– Говорила: нужно идти на миссию! – буркнула Юлька – но, похоже, чисто «для галочки».

– На пороге Пустоты не надышишься, – повторил я ей слова ротмистра.

– Ну, хоть на один лишний вдох… Ой, смотрите! – подорвалась вдруг она.

Воронцова резко обернулась к реке, от наблюдения за берегом которой мы с мелкой так бесцеремонно ее отвлекли, но моя сестренка показывала не туда, а на внутреннюю сторону стены, где, саженях в пятнадцати от нас, по каменным ступенькам неспешно поднималась девочка лет десяти в нелепом перекошенном тулупчике.

– Это же Вероника Ростова, которую мы сегодня утром у черни отбили! – воскликнула мелкая.

– Ну, положим, отбили ее у легионеров не мы, а китайцы… – я несчастную девочку уже тоже узнал.

Несчастную – не только потому, что ей выпала судьба заложницы: как и многие зависшие в «зараженных землях», Вероника утратила магию. По словам ее матери, Марии Ростовой, и тетушки, Анны (фамилия у той была иная, и я ее не запомнил), спасенных вместе с девочкой, сорвалась та еще пару дней назад, на какой-то мелочи – как оно, собственно, обычно и бывает. Обе взрослые женщины остались в силе, но очень переживали, что не уберегли малышку…

А вот сама Вероника, опять же по рассказам матери и тетки, по малолетству сперва даже толком не поняла, что с ней произошло. И лишь позднее до нее стала понемногу доходить вся непоправимость случившегося…

И что теперь? Юная Ростова все наконец осознала – и полезла на кремлевскую стену? Как когда-то Настя Любомирская схватилась за винтовку – у кого что рядом нашлось…

– Она же сейчас спрыгнет! – осенило меня. – Нужно ее остановить!

– Там стража, – показала снова отвернувшаяся от реки Милана на маячившую над лестницей фигуру. – Наверх ее не пустят.

– Она уже достаточно высоко…

– Китайцы… Ты сказал «китайцы»? – невпопад пробормотала тут моя сестренка.

– Что? – не понял я, лихорадочно соображая, как не дать Веронике сигануть с высоты вниз. Может, левитацией подхватить за тулупчик? А если она из него тупо вывалится? – При чем тут китайцы, она же вот-вот шагнет в пропасть!

– Нет, тут совсем другое… – завороженно прошептала Юлька. – Она не станет прыгать… Она… – мелкая вдруг вскинула руку с фигой, явно целя в девочку на лестнице.

– Обалдела?! – удар пришелся в спешно выставленный Миланой щит – и однорукая молодая графиня управилась быстрее меня – я, как всегда, не ждал от сестренки подвоха.

– Вы не понимаете! – воскликнула Юлька. – Надо… Духи, поздно!

Слова мелкой потонули в грохоте взрыва. Словно тряпичных кукол нас троих отшвырнуло вдоль валганга[1], к кургузой кремлевской башне – и это еще в последний момент Юлька, и впрямь единственная из всех каким-то образом догадавшаяся, что сейчас произойдет, прикрыла нас щитом.

Когда – уже через пару секунд – я вскочил на ноги, ни Вероники Ростовой на лестнице, ни самой лестницы, ни участка стены, к которому та примыкала, уже не существовало: во всю высоту защитного периметра убежища зиял провал в добрую дюжину саженей шириной.

[1] Верхняя часть крепостной стены – так называемый, «боевой ход»

в которой я сижу в «ложе»

Никто, кажется, до сих пор мне прямо этого не говорил, но я и сам давно догадался, что белокаменная кремлевская стена – не просто памятник архитектуры, а мощнейший защитный артефакт. Вот только, как выяснилось теперь, принципиален тут был именно замкнутый контур. И нарушив целостность периметра, устроенный Вероникой Ростовой взрыв урезал силу стен убежища в разы, если не на порядок.

– Кто бы мог подумать: живая бомба! – сокрушенно покачал головой князь Хилков.

– Мы должны были подумать! – угрюмо бросил Петров-Боширов. – Просто обязаны были!

– Юля, как вы догадались, что вот-вот произойдет взрыв? – обратился Иван Иванович к мелкой.

