Сарай саженях в сорока от меня, в котором успели засесть не меньше пяти легионеров, взорвался, сокрушенный магией. Примыкавший к нему каменный забор снесло вместе еще с парой спрятавшихся за ним стрелков. По приземистому кирпичному домику по соседству, прежде чем тот наконец обрушился, похоронив под обломками новоиспеченный гарнизон черни – с полдюжины человек – мне пришлось ударить трижды.

Последних двух бандитов я безжалостно размазал, когда те, побросав оружие, уже удирали задворками лабаза.

«Чисто, сударь», – доложил мне Ди-Сы.

Окинув напоследок взглядом учиненный разгром – за поднявшейся в воздух стеной пыли вперемешку с дымом, впрочем, видно было немного – я упал на колено рядом с Настей, подхватил девочку на руки – та неожиданно оказалась куда тяжелее, чем я ожидал, пришлось даже спешно подлить в мышцы магии – и, поднявшись, поспешил к порталу.

Уже в шаге от серебристого прямоугольника мне пришло в голову, что стоило бы прихватить с собой образец нового чудо-оружия черни – если, конечно, что-то где-то уцелело после моей яростной атаки.

«Одна пуля на экспертизу у нас есть, сударь», – заметил мне на это Ди-Сы.

«Где?» – не понял я.

«В теле Анастасии Августиновны».

А, ну да…

Оглянувшись и убедившись, что не оставляю позади себя никого из приданых мне мастеровых, я шагнул в портал, и в этот момент Настины губы, до того плотно сомкнутые, слабо зашевелились.

– Я… умираю? – едва слышно выговорила девочка – не усилив слух, я бы ее шепот сейчас и не разобрал.

– Нет, это просто небольшая рана, – поспешил заверить ее я.

– А почему тогда так больно?..

– Прости, я не целитель… – виновато пробормотал я. – Боль снимать не умею. Ди-Сы, можете что-нибудь сделать?

«Мог бы – сразу предложил бы, сударь».

– Я умираю, – на этот раз в тоне Любомирской вопрос уже не звучал.

– Нет! – снова заявил я – как сумел твердо.

«Нет», – вторил мне фамильяр, и ему я, уже похолодевший от ужаса, поверил больше.

Но Настя, похоже, осталась при своем неоптимистичном мнении.

– Молодой князь… – прошептала она. – Раз так… Раз конец… Я должна вам сказать… Я знаю, что вы почему-то считаете меня еще ребенком… Меня это обижает… Обижало… И огорчало… И хочу, чтобы вы знали… Я… Я люблю вас!..

Споткнувшись на ровном месте, я княжну едва не уронил.

– Люблю… – заплетающимся языком продолжила между тем шептать та. – По-настоящему!.. Как об этом в книгах пишут!.. И это не лепет глупого дитяти!.. То есть, наверное, глупого, да – но я вовсе не дитя!.. Меня сам царь Борис чуть себе в жены не взял!.. Но к духам Бориса… Я каждую ночь вижу во сне, как вы… Простите… Как вы меня раздеваете, как целуете, как… Простите… Я все понимаю: вы со Светланой Игоревной… Она красивая… Поэтому я молчала… Не потому, что она красивая, молчала, а не хотела вам ничего ломать… Но теперь вот говорю – чтобы вы знали… Потом из Пустоты не докричишься… Вот… Простите…

Девочка вздрогнула, конвульсивно изогнулась у меня в руках – и резко умолкла. Веки ее, прежде дрожавшие, медленно схлопнулись.

– Нет… – оторопело вырвалось у меня. – Нет!

«Анастасия Августиновна все еще жива – просто лишилась сознания, – поспешил успокоить меня Ди-Сы. – Но поспешите, сударь! Похоже, я ошибся: ее рана и впрямь куда опаснее, чем показалось мне вначале. Пулю, поразившую княжну, отличает не только способность пробивать щит – там есть еще что-то. Что-то весьма нехорошее. Ну да с этим пусть целители разбираются – а вы просто поторопитесь».

Можно подумать, я сейчас нуждался в понукании – и так несся со всех ног!

* * *

Как мне потом рассказала Цой, дежурившая в тот день в лазарете, доставь я к ним Любомирскую тремя минутами позже – и девочку скорее всего было бы уже не спасти.

