Отношения между дядями складывались непросто. Вэй Усянь подозревал, что дядя Чэн, представься ему такая возможность, с удовольствием избавился бы и от лаоши Ланя и от шишу Хуайсана. К счастью, он не мог. В случае с Не Хуасаном — гуль его знает почему. А вот результат схватки с Хангуан-цзюнем предсказать трудно. Глава ордена Юньмэн Цзян, конечно, один из самых сильных заклинателей мира, но даже при всём своём бурном воображении Вэй Усянь не мог представить, что кто-то из ныне живущих сможет одолеть Хангуан-цзюня. Если даже Старейшина Илина не смог…

Тряхнув головой и отгоняя непрошеные мысли, Вэй Усянь что есть мочи помчался к пристани, где лаоши Ланя уже встречал дядя Чэн. Лучше не оставлять их вдвоем. На всякий случай.

Добежав до берега, он сразу почувствоал сгустившееся напряжение, словно внезапно перенесся из душного конца лета в стылую зиму. Казалось, еще немного и даже озеро заледенеет. Оба дяди стояли на пристани и молча смотрели друг на друга. Вэй Усянь остановился, внимательно изучив лицо сначала одного потом другого, но, так и не найдя ничего необычного, осторожно подергал Хангуан-цзюня за белоснежный рукав ханьфу.

— Лаоши Лань?..

Дядя обернулся и его светло-золотистые глаза потемнели в один миг, а затем, почти сразу же растаяв, снова стали кристально-прозрачными. А ещё — Вэй Усянь снова увидел! — уголок губ едва заметно дёрнулся. Вэй Усянь с самого детства научился распознавать эту полуулыбку. Странно и в то же время хорошо, что больше никто никогда её не замечал. Этот секрет Вэй Усянь оставил только для себя. Губы сами собой растянулись в ответной радостной улыбке, и он, со всей силы прижавшись и обхватив лаоши Ланя за талию, уткнулся куда-то ему в живот.

— Я соскучился!

— Вэй Ин… — раздалось в ответ.

Шипение позади точно принадлежало дяде Чэну, но сейчас, когда большие теплые ладони аккуратно гладили его по макушке, расправляя наверняка растрепанные во все стороны вихры, это не имело никакого значения. Вэй Усянь чувствовал себя безоговорочно счастливым.

Он думал, что просто невозможно стать ещё счастливее, но ошибся. Когда лаоши Лань взял его с собой на ночную охоту, Вэй Усянь ощутил, как в груди расцветает что-то прекрасное, словно распустился цветок лотоса. Потому что ночная охота с Хангуан-цзюнем — это мечта любого заклинателя, тем более, если ему всего восемь лет. О чём ещё мечтать, если он мог учиться у лучшего и прекраснейшего из бессмертных, слушать завораживающую мелодику струн его гуциня, смотреть, как он сражается с тёмными тварями, пускай это были всего лишь — из-за присутствия Вэй Усяня — неповоротливые и совсем не страшные ходячие мертвецы.

Дышать теплым озёрным воздухом, возвращаясь в Пристань Лотоса поутру после ночной охоты, искоса смотреть на безупречную осанку, каждый раз тоже невольно распрямляя спину, рассказывать о своих достижениях за то время, пока они не виделись, забегать вперед и снова возвращаться к лаоши, вышагивающему в высокой колкой и сырой от росы траве, дёргать за рукав безупречной белизны — ничего лучше и больше придумать нельзя. Ровно до того момента, пока дядя не достал из рукава флейту.

— Это… мне? — прошептал Вэй Усянь, разом потеряв голос от восторга.

Сердце заколотилось быстро-быстро, словно бы он только что проплыл половину озера наперегонки с Цзинь Лином. Может быть, от того, что распустившийся раньше в груди цветок лотоса превратился в бескрайнее и глубоко цветущее озеро? Дыханье перехватило и в носу защипало — Вэй Усянь торопливо потёр глаза на всякий случай — не хватало ещё пустить слёзы, как какая-то девчонка.

— Показалось, тебе понравится. Могу научить техникам Гусу Лань.

Наплевав на свой чумазый вид, перепачканные с ночи руки и лицо, Вэй Усянь кинулся в объятья своего невероятного белого облака, которое — он точно знал — принадлежало только ему.

