– Как? Сейчас?! Н-нет! Я-я еще плохо себя чувствую! Да и к тому же, может, Тенма скоро вернется! Он же не должен нас застать ни в каком компрометирующем положении!.. – Агацума не знал, куда бежать со злосчастного дивана, а потому только сильнее вжался спиной в обивку, руками натягивая плед все выше и выше, собираясь закрыть пылающее румянцем лицо. Однако, похоже, его доводы нисколько не действовали на Тенгена, и тот продолжал наклоняться к нему, взглядом обжигая влажноватые губы. Тогда Зенитсу ладошками уперся в его грудь, останавливая. – Узуи-сан! Кому я говорю!..

– Плевать на унылого Тенму. Если так беспокоишься насчет него, идем ко мне: хочу почувствовать тебя, блестяще узкого и горячего.

– П-перестань! – Зенитсу крепко зажмурился, накрывая щеки руками. Пальцев тут же коснулись мягкие губы, а обоняние защекотал древесно-свежий запах одеколона. «Ну почему он всегда так приятно пахнет? Я совсем не могу сопротивляться ему, даже ради приличия…» – стыдливо разводя ноги, чтобы партнеру было удобнее устроиться на диване, подумал парень, сдаваясь этому натиску. – Т-тогда, Узуи-сан, я хочу твое белье…

– Что? – удивился тот, слегка отстраняясь назад. Зенитсу зарделся.

– Ну, белье… Н-нижнее… Ты м-мое взял, и я хочу твое…

– Да ну? – в голосе послышались изумление и даже что-то похожее на восхищение, а сам Тенген заулыбался, с нескрываемым удовольствием разглядывая красное лицо своего возлюбленного. Глядя на его хитрую улыбку, Агацуме хотелось с головой спрятаться в плед. – Ты хочешь взять себе мое нижнее белье? Блестяще! Что ж, в таком случае, готов отдать тебе его прямо сейчас…

Он уже потянулся к штанам, намереваясь расстегнуть их, как вдруг раздался телефонный звонок. Зенитсу удивленно посмотрел на очертания мобильного у него в кармане, а Узуи недовольно поджал губы. Поднимать не хотелось.

– Узуи-сан?

– Перезвонят.

– Узуи-сан.

– Черт, ладно! – Тенген нехотя выпрямился, доставая телефон, но, взглянув на экран, помрачнел еще больше. Под удивленный взгляд Зенитсу прошипев сквозь зубы «унылый несамостоятельный придурок», он раздраженно ответил на вызов.

Перед ним снова был серого цвета потолок с грязными желто-рыжими разводами – то, что он видел изо дня в день, просыпаясь по утрам в своей квартире. На этот раз было совсем не утро. «Опять живой, – то ли с сожалением, то ли с облегчением подумал про себя парень и постарался перевернуться на бок. Все тело тут же заныло тягучей притупленной болью. – Черт, точно… Я же нарвался. Чертов ублюдок-Гютаро…»

– Проснулся? Как себя чувствуешь? – руки коснулись чьи-то теплые пальцы, а перед глазами вдруг появилось слегка обеспокоенное лицо Тенмы с рассеченной бровью. И в голове у Кайгаку пронеслось еще одно «точно». «Значит, я уснул после больницы? Повезло», – рассудил он, прислушиваясь к ощущениям в теле: действительно, боль была уже не такой острой.

– Сколько я проспал? – вопросом на вопрос ответил ему парень.

– Сейчас первый час.

– Однако неплохо. Но нужно собираться: скоро встречать гостей, – он попытался подняться в кровати, но сильные руки Тенмы мягко остановили его, заставив лечь обратно. Кайгаку недоуменно нахмурился. – Чего опять начинаешь? И так делаю слишком много того, что ты хочешь. Дай встать!

– Врач говорил о покое на какое-то время, поэтому не поднимайся. Я принесу тебе все, что скажешь.

– Да мне можно будет только похоронных цветов принести, если сейчас же не умотаем отсюда! Ты знаешь, сколько я должен?!

– Успокойся, никто не придет. А если и придет, то ты уже не один, – низко наклонившись над ним, юноша невесомо поцеловал его в лоб, рядом с опухшей шишкой. Это, безусловно, было бы приятно, если бы все мысли Кайгаку не занимал страх перед Гютаро и другими людьми Аказы, которые должны были нагрянуть в эту ночь, чтобы взыскать одолженные когда-то деньги. Заметив, что Кайгаку все еще напряжен и не спешит доверяться ему, младший Узуи, напоследок легонько коснувшись губами его щеки, отстранился. – Просто положись на меня. Я никогда не подведу тебя.

