========== 01. BE YOURSELF ==========
Он стоял перед дверью в свой дом, положив ладонь на ручку, но никак не решаясь открыть и, наконец, войти. Ничего не случилось, все было как обычно: дома никто не ждал, в школе все шло своим чередом, настроение находилось на привычной отметке. Совсем ничего. И Зенитсу стоял как вкопанный, пребывая в своих мыслях и смотря на участок соседнего дома, отделенный невысокой оградой и постриженными на стороне Агацумы кустами. Участок перед домом в свое время облагородил еще Джигоро – это было своеобразное увлечение для него на старости лет. Сейчас за порядком приглядывал Зенитсу: поливал, стриг, пересаживал, копался в земле, когда было время. А в период цветения аккуратно срезал несколько особенно красивых цветов, обязательно обвязывал их желтой лентой и нес деду. Украсить его каменную плиту.
У него больше не было никого: ни родителей, ни каких-нибудь дальних родственников. Дедушка Джигоро тоже был не родной, однако Зенитсу никогда так не считал и любил его так крепко, как мать или отца. Последних он практически не вспоминал. Мать представлял себе смутно – был еще совсем маленький, когда она оставила его в приюте, а отца он вообще никогда не видел в глаза. В приюте он никак не мог прижиться, постоянно плакал, сторонился других ребят и из-за этого не мог завести друзей. Поэтому, когда пожилой мужчина по имени Джигоро, приходивший несколько раз в приют и приносивший ему подарки, забрал его к себе, Зенитсу был по-настоящему обрадован. У него наконец-то появился дом, о нем наконец-то кто-то заботился. Конечно, старик оказался с чудинкой и ни с того, ни с сего принялся обучать мальчишку искусству кендзюцу, а потом, когда тот подрос, отдал в додзё, где требовательный и строгий сенсей с громким голосом каждую тренировку доводил Агацуму до такого состояния, что на утро следующего дня у того немилосердно ломило все кости. Однако от этого, несомненно, был толк: если в младшей школе Зенитсу еще часто получал от местных задир, то после перехода в среднюю уже мог за себя постоять. Дед, которому приходилось обрабатывать парнишке дома ссадины и ушибы, не запрещал ему драться: запрещал только обижать слабых. Но у Агацумы, в принципе не любившего драться, даже мыслей не было кого-то задирать. Себя он считал самым слабым и старался лишний раз не напоминать миру о себе – в школе был незаметной серой мышью, ни с кем не разговаривал, тихонько учился, слушал учителей, в столовой всегда садился в самый дальний угол. Однако, несмотря на все это, все равно иногда умудрялся попадать в неприятности.
В средней школе у него появился неожиданный защитник. Парнишка по имени Кайгаку был старше его на год и всегда вступался за него, если вдруг видел, что Агацуму несправедливо задирают. Познакомились они при таких же обстоятельствах: какие-то задиры из соседней школы поймали Зенитсу после занятий неподалеку от цветочного магазина, где мальчишка покупал семена для деда, и, заключив в плотный круг, принялись перекидываться его вещами. Тот метался между ними как собачонка, пока не расплакался от бессилия и досады. Это стало новым поводом для обидчиков посмеяться над ним, и вот тогда-то и появился Кайгаку, раскидавший задир по разным углам, а главному выбив передний зуб.
Агацума не мог поверить в то, что у него наконец-то появился хороший друг. Несмотря на свой скверный характер Кайгаку был веселым малым, постоянно попадал в какие-нибудь передряги, получал выговоры от учителей, но все равно продолжал бедокурить, как будто не мог прожить без приключений ни дня. При этом он всегда защищал Зенитсу, даже за простые обзывательства в его адрес со стороны кого бы то ни было он тут же брался проучить задир. И мальчишка был ему благодарен не только за это. Ведь наконец-то нашелся человек, который принял его и не стыдился общения с ним.
В старшей школе в класс, где учился Агацума перевели нового ученика, и что было самым удивительным, так это то, что новенький подружился в первые дни своего пребывания здесь именно с ним, с Зенитсу. Камадо Тандзиро был невероятно дружелюбным, спокойным и рассудительным для своего возраста: за обедом он спросился подсесть к Агацуме, заметив, что тот ест в одиночестве, и Зенитсу чуть не проглотив ложку вместе с йогуртом, активно закивал ему, хоть и смутился.