Ощущение бесконечного, как небо, яркого, как солнце и захватывающего, как сильный ветер счастья продолжалось до самого вечера. А потом, он долго не мог уснуть, ворочаясь на влажных от жары простынях, слушая шумное сопение и сонное бормотание Цзинь Лина. Промучившись слишком долго, чтобы сохранить терпение, он понял, что просто больше не может находиться в душной комнате.

Цикады захлёбывались ночными трелями, странным образом делая сырой воздух еще более вязким и тяжёлым. Хотелось хоть какой-то прохлады, и он, недолго думая, направился в сторону озера. Хотя дядя Чэн не разрешал купаться по ночам, сейчас это показалось правильным решением.

Он услышал голоса задолго до того, как дошёл до пристани.

— Нет повода для беспокойства. Он ещё не сформировал золотое ядро, — голос лаоши Ланя, как всегда звучал спокойно и уверенно.

— Замечательно! Ты меня успокоил! Расходимся! — а вот дядя Чэн, казалось, вот-вот воспламенится.

Вэй Усянь споткнулся и чуть не полетел носом вперед. Юркнув в ближайшие кусты, он затаился, стараясь даже не дышать. Совсем не хотелось быть обнаруженным за таким недостойным занятием, как подслушивание.

— Зачем ты подарил ему флейту?

— Буду обучать мелодиям. Он станет могущественным заклинателем, как и должен…

— Кому должен? Может быть, как раз и не стоит? Может быть, он сможет избежать ужасных ошибок хотя бы теперь!

Вэй Усянь замер, показалось, что резко похолодало, его словно окунуло сырым туманом. О ком они говорят?

— Это Вэй Ин. Ты правда думаешь, он сможет чего-то избежать? — на этот раз в голосе лаоши звучало что-то слишком похожее на грусть.

Он расстроил и разочаровал дядю? Сделал что-то не так? В чём-то провинился, а ему не сказали? Вэй Усянь почти набрался решимости выйти и спросить, в чём его вина, когда услышал ответ дяди Чэна:

— О, хорошо, что ты напомнил, кто этот ребёнок, а то я как-то забыл, кого воспитываю! Учти, я буду внимательно наблюдать, и, если что-то пойдет не так…

— Смогу защитить… — тихо, но уверенно ответил лаоши Лань.

Холод окутал все тело, забрался под одежду, заскреб когтистыми лапами по коже, безжалостно сдирая и пытаясь добраться до внутренностей, до самого сердца, сейчас испуганно колотившегося в попытках согреть коченеющее тело. Горло перехватила ледяная рука, не позволяя вздохнуть. Самые страшные кошмары вдруг показались вовсе не такими жуткими, даже тот, где он падает в бесконечную пропасть в полной тишине.

Дяди скрывают от него какую-то тайну? Возможно, это связано с его родителями? Шишу Хуайсан рассказывал, что они были бродячими заклинателями и погибли на ночной охоте.

Но почему тогда три таких разных могущественных заклинателя из трёх великих орденов стали его дядями? Чего опасается глава ордена Юньмэн Цзян и от кого хочет защитить Хангуан-цзюнь?

Так впервые за восемь лет Вэй Усянь задал себе эти вопросы и не нашёл ответов. Безмятежное счастье померкло, а в его мире появилась первая трещина.

Комментарий к 1 глава (3 недели – 8 лет)

ВАЖНО: Мы понимаем, что довольно странно для трёх не самых глупых людей Поднебесной назвать ребенка, которого они хотят скрыть от мира, тем же именем, под которым его многие знали в прошлой жизни.

У нас было несколько вариантов того, как избежать этого бага, но ни один меня не устроил. Поэтому давайте оставим этот момент в качестве авторского допущения и своеволия. Разумеется, было бы логичнее дать Вэй Усяню совсем другое имя. Но для меня Вэй Усянь – всегда Вэй Усянь).

Кроме того, властью, данной мне шизофренией, Цзян Чэн с самого начала подозревает о чувствах, которые Лань Ванцзы испытывал ко взрослому Вэй Усяню.

========== 2 глава (12 лет) ==========

Комментарий к 2 глава (12 лет)

Я старалась уложиться в рамки каноничных характеров персонажей. Но всё-таки нужно признать, что определённый ООС присутствует – в большинстве случаев, так или иначе, обоснованный изменениями в повествовании после перерождения Вэй Усяня. Однако для Сюэ Яна у меня такого оправдания нет. Кроме того, что я его всё же идеализирую. К сожалению, не настолько, чтобы изменить его судьбу в рамках этой истории.