Мы с сестренкой, а также Милана, находились сейчас в кабинете ротмистра, куда Александр Русланович также срочно вызвал Хилкова, специалиста по артефактам майора Артемьева и командующего кремлевским гарнизоном поручика Терентьева. Двое последних, впрочем, пока помалкивали – как, собственно, и мы с Воронцовой.

– По глазам Вероники, – ответила Юлька князю. – Они были… Не знаю, как описать, чтобы было понятно. Но раньше я уже видела такие. В Южном Шаолине. И когда Володя упомянул про китайцев…

– И девочку, и ее мать с теткой мы, разумеется, проверяли, – повернулся Иван Иванович к Петрову-Боширову. – Никаких признаков китайской присяги выявлено не было!

– Значит, плохо проверяли, – буркнул ротмистр.

Хилков лишь развел руками: что смогли, мол – сделали.

– Это не присяга, – пришла ему на помощь мелкая. – Несколько другое… В каком-то смысле – даже совсем наоборот. В монастыре среди учеников ходили разговоры: типа, кто откажется принести присягу, того взломают и превратят вот в такую живую бомбу. Внешне человек будет выглядеть обычно – если не считать того, что утратит магическую силу. Но однажды получит приказ – и подорвет себя. Ну и всех, кто окажется вокруг – вместе с собой.

– Даже не слышал никогда ни о чем подобном, – скривился Александр Русланович.

– А я вот хотя и слышала, но всерьез не воспринимала, – вздохнула моя сестренка. – Думала, это нас просто пугают, чтобы ни у кого и мысли не возникало отказаться от присяги… А оно вот как, оказывается…

– Знаете, Юлия Леонидовна… – как-то нехорошо прищурился тут на мелкую ротмистр. – Думаю, нам нужно вас хорошенько расспросить – обо всем, что вы слышали и видели в этом своем удивительном монастыре. Стоило, конечно, сделать это давным-давно, но лучше поздно, чем никогда…

– А давным-давно меня уже расспрашивали, – заявила девочка. – Приходили двое из Конвоя, полдня напролет… вопросы задавали, – по лицу у нее пробежала тень – не иначе, воспоминания о себе офицеры императорской охраны оставили у моей мелкой не самые светлые. Хотя чему тут удивляться-то?

– Это когда такое с тобой случилось? – нахмурившись, спросил я у Юльки.

– Месяца полтора назад, вас со Светой тогда дома не было, – подняла на меня глаза сестренка. – Афанасия с Феклой тоже – ты им в тот день выходной дал.

– Что ж ты мне ничего не рассказала? – недовольно поинтересовался я.

– Не хотела зря расстраивать.

– То есть было от чего расстроиться? И…

– Господин прапорщик, заботливым старшим братом побудете позже, – строго прервал меня Александр Русланович. – Увы, Юлия Леонидовна, Собственный Его Императорского Величества Конвой не слишком охотно делился с нами добытыми сведениями, – уже гораздо мягче проговорил он мелкой. – Так что придется нам с вами ту беседу повторить…

– Да, конечно, я готова, – кивнула моя сестренка прежде, чем что-либо успел сказать по этому поводу я.

– В таком случае, поспешим! – заявил Петров-Боширов. – Ключ ведает, сколько времени нам еще дадут китайцы…

* * *

Как это кому-то ни покажется странным, времени нам китайцы дали ровно столько, сколько и обещали ранее в своем ультиматуме. Хватило и ротмистру с Юлькой вдоволь наговориться, и выявить затем в убежище аж трех шпионов под тщательно замаскированной китайской присягой – не знаю уж, благодаря полученной от мелкой информации или просто в текущем режиме (сестренка и сама не могла с уверенностью сказать, ее ли тут заслуга). А еще мне удалось выкроить пять минут и таки свести Ди-Сы с Любомирской. Увы, отчасти Настины страхи подтвердились: помочь ей с магией у моего фамильяра не получилось, однако «паук» предположил – а Цой с готовностью подтвердила – что дело тут могло быть в недоведенном еще до конца курсе лечения.

Утром накануне наступления срока ультиматума мою бывшую напарницу из лазарета попросили – пришел приказ освободить койки под будущих раненых, ожидавшихся, похоже, в немалом количестве. Перед досрочной выпиской княжну в последний раз накормили полноценным завтраком – отныне как негодной к службе Любомирской полагалась лишь половина стандартного пайка. Впрочем, до обеда – сытного, нет ли – всем нам сегодня нужно было еще дожить…