Но, несмотря на почти полностью восстановленную картину как прошлой, так и нынешней жизни, ощущение, что ему чего-то не договаривают всё равно осталось. Впрочем, от Не Хуайсана другого ждать не приходилось. Наверняка что-то утаил — по другому не умел.
Цзинь Лин смотрел пристально, словно пытался проникнуть под кожу, заглянуть в душу. Вэй Усянь обречённо вздохнул, повернулся, махнул скучающему мальчику-прислуге, попросил принести вина. Когда шустрый мальчишка разлил по пиалам ароматно пахнущее цветочное вино, Вэй Усянь сделал глоток и снова посмотрел в глаза брату:
— Как дядя?
— Спасибо, что спросил, — криво улыбнулся Лин-сюн. — Всё ещё злится на тебя за то, что ушёл. В тот день кричал так, что сорвал голос. Половина деревьев в той роще погибли под ударами Цзыдяня, когда твой… Призрачный Генерал рассказал про золотое ядро, которое ты… он отдал дяде. Ты же знаешь?
— Знаю, — кивнул Вэй Усянь. — Но не помню, конечно. Как он к этому отнёсся?
Цзинь Лин задумчиво поскрёб пальцем едва заметный потёк краски на пиале, затем ловко подхватил её двумя пальцами и выпил содержимое в один глоток.
— Кричал. Не верил. Ругался. Потом, мне кажется, смирился. Однажды ночью… — он замолчал, словно не решаясь продолжать, потом всё-таки закончил: — похоже, я слышал, как он плакал.
— Мне жаль, — тихо произнёс Вэй Усянь.
— Мне тоже.
Они замолчали, каждый по-своему переживая прошлое. В таверне в этот час набилось много народу, к вечеру здесь собралась едва не вся деревня. На двух заклинателей косились, но подходить не решались — слух о побеждённом демоне уже разнёсся по округе.
— А лаоши? — всё-таки не выдержал Вэй Усянь.
Цзинь Лин так знакомо закатил глаза, что Вэй Усянь не смог сдержать улыбку.
— Кто о чём! Я давно его не видел, но… — он пристально посмотрел на Вэй Усяня и добавил: — Дядя сказал, Хангуан-цзюнь самый терпеливый человек на свете. Он девятнадцать лет тебя идиота ждёт. А ты всё никак не поймёшь, чего хочешь…
Шесть дней спустя. Облачные Глубины.
Это неправда — Вэй Усянь слишком хорошо понимал, чего хочет. Вернее — кого. Но как можно сказать о чувствах тому, кто практически его воспитал? Конечно, не как дядя Чэн, но всё же для лаоши он долгое время был просто ребёнком.
Он много думал и понял, что с самого детства не воспринимал лаоши, как родственника, отца или дядю. Хангуан-цзюнь всегда был кем-то… чем-то недостижимым, нереальным, почти неземным. Сейчас же, прекрасно зная, кем являлся в прошлой жизни и как к нему тогда относился лаоши, Вэй Усянь не был уверен, что окажется нужным со своими чувствами. Что если — он всего лишь тень прошлого? Напоминание о несчастной, неудачной любви, о боли и разочаровании, которое принёс слишком многим? О несбывшемся и о том, что уже никогда не случится?
Вэй Усянь с лёгкостью прошёл барьер Облачных Глубин — значит, его жетон по-прежнему действует. Осознание этого, растопило несколько ледышек в груди. Стало чуть теплее, хотя его всё равно трясло.
Он сам не знал, что собирается сделать. Просто после разговора с братом вдруг понял — время пришло. Столько лет в прошлой жизни, и почти столько же в этой он был один, чувствовал себя одиноким, словно его пустили сюда временно, и он изо всех сил, отчаянно пытается понравиться всем, заслужить любовь и доверие, найти друзей. Но что-то очень важное всегда ускользало, что-то, чего он так и не получил в прошлом и что просто обязан попробовать обрести в этой жизни.
Мелькнувшая меж сосен статная фигура в белом вмиг остановила дыхание, но спустя бесконечное мгновение-осознание сердце запустилось вновь. Как всегда, очень похожий, но другой. И снова, как два года назад почти та же сцена. Вэй Усянь несется по дорожкам Облачных Глубин, Цзэу-цзюнь встречается ему на пути.
— Молодой господин Вэй, вы вернулись?
— Цзэу-цзюнь, — на этот раз почтительности в его поклоне куда больше. Спешить некуда, он знает, что на этот раз будут сказаны все слова. Именно поэтому немного страшно, так что хорошо, что его останавливают. — Я хочу увидеться с лаоши. Мне нужно с ним поговорить!