– А черт с тобой: делай, как хочешь, – пробурчал тот, легонько хлопнув здоровой рукой по твердому матрасу, на что Тенма только кивнул и отсел на кровати подальше, стаскивая с парня одеяло. Это Кайгаку уже игнорировать не стал и, сурово сведя к переносице толстые брови, впился в оппонента недоверчивым взглядом. – Эй, ты что это делать собрался? Слышишь? Я кому говорю!

– Тебе нужен отдых, и я хочу сделать тебе приятное, – с этими словами младший Узуи запустил пальцы под резинку домашних штанов парня, в которых тот лежал в кровати. Кайгаку всполошился, быстро приняв сидячее положение, загипсованной рукой неловко упираясь в матрас. – Все в порядке, не напрягайся: просто лежи.

– Тенма, твою мать! А ну убери руки! – в этот момент спортсмен все-таки остановился и поднял на него влюбленные глаза, и Кайгаку чуть не подавился собственной слюной: на губах этого огромного американского гризли заиграла какая-то невероятно счастливая и вместе с тем глупая улыбка. «Да ну, он умеет вот так вот улыбаться?.. – подумал парень про себя, а по коже даже побежали мурашки. – Черт, а мне ведь нравится видеть это…» Вслух такое он, конечно же, не сказал, лишь недовольно буркнув. – Ну что еще?..

– Ты в первый раз назвал меня по имени, – не отводя от него взгляд, проговорил Тенма. Щеки его собеседника ярко вспыхнули.

– И тебя это так обрадовало? Все-таки ты неисправимый придурок. Иди сюда – лучше я сделаю тебе приятное.

– Но ты…

– Я сказал, иди сюда, – здоровой рукой парень притянул младшего Узуи к себе, вынуждая того лечь на кровать и быстро забираясь сверху. Тело, конечно, все еще ныло от полученных синяков и ушибов, однако Кайгаку не позволял своей хитрой улыбке угаснуть и явить партнеру болезненную гримасу. Футболка на спортсмене быстро оказалась высоко задрана, а рельефный торс попал во власть ловких рук, массировавших мышцы и щупавших все подряд. Губами парнишка припал к торчащим на широкой груди горошинам сосков, всасывая их в рот и забавляясь там с ними языком и зубами. Видя, что Тенма переживает за его состояние, Кайгаку предполагал, что не добьется от него никакой активности в этот раз, однако со стоном выдохнул и в изумлении округлил глаза, когда на ягодицы легли сильные ладони, начиная настойчиво и бесцеремонно мять их. – Черт, да ты не перестаешь меня удивлять!

– Тебе не нравится? Больно? – с виноватыми интонациями в голосе спросил младший Узуи, но партнер захватил его губы, увлекая в глубокий поцелуй. – Ммм…

– Нет, я тащусь, когда ты такой, поэтому побудь немного настоящим гризли, – кончик языка Кайгаку прошелся по его верхней губе, поддразнивая, и Тенма поддался на эти провокации: губы плотно обхватили юркий язычок, всасывая его в рот. Немного поборовшись с ним и толкнув спортсмена в грудь, парнишка вновь отстранился, хищно усмехаясь. В глазах уже вовсю плясали искорки зачинающегося страстного безумия. – А ты осмелел в этом деле! Принес резинок?

– Н-нет, – медленно проговорил тот, с запозданием понимая, что почему-то не подумал о такой важной вещи, как презервативы. Лицо Тенмы приняло какое-то щенячье выражение, отчего Кайгаку стало смешно: по-видимому, его неопытный американский знакомый полагал, что без защиты ему ничего не светит и что сегодня придется ограничиться лишь поцелуями и все той же совместной дрочкой. – Я быстро сбегаю в круглосуточный, подожди…

– Да иди ты – не собираюсь я тебя сейчас никуда отпускать. Это же твой первый раз? Не будем портить его, – с этими словами чернобровый парнишка извернулся, ухитряясь снять с себя футболку, не задействовав при этом поврежденное запястье. Трясущимися от волнения и возбуждения руками младший Узуи схватил его за бедра, поглаживая кожу, местами покрытую синяками – он смотрел на чужое тело, как на что-то удивительное, трогая благоговейно, с трепетом. Кайгаку такое отношение к себе льстило: хотелось просто-напросто залюбить этого большого неуклюжего медведя, показать ему все, доставить несравнимое ни с чем удовольствие, чтобы того аж затрясло в оргазме. Под недоуменный взгляд Тенмы поднявшись с кровати, Кайгаку быстро отыскал среди валяющегося в комнате хлама полупустую бутылку, где по донышку было размазано нечто прозрачное, и продемонстрировал ее партнеру. – Почему ты все еще в одежде? Решил все-таки перенести наш первый раз?