— Что ж, заходите. Похоже, нам есть о чём поговорить.

Лукас и я переступаем порог, как только она произносит приглашение, но в воздухе ощущается странная тяжесть. Как будто я иду по песку.

— В чём дело? — спрашиваю я вполголоса.

— В том, — отвечает Амайя, — что вы связаны.

— Мы бессильны, пока не уйдём, — поясняет Лукас. — Меня фактически кастрировали.

— Ох, если бы я могла, вампир. Не будь твой член частью уравнения, уверена, Натали никогда бы нас не бросила.

— Вина не только на мне. Она сделала свой выбор. — В голосе Лукаса звучит настоящая боль, и я не могу удержаться, чтобы не посмотреть на вампира.

— Вернёмся к причине, по которой ты привёл сюда эту девушку. Её пара. — Она делает акцент на слове пара и берёт мою руку. На каждом пальце её руки по нескольку колец. — Пойдём со мной, и позволь мне почувствовать глубину этого проклятия.

— А я… пойду на кухню, — говорит Лукас. — Полагаю, у тебя ещё есть вино?

Она улыбается.

— Оно всегда у нас есть. Не искушай мой ковен, Блэкторн. Я обещала Натали, что не убью тебя, но не говорила, что не вырву твои клыки.

Он усмехается и уходит, оставляя меня наедине с ведьмой, которая немного пугает. Его шаги эхом отдаются по каменному полу.

— Ты действительно забрала нашу силу? — спрашиваю я, пока она ведёт меня в противоположном от Лукаса направлении.

— О, да. Это не распространяется за пределы этих стен, но уже что-то.

— Они все охотятся за вами? Вампиры?

Она хихикает, затем машет рукой и шепчет что-то на том же языке, который использовала Тея, чтобы проклясть нас. Я отступаю, но она держит мою руку в тисках.

— Нет-нет, маленькая вампирша. Ты никуда не пойдёшь, пока мы не увидим, что сделала Тея. Вампиры Блэкторна однажды спасли нас. Мы у них в долгу.

— Как они вас спасли?

Она смеётся.

— Ох, я не собираюсь сегодня делиться всеми нашими секретами.

Мы входим в гостиную, обставленную стульями и диванами всех стилей и цветов. Место напоминает мне антикварный магазин в моём родном городке. Много разных тканей и узоров. Но всё подходит друг другу.

— А теперь сядь и дай мне посмотреть, что это за проклятие

Я сажусь на ближайший стул и тут же жалею. Невидимые цепи сковывают мои руки и ноги, удерживая на месте.

— Что ты сделала? — Мой голос пропитан паникой. — Лукас!

Она тычет пальцем и улыбается.

— Он не сможет тебе сейчас помочь, да и не станет.

— Что ты собираешься со мной сделать? — Я борюсь с чарами, которые она соткала вокруг, но ничто не разрушит их, кроме неё.

— Вперёд, сёстры. Она готова. У меня нет времени. — В голосе Амайи слышится нотка раздражения.

Пять женщин в одеждах, похожих на наряд Амайи, но разных оттенков, входят в комнату и встают передо мной. Каждая красива по-своему, женщины разных национальностей, разных телосложений, все чувственные и завораживающие.

— Где Тея? — спрашивает одна из них, её вопрос полон беспокойства.

— Думаю, прячется после того, что сделала. — Амайя смотрит на меня, и впервые я вижу в её глазах намёк на жалость. — Протяни руку, девочка.

— Меня зовут Клэр.

— Хорошо. Руку.

Я открываю рот, чтобы напомнить про заклинание, удерживающее мои конечности неподвижными, но когда пытаюсь протянуть ладонь, меня ничто не останавливает. Моя рука свободна. Амайя берёт мою ладонь, а другие ведьмы встают вокруг меня в круг и тихо поют в унисон. Ослепляющая боль раскалывает череп, и тот же болезненный зелёный свет проклятия Теи заполняет зрение, прежде чем рассеяться.

— Тёмная магия, — говорит Амайя. — Не могу поверить, что она пошла на это. Это… запрещено.

— Она будет отлучена, — говорит женщина слева от меня.

— Да. Эйвери уже звонил. Распространился слух, что ведьма использует тёмную магию. Если даже она узнала об этом, то уже слишком поздно. — На их лицах появляется отчаяние, и Амайя продолжает: — Мы ничего не можем и не должны делать. Мы не можем вновь пустить в ковен тьму. В прошлый раз она чуть не прикончила нас. Мы должны снять это проклятие с Клэр и всё исправить. Восстановите равновесие.

— Как вы… снимете проклятие? — спрашиваю я, надеясь, что это легко, как потянуть за ниточку.

— Закрой глаза. Приятного будет мало.

