Четыре года спустя. Пристань Лотоса.
Немало я над ними пролил слез,
Склоняясь ниц у камня гробового.
Но, видно, рок на время их унес —
И вот теперь встречаемся мы снова.
Главной проблемой, которую предстояло решить — скрыть всё от Цзинь Лина, который как раз приехал погостить в Пристань Лотоса из Башни Кои. Тот уже давно считал себя слишком умным и взрослым, из-за чего и приобрёл отвратительную привычку раздавать подзатыльники налево и направо. Особенно, когда дядя Чэн не видел. Но при этом шисюн обладал каким-то животным чутьём на любые проделки Вэй Усяня. Можно подумать, это не он ещё совсем недавно с удовольствием принимал участие во всех приключениях. А сейчас — представьте себе! — старательно делал вид, что все эти детские забавы ему не интересны. Сидел бы в своём Ланьлин Цзине и не лез к нормальным людям!
Стоило только организовать ночное купание с шиди или отправиться собирать лотосы вместо медитации, как он тут же появлялся, будто призрак из воздуха, со своими угрозами и мрачным выражением лица. Вэй Усянь подозревал, что шисюн втайне тренируется перед зеркалом поджимать губы и хмурить брови, копируя дядю Чэна. Хотя, конечно, даже под страхом смерти никогда в этом не признается. Оставалось надеяться, что его не перекосит однажды, а то никто не выйдет за него замуж, и он будет до самой старости надоедать Вэй Усяню. Очень удручающая перспектива.
Вернувшись после летнего обучения в Гусу Лань, он окончательно зазнался и перестал хоть как-то себя контролировать. Стал важным, как фазан, и теперь самостоятельно ходил на ночные охоты со старшими учениками Ланьлин Цзиня и других орденов. Вэй Усянь слышал, как Цзинь Лин рассказывал дяде про новых друзей из Гусу Лань и, конечно, завидовал. Сам он пока мог только мечтать провести целое лето рядом с Хангуан-цзюнем. Дядя Чэн не отпускал его больше, чем на несколько дней. Теперь-то Вэй Усянь знал — тот очень боялся. И скоро станет понятно, чего именно.
Накануне двенадцатого дня рождения произошло настоящее чудо. Ничто иное как счастливые обстоятельства свели его с человеком, который сможет пролить свет на тёмную историю его появления в этом мире.
Всё изменилось одним ничем непримечательным осенним утром, когда Вэй Усянь набрал себе несколько сладких булок у торговцев перед входом в Пристань Лотоса. Продавцы отдавали «юному господину Юньмэн Цзяна» товар бесплатно, хотя дядя Чэн потом всегда расплачивался. Усевшись на гладкий тёплый камень, чтобы под ещё ласковыми солнечными лучами спокойно насладиться законной добычей, он откусил от булки добрую половину и вдруг почувствовал на себе взгляд.
Бродячий заклинатель казался голодным. Вэй Усянь понятия не имел, как понял это, сам никогда не голодал, но какое-то внутреннее чувство — интуиция, чутьё? — подсказало, что именно так смотрят люди, которые хотят есть. Молодой господин выглядел истощённым, слишком бледным и бросал взгляды исподлобья, украдкой, будто боялся, что его заметят. Под слегка опухшими и покрасневшими глазами залегли сумрачные тени, щёки впали, отчего острые скулы выглядели словно вырезанными из камня.
Вэй Усянь широко улыбнулся, коротко поклонился и протянул руку с зажатым в ней пирогом.
— Сяохоцзы…{?}[Обращение к молодому человеку 20-30 лет]
Заклинатель замер, словно готовился сбежать в любой момент, если вдруг обнаружит опасность. Склонив голову набок, отчего стал походить на большого и, честно признаться, опасного щенка, он внимательно изучал Вэй Усяня.
— Угощайтесь, сяохоцзы! — Вэй Усянь чуть напрягся — не то, чтобы он боялся собак, просто лошади, например, ему нравились гораздо больше. Он махнул рукой с зажатой в ладони булкой, предлагая угощение, и наконец увидел ответную улыбку. Та буквально расцвела на лице молодого господина, вмиг превратив его из забитого бродяжки в красивого юношу. Его даже не портили острые, почти звериные клыки, а ямочкам на щеках так и вовсе могла позавидовать любая молодая госпожа.
Всё-таки решившись забрать булку, заклинатель устроился рядом прямо на земле и жадно впился зубами в сочную ещё тёплую мякоть.
