И он падает и падает, полностью оглушённый тишиной, не чувствуя тела и не слыша даже собственного крика. А, может быть, так тихо потому, что он давно сорвал голос, разодрав горло до крови и она теперь хлещет, заливая весь мир вокруг красным.
— Эй, ты живой? Страшно что ли? — перекрывший свист ветра громкий голос над самым ухом вывел из ступора. — Не бойся, держу крепко, — и в подтверждение своих слов Сюэ Ян стиснул за плечи ещё сильнее. Только спокойнее от этого не стало. Совсем нет.
Три дня и три ночи добирались они до места, потому что к исходу второго дня, когда уже преодолели большую часть пути, Вэй Усянь всё-таки потерял сознание.
Вторую ночь они провели в лесу. Сюэ Ян развел костер и, оставив Вэй Усяня присматривать за огнём, ушёл на охоту. Вернулся с несколькими кроличьими тушками. Пока жарилось мясо, он смотрел на огонь и скалился своей жуткой, клыкастой улыбкой. В отблесках пламени казалось, что его красивое лицо всё время менялось, пляшущие вокруг тени оглаживали бледную кожу дрожащими пальцами, растягивая губы в кривую усмешку. Вэй Усянь не мог отвести взгляда от нового знакомого. Может быть, тот вовсе и не знал Старейшину? Может быть, бродячий заклинатель всё придумал и ему просто нужен друг? Может быть, Сюэ Ян тоже чувствует себя одиноким и испуганным?
— Остальную часть пути пройдём по земле, Сяо Вэй.
За два дня пути Сюэ Ян успел рассказать о своих скитаниях, о голодном детстве, о том, как потерял палец, о том, что считал Старейшину Илина учителем, что человеческая молва лжива и многие легенды врут, о том, что из памяти стираются лица, помыслы искажаются, а реальные деяния подменяются вымыслом.
— Дагэ, ты действительно его знал? — когда мясо, наконец приготовилось и настало время ужина, Вэй Усянь с удовольствием впился зубами в сочную мякоть. Сок потек по губам, подбородку, капая на пальцы и с них — на землю. Он чувствовал себя почти взрослым и сильным. А ещё — способным принимать решения. — Каким он был?
Вэй Усянь не стал пояснять, о ком речь, но его поняли и так.
Сидевший напротив Сюэ Ян довольно щурился на языки пламени костра, тоже с аппетитом поглощая мясо:
— Не таким как все, — показалось, он хотел добавить что-то ещё, но замолчал.
Вэй Усянь подождал немного, поняв, что продолжения не будет, спросил снова:
— А каким?
Сюэ Ян перевёл взгляд с пламени на Вэй Усяня и почти опалил взглядом ярких, сияющих глаз:
— Безумным? Талантливым? Бесстрашным? Жутким? Сильным? — он пожал плечами, — не знаю. Он выделялся.
— Он совсем ничего не боялся?
— Понятия не имею. Мы не настолько были близки. Но бояться — это нормально. Главное, не показывай страх врагам, Сяо Вэй. И однажды ты всех их убьёшь.
У Вэй Усяня не было врагов, и убивать он никого не собирался. Он просто хотел узнать тайну своего рождения.
— А человек, про которого ты рассказывал, он хорошо знал Старейшину? Он действительно знает, кто я такой?
Смачно обсосав последнюю оставшуюся косточку, Сюэ Ян бросил её в костёр.
— Скоро узнаешь. Завтра выходим до восхода солнца, время поджимает. Ложись спать, учите… Сяо Вэй.
Пытаясь устроиться на жесткой холодной земле и закутываясь в одеяло, Вэй Усянь думал, что Сюэ Ян странный, что приключение может оказаться вовсе не таким увлекательным, как казалось, что он может узнать о себе такое, что ему совсем не понравится и что всё-таки правильно, что он оставил дяде Чэну письмо. Только как смогут ли его найти? И станут ли вообще искать? Иногда казалось, что дядя Чэн вздохнёт с облегчением, если Вэй Усяня вдруг не станет. Цзинь Лин… у него уже своя взрослая жизнь, друзья, ночные охоты. Глава клана Не, возможно, будет о нём вспоминать, но у него столько важных дел, что долго горевать будет попросту некогда.
Лаоши… при мысли о нём сердце сжалось. Ему и так несладко. Вэй Усянь старался никогда его не огорчать, чтобы хоть немного смягчить ту боль, которую Хангуан-цзюнь прятал за всегда невозмутимым выражением прекрасного лица. Но, чтобы там ни случилось в прошлом, Вэй Усянь точно видел, что иногда, когда они были вместе, лаоши улыбался. Не так, как обычные люди, не губами, а глазами. И тогда эта боль почти проходила. Он точно это видел. И что будет, если с Вэй Усянем что-то случится? Боли станет ещё больше?
