Я слышу в трубке, что кого-то стошнило и следом слабый женский стон.

— Я заполучил намного больше того, что надеялся получить. Думаю, это твоё. Она не перестаёт о тебе спрашивать.

Вскакиваю на ноги, отчаянно нуждаясь в ясности:

— Что? Это Клэр там с тобой?

— Клэр. Тебя ведь так зовут, дорогая? — спрашивает женщину Лукас.

— Брандт. Ты должен отвести меня к нему. — В слабом голосе Клэр слышится крайняя нужда, сопровождаемая настоящим ужасом. С ней что-то случилось. Ей плохо. Моя пара страдает от боли, и мне нужно о ней позаботиться.

— Где вы? — рычу я.

— Направляемся к тебе. Она… съела что-то, что не смогла переварить.

Не могу стоять на месте, зная, что моя женщина больна. В груди ноет, желудок скручивает от тошноты. Интересно, Клэр страдает так же? Это моя вина. Я позволил ей уйти. Она не должна себя так чувствовать.

— Когда вы доберётесь?

Дверной звонок звенит раньше, чем я понимаю, что он сбросил вызов. Словно в тумане я отворяю дверь и утыкаюсь взглядом в мою прекрасную Клэр, одежду которой покрывает засохшая кровь. Сама она бледная как воск, а кожа покрыта плёнкой пота.

— От кого она питалась? — Ревность скручивает нутро при виде Клэр в руках Лукаса. Я не могу сдерживаться. На первый план выходит одна мысль: выхватить её из его рук и крепко прижать к себе. Я вырываю Клэр из объятий Лукаса и возвращаю туда, где ей самое место. Рядом со мной.

— Что ты с ней сделал?

Лукас поднимает руки и качает головой:

— Ничего. Она была голодна — новорождённый вампир, предоставленная самой себе. Я помог ей найти её первого человека. У бедняги не было шанса.

Он, похоже, гордится собой, а я мечтаю о том, чтобы взять кол и проткнуть его прямо здесь и сейчас.

— Убирайся из моего дома, — произношу я сквозь зубы.

У него хватает наглости принять оскорблённый вид.

— Не могу поверить, что ты винишь за это меня. Клэр была одна. Ты обратил её и позволил уйти. Что ты за создатель?

— Я её пара. Тебе не понять. Это удел тех, кто обращён, а не рождён. Ты не умирал, чтобы стать вампиром. Твоё сердце никогда не переставало биться. Моё снова бьётся благодаря Клэр.

В воздухе улавливается всплеск раздражения, и, когда я смотрю вниз и встречаюсь взглядом с моей Клэр, меня охватывает дрожь. Это она источник этих эмоций. Клэр достаточно хорошо себя чувствует, чтобы на меня сердиться:

— Я сказала, что я не твоя пара.

— Моя. — Я кладу её маленькую ладонь себе на грудь, чтобы дать почувствовать биение сердца.

Она трясёт головой:

— Моё не бьётся. Ты выбрал не ту женщину.

Из груди вырывается тяжёлый вздох прежде, чем я могу его остановить. Перевожу взгляд от неё на Лукаса.

Вампир в удивлении таращится:

— Несмотря на то, что я с радостью оставил бы вас двоих агонизировать от… блаженства супружества или что бы это ни было, я прибыл в эту глухую дыру с намерением доставить сообщение.

— Тогда чувствуй себя как дома, Блэкторн. Я собираюсь позаботиться о своей паре, пока с ней не случилось что-нибудь ещё.

Я практически могу слышать, как Клэр в отчаянии скрипит зубами:

— Не твоя.

— Насколько могу судить, твоё сердцебиение не изменилось. Ты и я объединена кровью. Мы — одно целое. Когда я обратил тебя, то дал вечное обещание всегда о тебе заботиться. Независимо от того, хочешь ты этого или нет.

Она застывает в моих объятиях, потом с болезненным стоном, который раздирает горло, практически складывается пополам.

— Боже, как больно. Почему так больно? Я думала, что должна была насытиться от него.

При мысли о том, что она воспользовалась другим мужчиной, глаза застилает красная пелена.

— Ты не можешь, таким образом, как следует насытиться. Ты не готова. Пока ты не привыкла к тому, что значит быть вампиром, позволь мне давать тебе то, в чем ты нуждаешься.