Так началась их дружба. Потом каким-то образом в их компанию вклинился ураган под названием Иноске Хашибира, очередной новенький, заправский хулиган и сорвиголова, а затем и неприветливый на первый взгляд, но чрезвычайно застенчивый на деле Генья Шинадзугава. И школьная обыденность Зенитсу стала насыщенной красками, а обеды в одиночестве превратились в шумные балаганы, в которых он пытался уследить, как бы Хашибира не умыкнул у него из тарелки что-нибудь съестное. Однако, несмотря на все эти светлые события, впереди его ждали новые неприятности.
Отношения с Кайгаку с появлением у Агацумы новых друзей резко разладились. Старший негодовал, отзываясь о новой компании своего друга не слишком лестно, отчего Зенитсу только отдалялся от него, сильно переживая и расстраиваясь из-за каждой ссоры. В старшей школе их общение окончательно сошло на нет, а время, когда они были всегда вместе, словно кануло в лету. И это было далеко не последним потрясением в жизни Агацумы.
За несколько месяцев до его выпуска из старшей школы дедушку Джиогоро внезапно увезли в больницу. Впоследствии оказалось, что старик скрывал от своего воспитанника какую-то болезнь, о развитии которой прекрасно знал. Зенитсу бегал в больницу каждый день после школы, раз в неделю забегая за цветами в знакомый магазинчик, долго сидел в палате вместе с дедом, слушая его бодрые речи о том, что он еще огурец и даст фору самому Агацуме. Подросток нервно кусал губы, смотрел взволнованно, но верил его словам, повторяя про себя каждый день, что так и есть – мол, его дедушка еще хоть куда. Дни стали тянуться медленно, и каждый из них начинался с какого-то странного чувства в груди: парня терзало непонятное волнение. Как будто он закрывал глаза на что-то очень важное, бежал от того, что было неотвратимым.
Спустя месяц после того, как Джигоро положили в больницу, в соседний дом, который прежде занимала какая-то семейная пара без ребенка, въехал новый жилец. Зенитсу в один из дней, с утра выйдя из дома, чтобы отправиться в школу, увидел работников, разбирающих коробки из грузовой машины. Дверь в дом была открыта настежь, а на участке стоял какой-то парень, что-то объясняющий рабочим. Он был в большой толстовке, с надетым на голову капюшоном и стоял к подростку спиной, поэтому разглядеть его не удалось. К тому же Агацума торопился в школу, а потому времени смотреть на всю эту процессию у него не было. Он только отметил про себя, что нужно было рассказать о новом соседе дедушке.
После этого Зенитсу весь день напоминал себе, что необходимо было зайти и поздороваться с только что въехавшим жильцом, однако вечером, когда он все-таки собрался это сделать, желание резко пропало – новый сосед оказался невероятно шумным. В первый же вечер своего проживания в новом доме он включил музыку так громко, что Агацума услышал ее даже с закрытыми окнами: от мощно грохочущих басов дрожали стекла. Мнение о новом соседе у подростка сложилось соответствующе, и идти на знакомство он передумал, испугавшись к тому же, что помешает какой-нибудь вечеринке в честь переезда.
Увидеть и хорошенько рассмотреть своего нового соседа мальчишка смог только пару дней спустя. Зенитсу, затеявший в очередную субботу приборку, собрался выносить мусор, когда из соседнего дома вышел высоченный молодой парень, сутулясь и натягивая капюшон на глаза, чтобы закрыться от яркого солнца. И когда их взгляды случайно встретились, Агацума даже растерялся и не смог выговорить слов приветствия. Первой мыслью было прыгнуть в кусты и спрятаться в них – ему впервые в жизни стало стыдно за свое лицо и неухоженность. С соседнего участка на него смотрел красивый молодой парень, высоченный как топ-модель да еще и невероятно притягательный внешностью: кожа ровная, светлая, оттенка слоновой кости, большие выразительные глаза, аккуратные нос и подбородок, и высветленные волосы. Он посмотрел на Агацуму таким взглядом, будто тот не молча таращился на него все это время, а ни с того, ни с сего вдруг попросил взаймы. Поэтому все, что смог сделать Зенитсу в таких условиях, это суетливо глубоко поклониться ему и сразу же быстро ретироваться домой с полным пакетом мусора наперевес.
