— Намного. Мне… Мне жаль, что тебе приходится видеть меня в таком состоянии. — Я шагаю в горячую воду и охаю. Вот то, что мне нужно. — Как хорошо.

— Это расслабит мышцы. Твоё тело ещё приспосабливается к трансформации. Вот почему тебе так плохо. Моя кровь предназначена для тебя. И даст больше, чем может дать человеческая кровь.

Я погружаюсь в пену, пока над водой не остаётся только голова.

— Итак, что происходит с вампирами, которых не обеспечивают всем необходимым их создатели?

Брандт качает головой:

— Дело не в создателях, а в парах. Я — твоя пара. Твоё тело жаждет моё. И только моя кровь полностью удовлетворит тебя.

— Так ты единственный, от кого мне можно питаться?

— Нет. Ты можешь существовать, питаясь от других. Когда твоя трансформация полностью завершится. Но до этого момента от большого количества человеческой крови тебе станет очень плохо.

— Я готова поклясться, что тебе это нравится. — Я не могу удержаться от сарказма.

Брандт начинает набирать воду в ладони и массировать мою голову, потом втирает в волосы шампунь, его сильные пальцы делают именно то, что нужно.

— Я бы солгал, скажи, что мне не нравится осознание того факта, что я единственный, кто может полностью тебя удовлетворить.

— Но я не твоя пара.

— Моя. Твоё сердце начало биться несколько минут назад, когда ты пила мою кровь.

Это застаёт меня врасплох. Я ничего не заметила. Кладу ладонь на грудь туда, где утихало сердце, когда Брандт меня обратил. Бум. Бум. Бум. Ровный и устойчивый ритм. Я ощущала его в груди всю свою жизнь и никогда не обращала внимания, но теперь это самое совершенное явление в мире. За исключением того, что Брандт прав. Сейчас я с ним связана воедино. Навсегда.

— Я… мне нужна минутка. Ты можешь ненадолго меня оставить?

Я практически чувствую, как он хмурится. Когда поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Брандта, от его разочарованного взгляда съёживаюсь.

— Ты всё ещё отрицаешь нас?

— Нет. Как я могу? Всё верно, сердце бьётся так, словно никогда не останавливалось. Но это значит… значит, что я ничего не могу изменить с нашим положением. У меня нет выбора. Я — твоя, хочу я этого или нет.

— Тебе никогда не захочется быть с кем-то ещё, кроме меня.

— Ну, там, откуда я родом, одинаково важен выбор и согласие. Мне не особо бы хотелось, чтобы меня принуждали к браку.

Он ухмыляется:

— Браку?

— Навечно в оковах друг друга. Связаны друг с другом. Для меня это звучит как брак.

— Не похоже, что это что-то плохое, с моей точки зрения.

Делаю глубокий вдох и выдыхаю, потом устремляю взгляд на Брандта:

— Оставь меня, пожалуйста. Мне нужно побыть одной, чтобы всё обдумать.

— Мои инстинкты подсказывают, что меньше всего тебя следует оставлять одну.

— Твои инстинкты, видимо, не сильно заботит то, что хочу я. Раз ты моя пара, сделаешь, что я прошу. Мне нужна чёртова минута.

Тогда он встаёт, потупив взор, но плечи напряжённые.

— Я буду ждать тебя в спальне. Ты получишь свою минуту, но потом я получу свою.

Пока он выходит и закрывает за собой дверь, я не отвечаю. Вместо этого ныряю в воду и промываю волосы. Внутри нарастает негодование. Я не соглашалась на мужа, но именно его в итоге получила. Горячее, чем адское пламя, но всё же мужа.

Помывшись и ополоснувшись, я спускаю воду и заворачиваюсь в мягкое белое полотенце. Чувствую себя лучше, чем после обращения. Я почти в порядке.

Брандт в точности там, где и обещал быть — ждёт меня. Его мускулистое тело, растянувшееся поперёк кровати, обнажено и наглядно демонстрирует всё, за исключением наиболее желанной для меня части, которая скрыта под обтягивающими бёдра боксерами. Чувствую, что его член твёрдый и напряжённый, как в первый раз, когда Брандт питал меня. Он огромный. Как и другие части его тела.

— Ты серьёзно? — спрашиваю я, изображая уверенность.

— Это моя кровать. Рассвет уже скоро.

— Ты, по крайней мере, мог бы надеть пижаму.