Это ещё одна причина, по которой я не понимаю, из-за чего сердце Клэр не бьётся вместе с моим. Они пила мою кровь и плавно прошла через трансформацию — потому что во время этого процесса её мужчина был рядом. Клэр не должна пробовать кровь других людей, если не хочет. Предполагалось, что моя привилегия — обеспечивать её питанием.

— Пожалуйста, — шепчет она, её голос звучит и грубо, и тонко одновременно.

— Что бы тебе ни понадобилось, я здесь. — Я несу её вверх по лестнице к своей спальне, а не в гостевую комнату, где она обратилась. Пинком закрыв за собой дверь, я иду прямиком к огромной кровати. Укладываю Клэр на середину матраса и ложусь рядом с ней. Медленным, осторожным движением я подцепляю край её окровавленной рубашки. Она с тревогой на меня смотрит, словно хочет со мной поспорить.

— Я просто хочу снять с тебя грязную одежду. Потом, обещаю, дам всё, что нужно.

Слегка кивнув, Клэр садится и помогает мне снять рубашку через голову. Она непроизвольно скрещивает руки, прикрывая грудь, и я едва сдерживаюсь, чтобы не отругать её за это.

— Извини, что испортила твою рубашку, — говорит Клэр.

— Это неважно. Ты — важна. — Я подношу своё запястье ко рту и делаю укус, разрывая кожу и подготавливая себя для неё. В тот момент, когда кровь начинает сочиться через проколы, Клэр глубоко вдыхает, а её поза становится напряжённой.

— Я не должна быть такой голодной.

— Так будет какое-то время. Я единственный, от кого ты можешь питаться без всякого риска.

Клэр хнычет и сворачивается клубком:

— Боже, как же больно.

Я придавливаю запястье к её губам и бормочу:

— Пей, Клэр. Ты не можешь меня убить. Пей столько, сколько нужно.

Меня пронзает чистое удовольствие в момент, когда её губы впиваются в моё запястье, и она делает, как я велел. Она пьёт вдоволь, и мою кровь согревает удовлетворение. Я наблюдаю за ней, давая то, что должен давать её партнёр. А потом я слышу это. Один удар, потом второй и ещё. Всё вокруг останавливается, и внимание полностью фокусируется на этом зарождающемся ритмичном биении. Я сглатываю и соединяю наши руки, в то время как её сердце начинает биться пока не входит в ритм с моим. Вне всяких сомнений — она моя.

Клэр

Мой бог, кровь этого мужчины вкуснее, чем всё, что мне доводилось пробовать. Мне хочется большего, всё целиком. Я хочу выпить его без остатка и наполнить тело его сущностью, пока не смогу ощущать вкус или запах чего-то другого.

— Клэр, — со стоном произносит Брандт, хватает меня за волосы и оттягивает так, что я чувствую небольшую боль в висках. — Хватит, иначе снова станет плохо.

Его слова прорываются через жажду, и я освобождаю его запястье. Клыки пульсируют от желания, но не, потому что я жажду крови ради пропитания. Я желаю утолить зависимость от него. Тяжело вздохнув, я откидываюсь на кровать и отдаюсь во власть приближающегося опьянения.

— Спасибо, — говорю я невнятно.

— Всегда к твоим услугам, дорогая. Обещаю.

Я встаю, но меня шатает, и я падаю обратно на постель, прикрывая обнажённую грудь руками, краснея. Затем Брандт сгребает меня в объятия и относит в примыкающую ванную комнату.

— Что ты делаешь?

— Ухаживаю за тобой. Ты испачкалась и, я уверен, не захочешь, чтобы от тебя неприятно пахло.

Я смотрю на себя: мою обнажённую кожу покрывает тёмная кровь и въевшаяся грязь. От меня действительно пахнет, но я так потрясена, что не могу говорить.

Брандт усаживает меня на скамейку около большого джакузи и наливает пену в текущую воду. Пока пузырьки наполняют ванну, от пара с запахом жимолости и ванили воздух нагревается. Брандт берёт меня за руку и ведёт к воде. Мне надо бы смутиться, что он видит мою полностью обнажённую грудь, но Брандт на неё не смотрит. Он глядит мне в глаза. На его лице нет ни намёка на вожделение. Я вижу лишь участие.

— Тебе уже лучше? — Слова Брандта громыхают, а я лишь хочу в его крепкие объятия, и почувствовать прикосновение наших тел. Хочу быть настолько близко к нему, насколько это возможно.