Вероятно, с его голосом что-то не так. Глава ордена Гусу смотрел пристально, будто пытался разглядеть что-то неведомое, кого-то из прошлого, наверное. Кто бы знал, как Вэй Усянь устал от подобных взглядов.
— Ванцзы отправился в Нечистую Юдоль с визитом, он обещал вернуться через несколько дней, но… — Лань Сичень не договорил, но они оба поняли — Хангуан-цзюнь вернётся раньше, едва узнает, что Вэй Усянь появился в Облачных Глубинах. А то, что он поймёт — сомневаться не приходилось. Он никак не ощущал следящий талисман, но знал, что тот работает.
— Пойдёмте, я провожу. Разместим вас недалеко от Ванцзы. Думаю, он скоро появится, и вы сможете обо всём поговорить.
Вэй Усянь кивнул — ответить было нечего, да и не за чем. Некоторое время они молча шли по привычно-идеальным дорожкам Облачных Глубин. Пока наконец глава ордена снова не нарушил молчание.
— Я слышал, вы в последнее время путешествовали…
Вэй Усянь вдруг почувствовал нечеловеческую усталость. Ему совсем не хотелось вести светскую беседу, подбирать слова, улыбаться. Он просто хотел дождаться лаоши и спросить… он пока не решил, что и как, но он обязательно разберётся.
— Цзэу-цзюнь, — произнёс он со всей возможной почтительностью, — вы, вероятно, знаете мою историю, не можете не знать. Я два года пытался понять кто я и как мне жить дальше. Я пытался понять, что чувствую и что другие чувствуют ко мне…
— И как? Вам удалось? — Лань Сичень выглядел заинтригованным.
— Не уверен… — признался Вэй Усянь. Он помолчал, потом вдруг подумал, что лучшего случая может не представиться и спросил: — вы знаете, что связывало Хангуан-цзюня и Старейшину Илина? Какие отношения… чувства?
Они и до этого шли довольно неспешно, понимая, что торопиться некуда, а сейчас и вовсе остановились. Лань Сичень смотрел на него со своей извечной тёплой улыбкой.
— Знаю. А вы? Тридцать три шрама от дисциплинарного кнута, знаете, как именно он их получил? Он принял наказание единовременно — один удар за одного человека. За то, что пошёл наперекор не только своему ордену, но и всему миру заклинателей, встав рядом со Старейшиной Илина. Вы должны представлять, какую боль ему пришлось стерпеть. Знаете, сколько времени он простоял на коленях у стены послушания, после того как своевольно отвел Старейшину на гору Луаньцзан и вернулся принять наказание? Когда он спас вам жизнь и спрятал в пещере… то, как он говорил с вами, как он смотрел на вас… Боюсь, даже ослепнув и оглохнув, невозможно было не понять, что у него на душе, что он чувствовал к вам.
Похоже, Лань Сичень сам не заметил, как с упоминания Старейшины перешел на прямое обращение к Вэй Усяню. Сердце билось прямо в горле, ища выход из ослабевшего тела. Вэй Усянь был уверен, что его душа вот-вот снова покинет этот мир, тревога разливалась расплавленным металлом в груди, сжигая все внутренности. Хотелось кричать. Но голос пропал и сил хватило только на шёпот:
— А что Старейшина… я?
Теперь Лань Сичень смотрел на него с жалостью.
— Я не могу знать, что чувствовал Старейшина тогда. А что чувствуете вы сейчас — вам виднее.
Вэй Усянь посмотрел в глаза напротив — такие похожие на глаза лаоши, тоже невероятно красивые, завораживающие, тягучие будто расплавленный мёд — и кивнул:
— Попробую разобраться… Мне бы умыться, я провёл четыре дня в дороге.
Лаоши появился на закате — стремительно вышел из сгущающегося вечернего тумана, идеальный, ледяной и внешне спокойный, как всегда. Но откуда-то Вэй Усянь точно знал, что всю дорогу Хангуан-цзюнь летел на мече, что очень торопился и сейчас сильно взволнован.
Сидевший на пороге цзинши Вэй Усянь моментально поднялся на ноги и бросился навстречу:
— Лаоши!
— Вэй Ин.
Очень хотелось, как в детстве, облепить руками-ногами и прижаться со всей силы; уткнуться лицом куда-нибудь в плечо и позволить себе слабость, может, даже разреветься, почему бы и нет. Ещё хотелось рассказать обо всём, что случилось за эти два года; услышать привычное «мгм», почувствовать теплые руки на затылке. Но Вэй Усянь остановил себя. Он давно вырос и сейчас на самом деле ему нужно совершенно другое. Он видел перед собой не лаоши — мужчину, который каждую ночь приходил во снах. Мужчину, с которым связывала уже вторая жизнь. Мужчину, которому придётся дать ответы на все вопросы. И выслушать то, что ему собираются сказать.