Даже сквозь закрытые веки я вижу свет. Ведьмы вокруг повышают голоса, поют вместе, наполняя воздух таким громким гулом, что у меня болят уши. Моё сердце колотится, и из-за адреналина я хочу вскочить со стула, сбросить проклятие и убежать. Именно тогда приходит боль. Сначала это ноющий зуд в голове, но он быстро превращается в огонь. Я кричу и извиваюсь, желая встать и унестись подальше от этого места. Я шепчу:

— Прекратите. Прекратите. Прекратите. — Но они не останавливаются. А давят сильнее.

— Не работает, Амайя, — говорит одна женщина, её голос бестелесный и приглушённый из-за раскалывающей боли в голове. А потом — ничего. Боль ушла, цепи исчезли, и я открываю глаза, натыкаясь на шесть потрясённых лиц.

— В тебе течёт кровь ведьмы. Твоё тело борется с нами.

Я выгибаю бровь.

— Что?

— Ты меня слышала. — Амайя хватает меня за запястье и режет по нему кинжалом. Моя кожа начинает гореть, и я вздрагиваю, но не кричу. Выступает тёмная кровь, и Амайя держит ладонь над раной. От моей кожи исходит пурпурный туман, сворачиваясь вокруг пальцев ведьмы.

— Ведьма. Сильно разбавленная, но ведьмина кровь.

— Ну, я же пила кровь сына Теи.

Она смотрит на меня с таким раздражением, что я задаюсь вопросом, не собирается ли она дать мне затрещину.

— Нет. Его магия умерла вместе с ним. А с этим ты родилась.

— Ведьма-вампир. Это опасно, — шепчет ведьма, стоящая за Амайей.

— Нет. Она ценная находка. Очень ценная. — Амайя что-то бормочет, и свечение усиливается, смешиваясь с голубизной её магии. Затем снова взмахивает лезвием и осторожно прижимает его к порезу на запястье. Цвет перемещается от кончика к рукояти, затем исчезает. Когда она убирает ладонь, я с удивлением вижу, что у меня всё ещё течёт кровь.

— Тесса, принеси аптечку первой помощи.

— Почему рана не исцеляется? — спрашиваю я.

— Ну, зачарованные кинжалы требуют жертв. У тебя останется шрам. Извини.

— Ты… зачаровала кинжал?

— А как ещё избавиться от проклятия? — Она поворачивает лезвие и протягивает его мне рукоятью. — Ты поймёшь, что нужно делать. Твоя магия пробудилась и заговорит с тобой, когда придёт время. — Дрожащей рукой я обхватываю, обтянутую кожей, рукоять. Она горячая, вибрирующая, почти… живая. — Ты чувствуешь магию — она живое существо. И может процветать только в том случае, если его лелеет ведьма. Но некоторые думают, что должны использовать её для собственной выгоды и переложить цену на плечи других.

— Если я сниму проклятие, не будет ли это использованием магии для личной выгоды? — Я смотрю на сверкающее лезвие.

Она качает головой.

— Нет. Тебе придётся пожертвовать чем-то большим, чем несколькими каплями крови, чтобы получить то, что хочешь. Поверь, ты дорого заплатишь. — От этого по коже пробегает холодок, и когда Амайя поднимает на меня тёмно-карие глаза, мне приходится стиснуть зубы, чтобы не отреагировать. — А теперь закрой глаза, чтобы мы могли отправить тебя домой. Но придёт время, когда мы потребуем вернуть услугу, и если хочешь сохранить пару, поможешь.

— Откуда ты знаешь? Видишь будущее?

Она смеётся и качает головой.

— В этом мире всегда происходит какое-то сумасшедшее дерьмо. Я хочу, чтобы у меня в кармане было припасено много козырей, когда случится катастрофа.

Я киваю и оглядываю комнату — открытые балки, каменные стены, простая красота — в последний раз, прежде чем закрыть глаза. Поднимается ветер и желудок проваливается, будто я на американских горках. Но когда всё стихает, первое, что чувствую, — Брандт. Слышу его сердцебиение, чувствую его запах, почти ощущаю вкус. Моё тело жаждет его так же сильно, как крови. Он мой. У меня удлиняются клыки, и голод врезается в тело, но я стряхиваю его, не желая отвлекаться. Я смотрю на кинжал, зажатый в кулаке. Я понятия не имею, что делать, но не могу прожить ни минуты, не увидев пару собственными глазами. Переступив порог, я останавливаюсь как вкопанная. Что-то не так. Сердцебиение Брандта громче, чем прежде. И оно пульсирует в моём теле. Манит. Дверь, ведущая в подвал, широко открыта, у входа темнота. Я уверена, что мы закрыли дверь перед уходом.