Вздохнув, Вэй Усянь наконец устроился спиной к огню, лицом к покрытым тьмой кустарникам. Не то, чтобы он боялся темноты, но так надёжнее. Мысли в голове ворочались тяжело, будто нехотя. Он думал, что несмотря на очевидную поспешность и сомнительность его поступка, он не мог упустить возможность узнать хоть что-то о своём происхождении, о том, чего боятся все его дяди и как это связано со Старейшиной Илина. Он много раз пытался спросить, но так и не получил ни от кого из них хоть какого-то вразумительного ответа. Дядя Чэн злился, шишу Хуайсан ускользал, каждый раз бросая непонятные намёки и обещания, а в глазах Хангуан-цзюня появлялось больше боли. И, в конце концов, Вэй Усянь перестал спрашивать.
К исходу следующей ночи они вошли в город. И это был конец их пути.
Сюэ Ян сказал, что он носит название — город И.
— «И» как в слове «рыцарство»? — спросил Вэй Усянь, пока они, миновав густые заросли кустарников возле последней встретившейся им деревни, шли по широкой тропе.
Сюэ Ян ухмыльнулся:
— Не совсем. Иероглиф верный, но значение — нет. «И» не как в «рыцарство», а как в «похоронный дом».
Хотя дорогу сплошь покрывали острые осколки булыжников и глубокие рытвины, Сюэ Ян шёл уверенно, а когда к утренним сумеркам добавился клубящийся туман, взял Вэй Усяня за руку. И скоро эта рука осталась единственным, что связывало с реальностью. Окружающий мир окончательно утонул и захлебнулся в тумане. Солнце так и не взошло, оставшись где-то там, за плотным слоем парящей мглы.
В конце концов, они вошли в город через слишком старые, обветшалые ворота со скрипящими створками дверей. В воздухе не чувствовалось ни малейшего ветерка, створки стояли недвижимыми, но почему-то издавали странный высокий дребезжащий звук. Проходя через них, Вэй Усянь старательно избегал прикосновения к рассохшемуся дереву, покрытому облупившейся красной краской.
Оказавшись внутри, он перестал видеть вообще хоть что-нибудь кроме плотной пелены тумана. Город казался мёртвым: ни человеческих голосов, ни лая собак или пения птиц. Казалось, даже время здесь замерло. Вдруг именно так выглядит посмертие?
Вэй Усянь поёжился.
— Как мы найдём нужный дом в таком тумане? — шёпотом спросил он.
— Тс-с-с! — послышалось рядом. Сюэ Ян предупреждающе сжал его ладонь.
Вэй Усянь испуганно замолчал. Показалось, что в глубине города послышались голоса. Но туман заглушал все звуки, и понять, что именно происходит на таком расстоянии было невозможно.
— У нас гости, — тихо прошептал Сюэ Ян. — Это хорошо, мы их ждали.
— Мы? — удивлённо переспросил Вэй Усянь.
— Пойдем, познакомлю тебя с даочжаном.
Он уверенно шёл сквозь густой туман, словно ему вообще не требовались глаза, чтобы видеть, куда идти. Одинокий мрачный дом, стоящий в отдалении, выплыл из паров тумана, словно большая лодка. Открыв тихо скрипнувшую верь, Сюэ Ян перешагнул высокий порог и:
— Даочжан, я дома. Я привел к тебе учителя Вэя, он поможет, — его лицо осветила счастливая почти детская улыбка, глаза сияли, когда он смотрел на гробы, стоящие вдоль стен прямо на земляном полу. Крышка одного из них была открыта, к нему они и направились.
Внутри в позе вечного покоя лежал молодой мужчина в белоснежном облачении заклинателя. Наверняка при жизни его считали красивым, но даже сейчас с обескровленными губами и закрывавшей половину лица провалившейся на пустых глазницах белой повязкой его черты поражали изящностью и утончённостью.
Наверное, это и был тот самый момент, когда стоило испугаться. Вместо того, чтобы привезти к заклинателю, который мог рассказать правду о его происхождении, Сюэ Ян завел в безлюдный город к безглазому мертвецу. Речь бродячего заклинателя становилась всё более бессмысленной, а сам он выглядел совершенно безумным. Коснувшись ладонью щеки лежащего в гробу мужчины, он продолжать о чём-то с ним тихо разговаривать. Это выглядело не просто дико и странно, но и совершенно неуместно, по крайней мере Вэй Усянь почувствовал себя неловко и поспешил отвернуться, так, словно бы увидел что-то не предназначающееся для глаз посторонних.
