тупым ножом. Потом бросит «мерзкого насильника и ублюдка Генри Крила», истекающего кровью, в сырой подвал, без еды и воды, нацепив на шею ошейник, сделав его «дрессированной полудохлой тварью».

Доктору Бреннеру уж точно не нужен ребенок от двух самых сильных подопытных. Если у него возникали проблемы с контролем Генри, то с ребенком Генри проблем будет в несколько раз больше. Следовательно, Бреннер избавиться от их с Одиннадцать «выблядка» в самые кратчайшие сроки. А как он это сделает — даже подумать страшно.

Вот же сука.

Санитар глянул в заплаканное лицо Одиннадцать. Она хрипло дышала и была абсолютна дезориентировала — после первого оргазма не понимала, что происходит. Ну, она хотя бы молчит. Значит он может подумать, что ему теперь делать.

По мнению Генри, секс без проникновения полноценным не являлся. Но сейчас он не мог позволить себе такую роскошь. Значит, придется оставить на «потом» — тогда, когда они окажутся на воле. Тогда он покажет Одиннадцать все тонкости и радости не только свободной жизни, но еще и половых отношений.

Тем не менее, уходить без оргазма мужчина не планировал. Что ж, зато он хотя бы выполнит свое обещание — действительно не сделает подруге больно.

Санитар прижался органом ко входу в девочку, закусил нижнюю губу, но не смог сдержать стон. Охватил член ладонью, на которую предварительно сплюнул, и стал ритмично двигать пальцами по всей длине, от мошонки и от основания до головки, оттягивая иногда крайнюю плоть для усиленных ощущений, собирая на руку влажный липкий предэякулят. Продолжал упираться концом в женскую промежность, но не заходил глубже. Самоудовлетворение в данной ситуации — позор и слабость, но это хотя бы что-то.

Все равно было мало. Недостаточно. Тогда Генри решил сделать еще кое-что: убрал руку от члена и взял одну из маленьких ладоней Одиннадцать в свою. Для девушки это было отвратительно — липко, но она не предприняла попытку сопротивления. Все еще была в шоке от происходящего.

Мужчина упирался сейчас членом в бедро Одиннадцать — так было проще и безопаснее.

Теперь девушка «помогала» ему в стимуляции, медленно водя ладошкой по мокрому и упругому стволу под контролем и управлением Генри, задерживаясь особенно на чувствительной головке. От этого ощущения стали приятнее в пару раз. Все-таки, это была его девочка, и даже так ему очень нравилось. Пусть и трогала она его без собственного желания.