– Но мы ведь поиграть хотели… Я люблю боулинг, – неуверенно напомнил он, однако двое друзей были непреклонны: щенячьими глазами уставившись на Ренгоку, они не отпускали его рук, прижимаясь к нему с двух сторон, ожидая рассказа о Тенгене. И Кёджуро пришлось сдаться: он как-то разочарованно вздохнул и неловко улыбнулся, как будто бы смутившись от того, что на мгновенье подумал, словно интерес здесь был прикован к нему. Все-таки, выходило, что рассказ о Тенгене для этих двоих был предпочтительнее, чем какая-то игра в боулинг с ним, с Кёджуро.
Завалившись домой под вечер, разбросав обувь и оставив где-то на полу свою джинсовку, Агацума улыбался как самый счастливый человек на свете. Они с Ренгоку и Камадо вместо того, чтобы катать шары, пропустили по стаканчику лаймового пива, и теперь Зенитсу смеялся над собой, над своей недалекостью и любовью делать глупые преждевременные выводы. После рассказа Ренгоку о предпочтениях Тенгена в еде, Зенитсу сначала неверяще вытаращил глаза, а потом вдруг стал нервно смеяться, отчего старшекурсник как-то подозрительно покосился на него. «Он терпеть не может ананасы, – вспоминал Агацума слова Кёджуро, – у него на них жуткая аллергия». Все. Это было все, что требовалось Зенитсу знать. Первый день их знакомства и бестактность Узуи объяснились ему всего одним словом – аллергия.
– Какой же я дурак! Просто не верится! Полнейший идиот! Напридумывал себе, а у него просто была на них аллергия! И он отдал своей – как там ее звали вообще, боги – Хинасуме-Сумецуру! Да без разницы! – и снова расхохотался, сползая по стене на пол, дрожа от смеха, запуская пальцы в окрашенные пряди. Алкоголь удваивал веселье, и Зенитсу, который до этого никогда не пробовал спиртного, сейчас наедине с собой веселился от души. Если бы кто-то увидел его сейчас со стороны, то этот кто-то совершенно точно решил бы сдать его врачам психбольницы. Успокоившись немного, парень, держась за стенку, поднялся с пола, чувствуя, что щеки его влажные от слез. Сколько же он намучился, прежде чем прожить сегодняшний день – дождаться того, чтобы на него обратили внимание, видеть растерянность на этом красивом лице, узнать такую важную деталь, с которой все и пошло кувырком. Зенитсу с трудом добрался до комнаты, после чего, уже не сдерживая рыданий, прямо в одежде упал на кровать и крепко обнял подушку, судорожно глотая слезы и сопли. Жизнь точно издевалась над ним и проверяла на прочность. Он так и забылся сном, прижимая влажную от слез подушку к себе, снова и снова прокручивая в голове свой сегодняшний разговор с Тенгеном.
Комментарий к 01. BE YOURSELF
Надеюсь, вы на стороне Зенитсу! o(>< )o
========== 02. JUST DO IT ==========
Комментарий к 02. JUST DO IT
А вот и новая часть! (♡μ_μ)
Минуточка отступления: спасибо, что выслушаете! Вот он и начался - завал на учебе… Возможно, вы знаете, что Ханаюми-тян трудится над ВКР, поэтому может не успевать выкладывать главы так быстро, как хотелось бы. Я буду рада вашей поддержке - следите за обновлениями, продолжайте писать мне милые отзывы, наслаждайтесь своими любимыми персонажами! Для своих любимых читателей я буду стараться успевать все! <(￣︶￣)>
Приятного прочтения!
Утро следующего дня началось для него с ужасного привкуса во рту, и парень, отплевываясь и борясь с подступающей тошнотой, быстро, насколько это было возможно в его разбитом состоянии, поспешил в ванную, приводить в порядок. Уши от свежих проколов болели, а вечером у него не было желания ни вытащить серьги, ни обработать как полагается все дырки. Аказа сделал ему четыре прокола – три слева и один справа – и не посчитал нужным объяснять клиенту свою логику. Ведь Зенитсу не заказал ничего определенно, заявившись к нему со словами «я подумал, я хочу» и протянув желтый магатама. На третьем проколе, напуганный громким щелчком пистолета и болью в проколотых местах, Агацума уже вовсю ныл, что ему хватит и трех, однако мастер довел дело до конца, сетуя на неженок и слабаков.