Но я успел вовремя, а Диана, сразу поняв всю серьезность ситуации, взялась за дело еще в коридоре – пока я, по ее указанию, стаскивал с княжны окровавленное платье, хабаровчанка уже вовсю бомбардировала Настю целительными техниками. А когда пациентку положили на закрепленные на метле носилки, повинуясь какому-то самому мне не до конца ясному порыву, я склонился над ней и поцеловал в пылающий лоб. Так, должно быть, совпало, но именно в этот момент лицо пребывавшей в беспамятстве девочки, до того перекошенное судорогой, вдруг разгладилось, а на губах даже будто бы заиграла тень улыбки.

В ночных грезах, о которых она говорила, мой поцелуй, должно быть, виделся Любомирской несколько иным – но получается, в каком-то смысле сны юной княжны все же оказались вещими…

в которой меня незаслуженно хвалят за предприимчивость

– Как я и обещала, жить будет, – сообщила мне Цой, уже второй раз выйдя из палаты, за дверьми которой полчаса назад скрылись носилки с Любомирской. – Но рана нанесена магией, так что денька три-четыре твоей Насте придется полежать у нас…

– С каких это пор она моя? – вздрогнув, резко спросил я.

– А разве вы не напарники? – удивилась Диана.

– А, ну да, в этом смысле…

Ох… Конечно, просто замечательно, что с княжной все более или менее в порядке, но вот с тем, что она мне наговорила в астральном тоннеле – полагая, что умирает – нам рано или поздно придется что-то делать. Мне тут только любовного треугольника с участием малолетки не хватало! Нет, Настя чудесная девочка, без вопросов – несмотря на все свои детские капризы! И, не побоюсь этого слова, я уже и впрямь ее люблю! Как свою вторую младшую сестру. Даже пару раз, кажется, называл про себя Юлькой. Они ведь и впрямь немного похожи – моя мелкая и… другая моя мелкая. И дело тут вовсе не только в их возрасте. И не во внешности – тут этих двух девочек, конечно, не перепутать. А в чем-то почти неуловимом, астральном, наверное…

К слову, Юлька однажды тоже мне брякнула, что, когда вырастет, выйдет за меня замуж. Но ей тогда лет шесть было, и думала сестренка явно совсем не о том, о чем ныне Любомирская!

А я… Нет, где-то мне Настино признание даже льстило, но в одном княжна была совершенно права: для меня она оставалась ребенком – возможно, как раз во многом из-за этой четкой ассоциации с Юлькой – навеки «мелкой». В романтическом же смысле меня всегда тянуло исключительно к сверстницам – ну, плюс-минус. Так что, если бы даже не Светка…

Стоп! Что значит, «не Светка»?! Какие тут могут быть, к духам, «не»?!! Куда-то меня все-таки не в ту степь понесло…

– А что насчет артефакта? – от души тряхнув головой, дабы очистить ее от всех сомнительных мыслей, деловито спросил я у Цой. – Ну, той пули?

– А что насчет той пули? – пожала плечами Диана. – Нанесенный ею ущерб я локализовала, а сами по себе артефакты – совсем не мой профиль. Отдала тем, кто в теме, пусть разбираются. Если вдруг выяснится что-то важное по части Настиного лечения – мне скажут…

– Понять бы еще, как теперь ставить щит… – пробормотал я.

– Говорю же: это уже не ко мне.

– А к кому?

– Пулю у меня забрал майор Артемьев – ты его должен помнить, он у вас в Федоровском корпусе артефакторику преподавал – так мне, по крайней мере, сказали…

Ну, еще бы не помнить!

– Алексей Михайлович здесь, в кремле? – почему-то удивился я.

– И даже в полной силе.

– И где мне его найти?

– Не знаю, меня он сам нашел, – развела руками целительница. – Спроси у вашего князя Хилкова… Или в приемной Петрова-Боширова уточни, – посоветовала мне она.

– Добро, так и сделаю, – кивнул я.

Уже выйдя из лазарета на площадь, я задумался, куда лучше направиться – к Ивану Ивановичу или и впрямь в приемную ротмистра. Помимо поисков майора Артемьева, к пожилому князю у меня был смежный насущный вопрос: как теперь быть с моим графиком? В оном на сегодня значился еще один продовольственный склад, но учитывая, что я остался без напарницы…

До кучи, эти духовы пули-артефакты…

Еще сидя под дверью Настиной палаты в ожидании новостей от Цой, я велел фамильяру предупредить всех наших насчет нового опасного оружия черни, что мой «паук» добросовестно и сделал, но в ответ никаких указаний мне от Ивана Ивановича не доставил.