Сидя на высоком камне, Вэй Усянь болтал одной ногой и, уплетая пирог со сладким рисом, искоса поглядывал на соседа.
— Я — Вэй Усянь, — решил он всё же попробовать завязать знакомство, тем более, что, похоже, заклинатель, расслабился, откинулся спиной на тот же камень и поглощал угощение, довольно щурясь на тёплое солнышко.
— Сюэ Ян, — представился он, не оборачиваясь. — А Вэй Усяня знает каждый, кто помнит Старейшину Илина.
Сердце пропустило удар, а потом понеслось вскачь, словно обезумевший жеребец.
— Ты знал Старейшину Илина? — голос сорвался, из горла вместо человеческой речи вырвался высокий фазаний курлык. Так у Цзинь Лина в последнее время голос иногда «давал петуха», особенно, когда тот злился. Вэй Усянь слышал, как старшие говорили: «Молодой господин вошёл в пору взросления». Возможно, настало и его время повзрослеть?
Некоторое время собеседник не отвечал — дожёвывал булку, задумчиво глядя вдаль, на вершины холмистых гор Юньмэна, скрывавшие своими синевато-зелёными силуэтами горизонт. Потом поднялся, отряхнул крошки с чёрного ханьфу, поднял меч, который поставил возле камня, и, уже развернувшись в сторону дороги, бросил через плечо:
— Тебе говорили, что вы с ним — на одно лицо? — добавил. — Спасибо за угощение, — и неспешно направился в сторону деревни.
Несколько мгновений Вэй Усянь ошарашено смотрел в удаляющуюся спину, затем вскочил на ноги, выронив ставшими ненужными сладости, и бросился вдогонку.
Два дня спустя у Вэй Усяня уже был план.
Удача оказалась на его стороне — Цзинь Лин отправился на ночную охоту, а от дяди Чэна улизнуть намного проще.
После того, как шиди заснули, Вэй Усянь собрал в узел тёплое покрывало — когда до его дня рождения остаётся всего несколько дней, ночи обычно становятся всё холоднее — немного еды, денег и подаренную лаоши флейту. Вполне довольный собой, он успел выскользнуть из дома с наступлением часа тигра {?}[с 03:00 до 05:00]. Сразу за воротами Пристани Лотоса его должен ждать новый друг.
— Дагэ? — оказавшись в полной темноте на дороге, ведущей к ближайшей деревне, он несколько подрастерял уверенность. К счастью, почти сразу из тени деревьев навстречу ему шагнула быстрая тень.
Склонив голову на бок, Сюэ Ян улыбнулся — улыбка делала его не просто привлекательным, а совсем юным, почти ровесником Вэй Усяня.
— Сяо Вэй… — слегка склонившись в приветственном поклоне, Сюэ Ян окинул его внимательным взглядом. — Ты уверен?
Вэй Усянь так энергично закивал, что голова чуть не слетела с плеч. Хотя прямо сейчас не был уверен ни в чём. Более того, уверенность таяла с каждым вдохом. То, что ещё вчера виделось таким правильным, сегодня вдруг показалось чем-то очень сомнительным: и ночной побег с новым другом, и загадочный отшельник, который знает всё о наследии Старейшины Илина и о том, как связан с великим темным заклинателем Вэй Усянь.
Всё-таки, наверное, хорошо, что в самый последний момент, он решил оставить письмо для дяди Чэна, в котором рассказал о Сюэ Яне и своем плане. Единственное, о чём не упомянул — куда именно они собирались отправиться, потому что и сам не знал. Сюэ Ян обещал, что полет на мече займет два дня.
Лететь было страшно. Не то, чтобы Вэй Усянь никогда не летал — и с дядей Чэном, и с шишу Хуайсаном и, конечно, с Хангуан-цзюнем. Но каждый раз внутри что-то сдавливало холодом и словно приводило в движение тяжёлые камни, спрятанные внутри тела. Камни ворочались с глухим скрежетом, перетирая в труху внутренности и самого Вэй Усяня. Но с Сюэ Яном полёт почему-то ещё и отдавал каким-то вязким, липким кошмаром, похожим на те, что иногда снились в плохие ночи. Казалось, что вот сейчас, ещё чуть-чуть и, как во сне, его сбросят вниз. А лететь далеко-далеко, к чёрной земле, полной страшных мертвецов и призраков. Он знает, что после падения — неотвратимого и очень страшного — уже не будет дороги назад.