И теперь парень, закончив все банные процедуры, чуть не плача, пытался вытащить поставленные ему серебряные гвоздики и магатама. Крутил их так и эдак, пробовал тянуть, закусив губу и морщась от неприятных ощущений, но серьги ни в какую не поддавались. Зенитсу, даже вспотев от этой возни, уже готов был заныть в голос, однако его отвлек дверной звонок. Удивленно смотря на свое отражение, он, пребывая в какой-то прострации, пытался сообразить, договаривались ли они на сегодня с друзьями куда-нибудь идти или нет. Когда в дверь позвонили еще раз, парнишка сломя голову выскочил из ванной, по дороге напяливая на себя футболку и домашние штаны. На ум не приходило ни одной идеи, кто бы это мог быть. В коридоре Агацума еще раз глянул на себя в зеркало, легким движением поправил блондинистые пряди, чтобы было видно ухо с желтой серьгой – все-таки он до сих пор не мог привыкнуть к новому образу. Но, открыв дверь, он застыл и даже открыл рот от удивления, во все глаза уставившись на пришедшего.
– Что ты тут делаешь? Т-то есть, давно не виделись!
– Ух ты. Ты должен предупреждать, прежде чем вот так появляться… Черт, я даже немного в шоке. Что с твоими волосами? Что с тобой вообще произошло? – изумленный Кайгаку стоял перед ним, не стесняясь, разглядывая окрашенные волосы. Зенитсу, смутившись и потупив взгляд, отошел от дверного проема, пропуская незваного гостя в прихожую, однако тот даже не думал переставать глазеть на своего преобразившегося бывшего кохая. – Действительно, давно не виделись… Даже не знаю, что спросить сначала. С чего это ты вообще решил?
– Долгая и скучная история, если честно, – скромно улыбнулся блондин, неосознанно поправляя волосы, ощущая себя немного неловко под таким откровенно жадным взглядом.
– Ничего, мне интересно. Ты же не гонишь меня? – парень быстро снял обувь, подходя к Агацуме ближе, заставляя того вжаться спиной в стену. Взгляд его сразу же зацепился за желтый магатама в ухе блондина. Заметив, что младший смущенно отводит глаза, Кайгаку усмехнулся, но все-таки отошел, начиная рыться в карманах брюк. – Я тут старику табак принес. Где он вообще? В магазин, что ли, ушел?
– Где?.. – лицо парнишки на этих словах погрустнело. Он помолчал полминуты, а потом все-таки поднял на семпая взгляд. И его собеседник понял – в жизни Зенитсу действительно многое поменялось. – Дедушка умер еще в марте.
– А… – Кайгаку отшатнулся от него и едва не выронил на пол пачку табака, которую держал в руках, но потом, стиснув челюсти, протянул ее удивленному Агацуме. – Вот. Отдай ему, если пойдешь навещать. Он отчитал меня, когда впервые увидел с сигаретой. Но при этом сам стоял с трубкой.
– Да, некоторым его поступкам и я удивлялся, – с грустной улыбкой подметил Зенитсу, задумавшись о чем-то. Глаза у него при этом заблестели так, будто парень готов был вот-вот заплакать, и тогда Кайгаку вдруг резко прижал его к себе, заключив в крепкие объятия. Спустя столько времени снова ощущать, как Агацума тихо всхлипывал у него на груди, было до того приятно, что старший улыбнулся и даже прикрыл глаза, отдаваясь моменту.
Держа в руках стакан с колой, в которую гостеприимный хозяин предусмотрительно бросил несколько кубиков льда, Кайгаку не сводил изучающего взгляда с переменившегося Агацумы. Да, он был все таким же плаксой, сидел с красными глазами, смущено глядя в пол, но вместе с тем в его взгляде как будто бы что-то изменилось. Не говоря уже про этот новый внешний вид, от созерцания которого было трудно оторваться. Но больше всего брюнета радовал желтый магатама, вдетый в ухо его кохая. Тот самый магатама, который он подарил ему еще в средней школе. В тот раз Кайгаку купил две серьги: синюю и желтую – по его задумке, это должно было стать символом их дружбы. Тогда они вместе уговаривали Джигоро разрешить Зенитсу проколоть ухо, и старик, в конце концов, все-таки дал добро. То, что Агацума носил их до сих пор, очень льстило старшему.