Ухмыляясь, Брандт указывает на чёрные боксеры, которые туго обтягивают его выпуклость.

— Я надел. Как правило, я сплю обнажённым, когда выдаётся.

— Когда выдаётся?

Брандт пожимает плечами.

— Я много лет мучаюсь от бессонницы.

— Вампир, страдающий от бессонницы. Это что-то новое.

Он фыркает и чуть передвигается.

— Разве всё это не ново? Помимо всего есть преимущества оставаться в постели после отхода ко сну. Особенно для меня.

Я отвожу взгляд, не желая позволить вниманию задерживаться на члене, который, я абсолютно уверена, только увеличился под тканью.

— Могу я одолжить рубашку, чтобы было в чем спать?

Его ухмылка становится шире:

— Не обязательно одеваться. Кроме того, мы ведь женаты — по твоим словам. Это совершенно приемлемо.

— Что, прости?

Брандт не отвечает, только вытягивается и прикрывает ноги и бёдра простыней. Так это делают пары? Это какое-то безумное притяжение к нему. Если так, то я не хочу быть им управляемой. Хочу иметь возможность делать выбор, а не идти на поводу загадочных гормонов.

Я направляюсь к шкафу и роюсь в ящиках, пока не нахожу хлопковую рубашку. Возвращаюсь в ванную, откидываю полотенце и натягиваю её через голову. Боже, вещь пахнет Брандтом.

— Итак, где я сплю? — спрашиваю я, выходя из ванной комнаты.

— Это большая кровать. Рядом со мной полно места.

Не знаю, мудро ли это.

— Я не…

Он приподнимается на локти, при этом его бицепсы напрягаются и наливаются.

— Я не стану тебя трогать. Обещаю. Но мне будет намного лучше, если ты будешь рядом в течение дневных часов.

Конечности болят под тяжестью дня. Я могу почувствовать, как всходит солнце. Вместо того чтобы бороться с Брандтом, я ловлю его на слове и заползаю в постель рядом. Однако быть так близко и не прикасаться друг к другу — это не правильно. Есть что-то неверное в отсутствии его объятий. Я тяну налитую свинцом руку, пока мои пальцы не прикасаются к нему. Лёгкая улыбка играет на губах Брандта, при этом его рука вздрагивает, и та связь, что возникает между нами, когда он переплетает наши пальцы, окончательно снимает беспокойство. Я вздыхаю и позволяю дню поглотить меня. В безопасности рядом с ним.

Брандт

Когда я просыпаюсь, упругая попка Клэр упирается мне в пах. Это сладостная пытка, и я с радостью буду страдать, если это позволит мне к ней прикасаться. Солнце практически скрылось. Покалывание в крови означает, что сейчас опасность незначительная, но Клэр не проснётся, пока не наступит полная темнота. Ещё рано.

Мне пора вставать, выбраться из постели и покинуть её, но не могу себя заставить. Тело требует Клэр. К тому же она сама во сне ко мне передвинулась. Всё вокруг заполняет её запах, возбуждая. Я так сильно хочу заявить на неё права, что становится больно.

Пока я гляжу на Клэр, меня настигает осознание случившегося. Я спал. Рядом с ней я чувствовал себя спокойно.

Дверь в спальню распахивается, и на меня с хмурым выражением лица смотрит Лукас Блэкторн:

— Я уже тут долго жду. Думаешь, у меня нет других дел? Или полно терпения ждать, пока ты найдёшь время, чтобы обсудить со мной важный вопрос, Брандт?

Накрыв Клэр одеялом, я делаю всё возможное, чтобы спрятать её от любопытных глаз Лукаса.

— А разве похоже, что я готов, Блэкторн?

Он скрещивает на груди руки и ухмыляется:

— Учитывая, как она с тобой разговаривала ночью, сомневаюсь, что я что-либо прервал.

Я подавляю рык, сажусь и начинаю собираться, чтобы выслушать Лукаса. Хватаю пару спортивных брюк и футболку из шкафа и быстрыми движениями натягиваю их на себя. Затем присоединяюсь к нему в коридоре.

— Слушаю тебя.

— О-о-о, теперь ты хочешь поторопить события? — Лукас направляется на кухню и достаёт бутылку с охлаждённой кровью, которую я хранил на всякий случай. — Тебе и в самом деле нужно улучшить навык гостеприимства.